Она была босая, проходя мимо меня на улицу, и включила свет на патио — небо уже совсем потемнело.

— Я думал, ты передумаешь и переоденешься в купальник, — сказал я, догоняя ее у бассейна.

— У нас была договоренность, Чедвик. Купаемся в белье, потом я кормлю тебя пастой, — усмехнулась она, остановившись у шезлонга возле мелкого края бассейна. Он был приличного размера и располагался примерно в двенадцати метрах от реки.

Вид отсюда был потрясающим.

Похожим на мой, только у меня не было бассейна.

Я начал медленно расстегивать рубашку.

— Приятно знать, что ты не отказываешься от своих слов.

Ее взгляд скользнул по моей груди, прежде чем она расстегнула белую блузку, обнажив персиковый кружевной лифчик. У меня пересохло во рту. Я не раз представлял, как она выглядит без одежды, пока мы сидели в офисе.

Ее грудь была произведением искусства.

Упругая. Идеального размера.

Сквозь кружево проступали затвердевшие соски, дразня меня.

— Ты пялишься, — заметила она, поднимая бровь.

— Ты не говорила, что пялиться нельзя.

Она выдохнула, и я бросил рубашку на шезлонг, после чего снял брюки. Теперь очередь глазеть перешла к ней. Я посмотрел вниз и увидел, как мой член встал по стойке смирно, отчетливо выделяясь под тканью черных боксеров.

— Что? Никогда не видела эрекцию? — приподнял я бровь.

Ее щеки покраснели, когда она расстегнула молнию на юбке, и та соскользнула вниз. На ней были фиолетовые кружевные трусики — я был уверен, что они будут под цвет лифчика.

— Конечно, видела. Но обычно не тогда, когда я устраиваю профессиональный заплыв со своим наставником, — сказала она, прикрыв рот рукой, чтобы сдержать смех.

— У меня для тебя новости, принцесса. Отдел кадров бы точно не одобрил это. В плавании с коллегой после работы в нижнем белье нет ничего профессионального.

Она подошла к ступенькам и опустила ногу в воду. Я остался сзади, наслаждаясь видом. Ее зад был совершенством. Даже сквозь кружево, облегающее ягодицы, я видел, что он был упругий, подтянутый, просто идеальный.

— То есть если бы мы были в купальниках — это бы все изменило? — спросила она, полностью погружаясь в воду и поворачиваясь ко мне лицом. На поверхности остались только её плечи и голова.

Я обошел к другому краю бассейна, разбежался и прыгнул с бортика «бомбочкой». Мне хотелось быть в воде рядом с ней. Даже если прикасаться было нельзя. Мне просто хотелось быть ближе.

Почему, черт возьми, я хотел быть рядом именно сегодня?

Я отогнал эту мысль.

Она взвизгнула и засмеялась, когда я вынырнул и отряхнул голову, как мокрый пес. Ноги доставали до дна — быть ростом сто девяносто пять сантиметров было удобно. Она держалась на воде, а я провел руками по волосам, откидывая их со лба.

— Думаю, дело не в купальниках, — сказал я, усмехнувшись.

— А в чем же?

— Ну, для начала — у тебя не совпадают трусики и лифчик. Это просто оскорбление.

— Ах вот в чем проблема? У тебя претензии к моему несочетающемуся белью?

— Просто думаю, отдел кадров бы точно это не одобрил. Хотя… твоя грудь и зад — это чистое совершенство.

— Спасибо. Но, кстати, я немного схитрила насчет нашего соглашения.

— В смысле?

— Когда я пошла за пляжными полотенцами, я переодела нижнее белье. Оно изначально совпадало с лифчиком, и мне это показалось… неподходящим. Все-таки у нас профессиональное плавание. Плюс я была в стрингах, а мне хотелось немного больше прикрытия.

Я расхохотался и подошел ближе.

— Ты шутишь сейчас или говоришь серьезно?

— А про что именно ты спрашиваешь?

— Ты правда переодела трусики, принцесса?

— Да.

— Но купальник не надела?

— Нет. Я же не нарушаю сделки. Но ты ничего не говорил о том, какие должны быть трусики.

— Может, я как раз хотел стринги. У меня, между прочим, день рождения. — Я стоял прямо перед ней, она все еще держалась на воде, и дышала уже заметно чаще.

— Переживешь.

— Устала держаться на воде? — Я протянул руку. — Только скажи.

— Мы же договорились — никаких прикосновений, — напомнила она.

— Глупое было правило, правда? — Я подошел еще ближе, наши носы почти соприкасались. Вода слегка колыхалась между нами, пока она продолжала двигаться под поверхностью.

— Думаю, правило было разумным, — ответила она и отступила, отплывая к мелководью, где можно было встать. — Скажи, почему ты так взбесился, когда мой отец упомянул, что я заняла второе место на теннисном турнире сто лет назад? Меня это уже не задевает, а тебя — задело.

— Потому что он вел себя как мудак.

— Он твой начальник. Ты же не хочешь его злить.

Я поплыл вокруг нее, делая круг.

— Мне плевать. Если кто-то ведет себя как мудак — я это скажу прямо.

— Даже если это человек, который решает, появится ли твое имя на входной табличке?

Я остановился и лег на спину, глядя в небо.

— Ага.

— Смело. — Она тоже перевернулась на спину, и мы теперь плыли рядом. — Скажи мне что-нибудь, чего я о тебе не знаю.

Я скользнул ближе к ней, наши движения уносили нас в разные стороны.

— Я не знаю, что ты знаешь. Так что просто спрашивай.

— Ты открыт как книга? — спросила она, ее рука едва коснулась моей, пока мы оба смотрели на звезды.

Когда я в последний раз был так расслаблен?

— Ни хрена подобного. Я довольно закрытый человек.

— Так почему же тогда говоришь, что можно спрашивать что угодно?

— Просто прими это как победу. Я доверяю своей интуиции. Хочешь узнать что-то — спрашивай.

— Почему ты не планировал ничего на день рождения?

Ну конечно. Именно это она и хотела знать. И это был тот самый вопрос, на который я не собирался отвечать.

— Я уже говорил — у меня есть сестра-близнец. Единственная девочка в семье, так что день рождения всегда был чем-то особенным. Я с радостью праздную с ней. Но теперь она живет в Магнолия-Фоллс, и у меня нет особого желания что-то устраивать. Лучше работать. А мама все компенсирует в воскресенье — она всегда устраивает что-то грандиозное.

— Честный ответ. Можно еще вопрос?

— Конечно. Пока что идет неплохо. — Моя рука снова скользнула рядом с ее в воде. Теплый летний воздух, легкий ветерок с реки — все было до боли спокойно.

— Ну, я знаю, что у тебя большая, дружная семья. И ты лучший в своей работе — по твоему же собственному мнению, — поддела она меня, и я плеснул в ответ водой.

— Ты не дала закончить. Все в офисе считают тебя богом, а мой отец позволил тебе поставить его на место за обедом — так что явно ты великолепен в работе.

— Это был вопрос? Потому что ответ — да. Я великолепен.

— Нет, это не был вопрос, о, скромнейший из смертных. — Она засмеялась. Я показал на падающую звезду, и мы оба замерли, наблюдая за ней. — Так вот… ты сказал, что у тебя нет девушки. А когда у тебя были отношения в последний раз?

Не знаю почему, но ее вопрос меня не раздражал.

— В колледже. На бакалавриате.

— Сколько вы встречались?

— Три года. — Я прочистил горло.

Она резко повернулась на живот и уставилась на меня:

— Три года?! Вот это неожиданность.

— Не драматизируй. Это не так уж удивительно.

Она прикусила губу и разглядывала меня.

— Ладно. Пусть будет не удивительно. Но ты закончил колледж сто лет назад, потом — юрфак, потом начал практиковать. И с тех пор ни одних серьезных отношений?

— Джилли. — Я резко перевернулся и встал. — И нет. Это было единожды.

— Интересно. Почему вы расстались?

— А теперь твоя очередь. — Я подошел ближе. — Когда у тебя были последние отношения?

— Хорошо. Я встречалась с Питом Пауэрсом почти год. Он играл на гитаре в группе. Очень талантливый музыкант. Мы расстались несколько месяцев назад.

— Почему?

— У нас не было будущего. Пит замечательный. Мы до сих пор друзья. Но у нас были разные цели.

— Что он хотел?

— Если тебе уж так интересно, Чедвик… — Она убрала выбившуюся прядь за ухо и встала в мелководье, глядя на меня снизу вверх. — Он хотел, по сути, просто курить траву и заниматься сексом весь день, каждый день.