А вот и официант. Подошёл, молча рядом застыл и смотрит. С такой мордой, как будто перед ним не клиент, а какой-то бомжара из лужи выползший. Невежливо.

— Слышал, у вас тут рестораны разоряются, — заметил я, открывая меню. — А персонал в чёрные списки попадает.

— Кхм, — мужчина кашлянул, смотря на меня, как на заговорившую лепёшку навоза. — Изволят лгать. Не разоряются.

— Вот как, — протянул я, пробегаясь взглядом по списку блюд. — Значит будут. Сразу как я к вам компанию ушастых экспертов с телефонами пришлю.

Сначала тот по-моему не понял. Даже на Виталия посмотрел, видимо решив, что я эльфов имею в виду. Но в итоге всё же сориентировался.

— Мы не пускаем орков, гоблинов, кобольдов и прочие низшие расы, — гордо выпятил подбородок мужчина. — Ваши «эксперты» даже близко не подойдут.

Интересно у них тут дела обстоят. К многочисленным ограничениям я уже привык. Но это получается и зайти поесть нельзя? Даже если у тебя деньги есть и одет ты прилично.

— Но меня же пустили, — резонно заметил я, переходя к странице с десертами. — Или аристократа в компании пары журналистов, вы тоже нахер пошлёте? Прямо в прямом эфире?

Официант замешкался, кося взглядом на Румянцева и видимо не зная, что ответить. Так-то понятно, что конкретно он тут не при делах. Людей формирует социум — когда живёшь в обществе, которое пропитано ненавистью или презрением к какой-то категории, сам тоже пропитаешься. Плавали, знаем.

С другой стороны — никто не заставлял его так на меня смотреть. Вот и пусть теперь потерзается сомнениями. Отправлять сюда гоблинсов я не собирался. Противников вокруг и так хватает. К чему порождать новых. Но это не мешало немного надавить на его нервную систему.

— А теперь к заказу, — поднял я на него взгляд. — Молочного поросёнка с запечённым картофелем, десяток драников, салат «Босфорский», фокаччо и две литровые кружки пива. Плюс, чизкейк, шоколадный торт и «Московский» — по одному куску.

Ну и морда лица у него. Прямо видно, как хочется отпустить замечание по поводу объёма заказа. Однако, присутствие Румянцева заставляет сдерживаться.

— Как насчёт остальных? — повёл он взглядом. — Господа желают сделать заказ?

— Мне тоже две литровых кружки пива, — усмехнулся Ярослав. — Чем я хуже дарга. И колбасок к ним притащи. Нарезки ещё сырной какой-нибудь.

Где справедливость, мать вашу? Я общался вполне корректно и названия нужных блюд перечислил. Этот «золотой мальчик» бросал фразы, как будто с пустым местом беседовал. А вот у официанта, лицо стало вдохновенным. Такое впечатление, что он весь смысл своей жизни сейчас узрел.

— Будет исполнено, господин, — склонился мужчина. — Желаете чего-то ещё?

— Даргу в еду не плюйте, — заржал тот. — А то я обижусь.

— Безусловно, Ваше Благородие, — снова сложился тот пополам. — Я о таком и не помышлял.

Адвокат с противоположной стороны, на моё удивление, тоже сделал заказ. Бутерброды с копчёной рыбой и графин малиновой ракии. А Виталий ограничился кружкой тёмного пива, к которой добавил заказ на мясное ассорти. Скромненько.

— Теперь вернёмся к делам, — уставился на меня дворянин, когда работник заведения отошёл. — Предположим, с тайноприказцами я разберусь. Обвинять дарга в пособничестве болгарскому перевороту… Ну-у, такое себе. Моветон.

— А остальное? — поинтересовался я, стараясь не демонстрировать облегчения. — Статус имперского отряда и Вальдштейн.

— Вальдштейн… Как ты себе это представляешь? — мягко улыбнулся парень, смотря на меня. — Раз ты в курсе Томаша, то знаешь, как на всё смотрит его дед. Нельзя взять и во всеуслышание заявить, что ты не трогал сисек Ангелины и потому чешском герцогёнышу нет нужны беспокоиться.

Он это всерьёз сейчас? Просит озвучить ему очевидное? Или тут какой-то подвох кроется?

— Иск всё равно отзывать, — хмыкнул я. — Сделаете дополнительное заявление, что между нами ничего не было.

— Во-первых, отзывать его мы не будем, — отрицательно покачал головой Ярослав. — Заключим досудебное соглашение. А во-вторых, даже если так, ты сам на весь мир кричал про сиськи моей двоюродной сестрицы. Это не отменить.

Ну да. Согласен — к тому, что у девушки окажется настолько долбанутый поклонник из древнего чешского рода, я не рассчитывал. Но это тоже можно нивелировать.

— Тогда намекни ему по своим каналам, что если повторит попытку — его сдадут деду, — изложил я ему вариант, который изначально предлагал Виталий. — И пойдёт Томаш побираться по миру с протянутой рукой.

— Да ты суров, дарг, — ухмыльнулся Румянцев. — Вот так обойтись с человеком всего лишь за попытку убийства. Запредельный уровень жестокости.

Смешно ему, сукиному сыну. Издевается сидит. Я бы на него посмотрел, под Мглой и с десятками вооружённых бойцов за спиной. Да ещё с парой дырок в теле.

— Жестоко, это если бы я его к гоблинам засунул, — озвучил я свою версию наказания. — А потом заставил бы там горбатиться до конца своей жизни. Еду им готовить, жилища убирать, лес заготавливать.

— Эй-эй! — тот выставил перед собой раскрытые руки. — Вот что ты творишь, дарг? Теперь придётся ехать в бордель и забыться. Иначе после таких ужасов, всю ночь будут кошмары сниться.

В морду бы ему дать. Но нельзя. Этот пришлёпок — ключ, к решению сразу нескольких проблем. Сломаю ему лицо — обзаведусь ещё одной, не закрыв ни одну из старых. Эх. И почему в мире нельзя просто делать то, что хочется и кажется правильным?

— Сделаешь или нет? — тихо рыкнул я. — Комедию в другом месте разводи, арик. Я тебе не кусок трясущегося желе на ножках. Молча сидеть и жрать дерьмо не стану.

— Да ладно тебе, — скривился Ярослав. — Уже и пошутить нельзя. Когда ещё с кем-то свободно поболтать выйдет.

На последних словах, он покосился на своего адвоката, который потел, бледнел и косился в сторону кухни. Похоже никак не мог дождаться графина с ракией.

— Хрен с тобой, — вздохнул Румянцев. — Есть у меня пара знакомых поляков. А Томаш частенько бывает в Варшаве. Прельщают его их бордели. Передадут весточку.

— Гарантии? — влез ижорский эльф. — Важно, чтобы его не просто ввели в курс дела, но и вынудили отступить.

— Вынудили отступить… Вальдштейна? И ты предлагаешь ему это прямым текстом сказать? — взгляд парня сместился на хэвира, а тон стал саркастическим. — И так всё поймёт. Мы, знаешь-ли, учимся считывать подтекст сразу, как прекращаем носить подгузники. Кровь обязывает.

Спорно, на самом деле. Если только у них детей магией не хреначат, чтобы они реально что-то там соображали в таком возрасте. Ну да ладно, сейчас речь об ином. Большего от графского внука всё равно не добиться.

— Остаётся статус имперского военного отряда, — перешёл я к последнему пункту своих требований. — Обычно для него требуется профильный опыт. Документально подтверждённый. Но допускается поручительство со стороны кого-то из дворян.

— Смеёшься? — уставился на меня аристократ. — Один из Румянцевых подписывает поручительство в адрес дарга? Да меня во всех салонах Москвы обсуждать будут. Уши тушить каждые полчаса придётся. Не. Давай лучше я с армейцами поболтаю. Сделают тебе бумаги.

Вот тут уже я охренел. Как-то уж слишком просто и обыденно он это выдал.

— Какие бумаги? — машинально уточнил я. — О чём?

— В смысле? — удивился он. — О том, что ты в имперских войсках служил. Лет пять или сколько там надо. В боевых операциях участвовал и прочее бла-бла-бла. Хочешь, награды тебе нарисуют. Из нижней категории только. Без орденов.

Хм. Однако, титул и влияние открывают массу возможностей, как я погляжу. Судя по тому, с каким видом парень всё это говорил — он ни на йоту не сомневался, что сможет всё это реализовать.

В общем — этот раздел требований оказался самым простым. Всё, что мне требовалось от Румянцева — основание для регистрации того самого имперского военного отряда. Вернее, я думал об этом изначально. Но смотря с какой лёгкостью он расуждает о документах, оформленных военными, немного расширил свои запросы.