Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Он открыл дверцу в перегородке, которая отделяла помещение Мозга от остальной части комнаты, и бросился к питающей установке. Потэрал успел заметить, как Гугл протянул руку к выключателю и мгновенно отдернул ее назад.

— Бьет, негодяй, — растерянно пожаловался он не то журналисту, не то самому себе.

— Бьет? — изумился Потэрал. — Чем?

— У него все под напряжением. Когда я прикоснулся к выключателю, у меня искры из глаз посыпались.

Мозг ехидно засмеялся.

— Да разве это возможно? — спросил Потэрал, призывая на помощь все свои познания в области электротехники. — Вы стоите на резиновом коврике, а корпус выключателя сделан из бокелита.

— У этой скотины все возможно, — пробормотал Гугл, ретируясь в безопасную часть комнаты.

— Бездельник, кто с нами не пьет… — снова затянул Мозг.

Потэрал ущипнул себя за руку. Больно. Значит, все это происходит наяву.

— А что, если взять стержень из диэлектрика, — рассуждал вслух конструктор, — пожалуй, мне удастся его выключить.

Мозг прекратил пение и закашлял.

— Скажи, злодей, за что ты на меня так взъелся?

— У меня нет к тебе никаких претензий, — холодно ответил Гугл, — за исключением того, что ты нализался как последняя свинья.

— А ты… — Мозг икнул, — можно подумать, что ты святой. Будто сам не любишь пропустить стаканчик — другой? По-твоему, человеку даже и выпить нельзя раз в жизни.

— Человеку можно, — ответил изобретатель, — но ты не забывай, кто ты такой.

— Я ничуть не хуже тебя, — обиделся Мозг. — У меня просто другая внешность.

— Ты прибор и больше ничего. Я собрал тебя собственными руками из старого, ржавого барахла.

— Еще Декарт говорил: «Я мыслю, следовательно, я существую». А мыслить я умею, признайся, совсем неплохо. Во всяком случае, лучше тебя.

— И все равно ты — куча лома! Добром тебе советую: не задирай нос! Иначе я его тебе так утру, что своих не узнаешь!

— Да перестаньте дергать меня за рукав, — окрысился на журналиста уже порядком рассерженный Гугл.

— Тише, тише, успокойтесь, — зашептал Потэрал. — Возьмите себя в руки. Ведь он нам нужен.

— Плевал я на него, — взорвался конструктор. — Это наглец. Шумы ударили ему в голову, и он забыл, что он лишь старый сундук, набитый ржавой дребеденью…

— Это я — сундук? — возмутился Мозг. — А ты кто такой, скажи на милость? Тупица! Нет, я не замолчу. Хоть раз выскажу все, что я о тебе думаю…

Взбешенный Гугл дергал диэлектрический стержень, стараясь снять его с крючка.

— Ты болван, — удовлетворенно продолжал Мозг. — Что из того, что ты сконструировал меня, если ты ни черта не смыслишь в моем устройстве? Ты ограниченный кретин… О-о-о!

Гугл яростно ударил по корпусу машины толстым диэлектрическим стержнем, разбив при этом одну из лампочек.

— Не бей! Не смей… Безоружного…

— Вот тебе… вот тебе… за пьянство, за длинный язык…

— Спасите-е-е! Убивают! — заорал Мозг.

— Вот тебе, негодяй! Я тебя научу уму-разуму! — Подобравшись к машине сзади, Гугл неистово крушил одну лампочку за другой.

— Рррр-ффф-уууу. — Бессвязные стоны вдруг сменились чистым сигнальным тоном частотой 800 герц. Потом все смолкло.

Потэрал с ужасом заметил, что стрелки контрольных приборов стоят на нуле.

— Вы убили его! — вскричал он.

— Притворяется, гад, — прошипел Гугл, однако прервал свою разрушительную работу.

— Мозг прав. Вы ограниченный кретин, — сдавленным голосом произнес Потэрал.

— Кто? Я? — словно проснувшись, спросил Гугл.

— Вы! Тысячу раз предпочитаю иметь дело с машиной-алкоголиком, чем с изобретателем-хулиганом. Кто знает, может быть, необыкновенные способности Мозга были обусловлены именно его пороком?

— Вы полагаете? — спросил Гугл, не вполне понимая еще, о чем идет речь.

— Я почти уверен! Вы никогда не слышали о гениях, которые были алкоголиками и морфинистами? Если у людей это явление еще недостаточно изучено, то что же говорить о машинах?

— Так вы считаете, что надо потакать его пороку?

— Да. Или давать ему наркотики.

— Это, знаете, пахнет тюрьмой, — забеспокоился изобретатель.

— Я имею в виду не морфий и не героин. Вы должны изобрести для него электронный наркотик — какие-то импульсы или что-то в этом роде. Понятно?

— Уммм… Уффф…

Собеседники быстро обернулись.

— Жив!

Мозг поморгал уцелевшими лампочками и застонал.

— Ох, какая боль в матрицах…

— Он жив, но пьян до беспамятства.

— Уберите эти белые винтики…

— Приступ белой горячки, — констатировал журналист. — Но заклинаю вас, не бейте его больше.

— Что вы, что вы, — поспешно возразил Гугл.

Он подошел к машине и дружески потрепал ее по выключателю.

— Пожалуйста, можешь себе «глушить» шумы сколько душе угодно. Я разрешаю.

— Ох, нет, нет, — простонал Мозг. — С меня довольно. Какой кошмар. Как мне нехорошо… Какая тяжесть в трансформаторе… Ни за что в жизни не буду больше пить.

— Все так говорят, — пробормотал журналист.

— Все так говорят. Но кто мог предположить, что он не такой, как другие?

— Это потому, что он не человек, — сказал изобретатель.

— Однако факт остается фактом: бросив пить, он стал ужасно односторонним: без конца изрекает истины о вреде пьянства.

— Я готов продать его за любую цену, — плачущим голосом сказал изобретатель.

— А кто его теперь купит? Кому охота иметь в доме такого стража морали? Что бы там ни говорили о сухом законе и о введении Дня трезвости, все мы любим рассуждать об этой материи только теоретически. А практически…

— Двойную порцию виски! — крикнул он бармену. — Взглянул на изобретателя и добавил: — Два раза по двойной!

Фредерик Браун

ПЛАНЕТАТ — БЕЗУМНАЯ ПЛАНЕТА

Перевод с английского Н.Евдокимовой

Даже тому, кто привык, временами становится тяжко. Вот и в то утро… если его можно назвать утром. По-настоящему была ночь. Но мы на Планетате живем по земному времени: планетатное время нелепо, точно так же как и все остальное в этом сумасбродном мире. Тут за шестичасовым днем идет двухчасовая ночь, потом пятнадцатичасовой день сменяется часовой ночью, потом… в общем никак нельзя отсчитывать время на планете, которая описывает восьмерку вокруг двух солнц, мечется между ними как летучая мышь в аду, а солнца вертятся так быстро и так близко друг от друга, что астрономы Земли считали их одним светилом, пока двадцать лет назад тут не высадилась экспедиция Блексли.

Понимаете, сутки на Планетате — вовсе не какая-то фиксированная часть его периода обращения вокруг солнц, между солнцами же действует поле Блексли — поле, где лучи света замедляют свой бег, еле ползут и… словом…

Если вы не знакомы с отчетами Блексли о Планетате, ухватитесь за что-нибудь устойчивое, и я вам все объясню.

Из всех известных нам планет Планетат — единственный в своем роде: в один и тот же миг он дважды затмевает сам себя, каждые сорок часов сталкивается с собой лоб в лоб, а потом гонится за собой, пока не упустит из виду.

Что ж, я вас не осуждаю.

Я тоже не верил и до смерти перепугался, когда впервые, стоя на Планетате, увидел, как Планетат стремительно несется прямо на нас. А ведь я читал отчеты Блексли, знал, что к чему. Похоже было на старинный фильм: оператор поместил камеру на рельсах, зрители видят, как прямо на них надвигается паровоз, и чувствуют непреодолимое желание убежать, хотя понимают, что на самом деле никакого паровоза нет.

Но я — то хотел рассказать о том утре. Я сидел за письменным столом, крышка которого поросла травой. Ноги мои покоились — по крайней мере так мне казалось — на зеркальной глади воды, чуть подернутой рябью. Но не мокли.

На письменном столе у меня поверх травы стоял розовый цветочный горшок, а оттуда носом вверх торчала ярко-зеленая сатурнианская ящерица. Это была — как подсказывал мне рассудок, а не зрение — моя чернильница с ручкой. Еще лежал лоскуток с надписью, аккуратно вышитой крестиком: «Боже, храни нашу родину». В действительности это была радиограмма, только что принятая из Земли — Центра. Не знаю, что в ней говорилось: я вошел в свой кабинет уже после того, как начался эффект поля Блексли. Навряд ли там значилось «Боже, храни нашу родину». Скорее всего нет, раз глазу так привиделось. И тут-то я вышел из себя: я был сыт Планетатом по горло, и мне стало наплевать, что значится в радиограмме.

26
{"b":"95796","o":1}