Но сам по себе факт, что айзиры владели высокоразвитой технологией, ещё ничего не означал. Почти у всех технически развитых цивилизаций есть что-то общее, но при этом они могут быть абсолютно чуждыми друг другу.

Вероятно, у всех народов и во все времена по утрам в домах топятся очаги, зажигается свет, готовится еда, лают собаки, а женщины зовут детей домой при надвигающейся грозе. Но по одним этим признакам узнать, каковы жизненные ценности той или иной цивилизации, невозможно.

— И всё же, — думал Сойер, — где-то здесь, под одной из мокрых крыш прячется дом старика, в котором перед очагом сидит Клай, пересказывая свои невероятные приключения на неведомой здесь Земле.

Жужжание внутри капюшона прервалось, но вскоре возобновилось, сигнализируя об изменении направления движения. Сойер покрутил головой, чтобы получше сориентироваться, а затем он повернул под прямым углом относительно своего прежнего маршрута. По всей видимости, Нэсс тоже не стояла на месте, а двигалась.

Интересно, куда он идёт? Если бы он только мог разговаривать на местном наречии! Тогда он добрался бы до Клай и её дедушки, и половина проблемы была бы разрешена. Но не зная, где они находятся, он мог бродить до бесконечности, пока не попал бы в лапы Нэсс или других айзиров. Если он не явится к ней на свидание, Нэсс постарается узнать, где он и что с ним произошло. У Сойера в руках была ещё одна вещь, имевшая ценность в глазах Нэсс — Жар-птица. Лучшее, что ему приходило в голову, — спрятать Жар-птицу в надёжном месте, а затем встретиться с Нэсс, держась от неё на безопасном расстоянии, и постараться получить максимум информации, например, как с помощью Жар-птицы открыть ворота и вернуться на Землю.

Разрабатывать далеко идущие планы в сложившихся обстоятельствах просто не имело смысла. Кругом было столько неясного и непредсказуемого. Нэсс вполне могла подкараулить его, ударить чем-нибудь по голове, а затем обыскать бесчувственное тело. Поэтому приходилось постоянно соблюдать большую осторожность да уповать на волю Господа, который в этой части Вселенной почему-то чаще оказывался на стороне неправедных, хотя кого считать праведным в этом чужом мире?

Основная проблема была в Жар-птице. Он боялся носить её с собой и не решался спрятать. «И что это Нэсс всё время мечется, не может ни секунды постоять на месте», — в раздражений думал Сойер, когда звуки, доносившиеся из капюшона, прерывались слишком часто. Он остановился на мокрой пустынной улице под окнами дома, из которого доносился отчаянный плач младенца. В этот момент Нэсс, очевидно, тоже остановилась, и сигналы стали более чёткими. Из-за двери, которую миновал Сойер, принялась истерично лаять собака, яростно её царапая.

Но именно эта собака подсказала ему, что за ним следят. Когда Сойер удалился от двери метров на тридцать и собака почти успокоилась, она вдруг вновь начала отчаянно лаять. Сойер спрятался в тень и оглянулся назад. Но тени скрывали не только его, но и преследователя, если таковой был. И сколько он ни напрягал слух, он так ничего и не услышал, за исключением злобного лая и царапанья собачьих когтей о дверь.

Постояв, он снова двинулся вперёд, потому что у него не было другого выхода. Но вёл себя осторожнее. По крайней мере, утешал себя Сойер, он так же невидим, как и возможный преследователь.

Крошечный многогранник в его голове, связывавший его с Олпером, казался фантастическим третьим ухом, способным подслушивать любые его мысли. Всё, о чём бы он ни говорил с Нэсс при встрече, тут же станет известно Олперу, если он только даст себе труд послушать их разговор. Любая сделка, заключённая с Нэсс, не останется секретом для Олпера. К тому же Олпер мог в любой момент отправить его на тот свет, когда, очнувшись, обнаружит, что Сойер и Жар-птица исчезли. Но всё это был неизбежный риск. Надо просто об этом не думать и продолжать делать своё дело.

В течение последней четверти часа от Нэсс поступали ровные, чёткие сигналы. Это показывало, что она стояла на месте, и Сойер ускорил шаг, пытаясь преодолеть разделявшее их расстояние, пока она вновь не ударится в бега.

Погоня закончилась внезапно.

Сигнал прозвучал ясно и громко. Сойер завернул за угол и так резко остановился, что даже поскользнулся на мокром тротуаре. Спрятавшись в проём двери, он осторожно выглянул оттуда, кляня про себя Нэсс на чём свет стоит. Перед ним лежала широкая, освещённая магистраль, которая упиралась в бронированные ворота. Вправо и влево от ворот тянулась высокая каменная стена. Это была окраина города, и Сойер внезапно осознал, что этот город живёт в постоянном страхе перед нападением извне.

Арка ворот была высокой, а сами ворота сделаны из толстой стали. Сверху по стене ходили стражи — хомы, зорко вглядываясь в темноту, пытаясь не проглядеть возможную опасность. Другие стражи-хомы в металлических кольчугах, вооружённые какими-то трубами, больше похожими на музыкальные инструменты, чем на оружие, охраняли ворота.

Один из айзиров, который рядом с коротышками-людьми ещё более походил на бога, надменно отдавал приказы офицеру-хому. На стене явно готовились к бою. Отчётливые сигналы, которые Сойер слышал, казалось, шли прямо из-за ворот, из кромешной тьмы.

Может быть, эти айзиры охотятся за Нэсс? Что произойдёт, если он подойдёт и отдаст Жар-птицу прямо в руки божества? И что будет, если он всё же пойдёт на встречу с Нэсс? Он не знал, на что решиться. Если он сдастся айзиру, то последствия будут непредсказуемы. Нэсс он до какой-то степени знал и, хотя и не всегда, но всё же мог приблизительно предвидеть её реакции. Он осторожно пошёл вдоль стены, разыскивая неохраняемый участок. Его удалось найти в конце тихой аллеи. Он перебрался через стену по крыше находившегося поблизости сарая и легко спрыгнул на мокрую траву по другую сторону стены. Перед ним расстилалось обширное открытое пространство. За сплошной стеной дождя он различал округлые силуэты верхушек деревьев и в просветах между ними тонкую полоску горизонта.

Вспыхнул огонёк фонарика, погас и снова зажёгся.

— Я уже здесь, — нетерпеливо произнесла Нэсс. — Быстрее иди ко мне. Прямо на меня, никуда не сворачивая.

Слегка помедлив, Сойер осторожно пошёл на свет фонаря. Мокрая трава скользила у него под ногами. Плащ был непромокаемым, но, несмотря на капюшон, струи дождя попадали ему на лицо, а ветер закручивал полы вокруг мокрых ног. Под сенью деревьев были едва заметны бледные, неясные очертания лица. Между качающимися ветвями виднелась яркая полоса света, как будто огромная водная гладь протянулась от берега до берега, и на её поверхности отразился весь небесный свод.

Когда до Нэсс оставалось с десяток шагов, она сказала: «Подожди» — и замолчала, а он стоял, и ветер закручивал плащ вокруг его ног и швырял струи дождя ему в лицо.

Тогда Нэсс засмеялась тихим, мягким, торжествующим смехом.

— Всё в порядке. Теперь беги.

Смех Нэсс насторожил Сойера. Он послушно двинулся вперёд, но не побежал. Все его чувства обострились до предела, стараясь уловить опасность, которую он инстинктивно чувствовал, но не мог определить. Непонятно почему он начал считать шаги.

Семь шагов отпечатались на мокрой траве и твёрдой земле. Восьмой повис в воздухе, и он полетел в бездну. Где-то вверху над ним послышался приглушённый торжествующий смех и звук шагов Нэсс, которая бежала к обрыву, чтобы проследить за его падением.

С той удивительной ясностью мысли, которая свойственна в последнюю минуту утопающим, Сойер в одно мгновение охватил всё, что было под ним.

Светившееся пространство под деревьями оказалось беспредельным воздушным океаном. Далеко внизу, в бесконечном пространстве, виднелась другая планета! В блеклом серебристом небе под ним плыли облака. Некоторые из них почти чёрного цвета были грозовыми и казались совсем близкими.

Он упал с какого-то обрыва и заглянул в ещё один мир. Очевидно, Нэсс хорошо знала это место, раз так настоятельно советовала ему бежать быстро, чтобы, падая, он не успел за что-нибудь зацепиться.