— Эх, как на отца похожа невестушка, вылитый Зосим! — шептал он, глядя на Прасковью. Голос его дрожал, а глаза увлажнялись от умиления.

Зосим, его покойный друг, действительно был человеком примечательным: статный, румяный, энергичный, даже в семьдесят не позволял себе сутулиться. И вот теперь, когда Зосим почил, оставив за собой дочь, Аркадий взялся за выполнение последней воли друга.

— Отдаю её за тебя с радостью, племянничек, — пробормотал он, стискивая трость. — Девица чудо как хороша.

Хороша — это ещё мягко сказано. Прасковья, стоявшая у алтаря, олицетворяла собой радость жизни. Белое платье обнимало её круглую фигуру так плотно, что казалось, оно вот-вот сдастся и разойдётся по швам. Длинная фата, струящаяся чуть ли не до земли, развевалась на лёгком ветру, а на пухлом лице сияла беззаботная улыбка.

— Как фарфоровая куколка, — пробормотал Аркадий Семёнович и смахнул слезу. — Большая, яркая и аппетитная фарфоровая куколка…

Он перевёл взгляд на жениха и тихо охнул.

Сергей Павлович выглядел так, будто провёл три ночи не в постели, а в холодной сырой гробнице. Бледный, с тёмными кругами под глазами, он стоял и слегка покачивался, будто вот-вот рухнет. Его костюм, безупречно сшитый по фигуре когда-то, висел на нём как на вешалке.

— Эх, бедняга, — сказал про себя Аркадий, с трудом подавляя смешок. — Всего-то тридцать два года, а выглядит на сорок пять…

За всем этим добродушно наблюдал священник, пригласить которого стоило больших трудов. Он был мужчиной лет пятидесяти, с круглым лицом и густыми рыжеватыми волосами, которые, казалось, не поддавались влиянию гребня ни разу в жизни. На его широкой груди висел массивный знак храмовников, а в руках он держал священные тексты.

— Хорошая пара, — добродушно заметил он, оглядывая молодых.

Сергей хмуро посмотрел на священника, Прасковья же сияла.

— Батюшка, давайте начинать! — воскликнула она.

Священник кивнул, но задержался, бросив взгляд на гостей. Их было немного. Основная масса — слуги. Все они, даже те, кто знал Сергея Павловича давно, с трудом скрывали улыбки.

— Вот уж не думала, что барин женится, — шепнула горничная Анюта.

— А невеста-то что за диво! — ответил ей повар, с трудом удерживаясь от смеха.

Аркадий Семёнович, уловив их шепот, сурово постучал тростью по земле.

— Тише, болваны! — прогремел он. — Это вам не театр!

Слуги сразу примолкли, но всё равно переглядывались, сдерживая смешки.

Ритуал начался.

Священник произнёс первые слова, и Прасковья с энтузиазмом склонила голову, изображая приличествующую невесте скромность. Сергей Павлович тем временем выглядел так, будто его тащат к плахе.

— Итак, — сказал священник, обращаясь к жениху, — готовы ли вы, Сергей Павлович, взять в жёны эту прекрасную деву?

Сергей вскинул глаза на Прасковью. Это в каком месте она прекрасная? Та улыбалась так тепло, что у него начал подергиваться глаз.

— Да, — хрипло выдавил он.

— А вы, Прасковья Зосимовна? — обратился батюшка к невесте.

— Ой, конечно! — воскликнула она так громко, что все слуги вздрогнули.

Аркадий Семёнович благодушно закивал, словно подтверждая правильность происходящего.

Священник улыбнулся, взял кольца и продолжил обряд.

Когда всё закончилось, Аркадий Семёнович с трудом поднялся с диванчика и торжественно воскликнул:

— Благословляю вас, дети мои!

— Спасибо, дядюшка! — Прасковья радостно чмокнула его в щёку, а он смущённо хмыкнул.

Сергей Павлович молчал. Он знал: теперь пути назад нет.

* * *

Дилемма первой брачной ночи

Сергей Павлович сидел в своём кабинете, нервно постукивая пальцами по столу. Огонь в камине задорно потрескивал, но даже этот успокаивающий звук не мог заглушить грохота его мыслей.

— Первая брачная ночь… — пробормотал он и тут же содрогнулся.

Казалось, весь день свадьбы прошёл как в дурном сне. Он не помнил, как говорил клятвы, как надел кольцо на пухлый пальчик Прасковьи, как принимал поздравления от слуг и гостей. Всё слилось в одну пелену из вздохов, аплодисментов и нескончаемых возгласов его теперь уже законной жены:

— Ой, как я рада! Как я счастлива!

Сергей стиснул виски. Решение идти или не идти в её покои становилось с каждым часом всё труднее.

«Но это ведь… необходимо, — пытался он убедить самого себя. — Дядя с меня три шкуры спустит, если не притронусь к ней. Старый хрыч! Я бы посмотрел на него, если бы кто-то заставил его спать с такой бабой!!!»

Стоило ему представить её румяное лицо, радостно сияющее в ожидании дальнейших «приключений», как его решимость моментально улетучивалась.

— Нет! — воскликнул он, вскочив с кресла.

Сергей Павлович прошёлся по кабинету, остановился у окна и посмотрел в темноту. Луна ярко освещала сад, где ещё не успели разобрать свадебный алтарь. Думать о лунном свете было легче, чем о предстоящем визите в спальню.

— Это невозможно, — сказал он вслух. — Как я должен это сделать?

Мысленно Сергей вновь и вновь представлял новоявленную супругу. Широкое, пухлое лицо, порозовевшее от счастья, волосы, которые она к свадьбе уложила с таким энтузиазмом, что вся причёска походила на перевёрнутый гнездовье. И эти глаза! Большие, ясные… жадные!!!

Вздрогнул.

Она же его точно сожрет. Как только доберется. С ее энергичностью от него до утра может остаться только хладный труп!!!

О Боже!

Он сел обратно за стол, схватил бокал с горячительным и залпом осушил его.

«Хорошо, — наконец решился он. — Я пойду. Я не буду дрожать и трепетать перед какой-то крестьянкой неотёсанной. Разве я не дворянин??? Разве я не благородный мужчина, который смеется в лицо опасности???»

Он даже привстал, выпячивая грудь. Сделал несколько шагов к двери, но вдруг резко остановился.

«Она наверняка уже ждёт меня! — подумал он с ужасом. Решимость начала стремительно сдуваться. — Наверное, как войду, так и заорет: как я рада! Как я рада!!!»

Сергей вернулся обратно, опустился в кресло и сцепил руки на затылке. Почему-то вспомнил, как Прасковья во время ужина рассказывала, сколько в доме изменений она планирует.

— Надо бы перины новые! И ещё шторы сменить, а то слишком тёмные. А кухня! — радостно заявляла она, откусывая пирог с мясом. — Кухню надо перестроить, а то неудобно.

Сергей потёр виски.

«Может, она уже спит, — мелькнула робкая мысль. — "А я войду тихонько, проверю… и выйду».

Ещё один бокал для смелости.

— Я пойду, — выдавил он наконец. — Я мужчина! Я справлюсь. В первую брачную ночь дрожать должны только девицы!!!

Он встал, расправил плечи и направился к двери.

Он будет нарочито груб и покажет ей, кто в доме хозяин!!!

Сергей Павлович сделал глубокий вдох и посмотрел на себя в зеркало. Он был всё ещё аристократом — пусть и с заметными тенями под глазами и дрожащими руками, но всё же аристократом.

— Я справлюсь. Это будет быстро, — думал он, направляясь к спальне. — Зайду, выполню долг, выйду. Всё просто. Как лошадь через препятствие…

Но стоило ему представить Прасковью, его шаги замедлялись. Нет, она явно не лошадь. Рыжая, круглая, внушительная…

«Скорее, как… корова», — мелькнула в голове мысль. В другое время Сергей Павлович точно рассмеялся бы, но не в этот раз. Он живо представив, что Прасковья услышала бы его мысли, и мужчину объял ужас. Она прибьет его за это! Страшная женщина…

Сергей остановился, чтобы выровнять дыхание.

— Думай о наследстве, — пробормотал он. — И о кодайском фарфоре дяди. Это стоит того…

* * *

Подготовка к битве

Тяжёлая деревянная дверь спальни выглядела внушительно, и Сергей внезапно почувствовал, что именно эта дверь — последнее препятствие между ним и… катастрофой.

— Ну же, — прошептал он, с трудом поворачивая ручку.