На золотых предметах было начертано имя обитателя склепа: Мес-калам-дуг - «Герой Благодатной Страны». Титул этот, а возможно, почетное прозвище, указывает, что покойник был не царем, а знаменитым вождем. Видимо, славу он завоевал своими победами в братоубийственных войнах шумерских городов-государств за гегемонию, и таким образом - об этом свидетельствует сказочное богатство его гробницы - удостоился необыкновенных почестей при царском дворе[8] .
Клинописные таблички нигде не вспоминают о «Герое Благодатной Страны» - Мес-калам-дуге, и узнали мы о нем только благодаря тому счастливому обстоятельству, что его усыпальница каким-то чудом уцелела, не подверглась ограблению кладбищенскими ворами. Да, наверное, и в будущем мы о нем ничего не узнаем. Но уже то, что находилось рядом с похоронными носилками - а ведь это было его личное имущество - многое может сказать нам о жизни воина, о том, как преклонялись перед ним в Уре, какие пышные одеяния и оружие он имел, из каких кубков пил вино, о его слабости к прекрасным вазам, многоцветным ожерельям, к искусно украшенному оружию - одним словом, об изысканности и роскоши, среди которых он провел и закончил свою блестящую жизнь.
Под впечатлением этого необыкновенного открытия даже трезвый археолог не сумел удержать в узде разыгравшуюся фантазию. В воображении его встали, как живые, образы и сцены, связанные с воином Мес-калам-дутом. Вот вождь возвращается из удачного военного похода. Улицы города Ура заполнены народом, все с энтузиазмом приветствуют «Героя Благодатной Страны». А он гордо стоит на колеснице, несущейся к храму, который там, высоко, на самой вершине зиккурата, блистает лазурью своих стен и позолотой купола. Там ласково встретит его царь-жрец, окруженный придворными, и перед лицом всего города будет славить его замечательные военные победы.
За колесницей вождя, тяжелой от барельефов и золоченых украшений, выступают воины в бронзовых шлемах, вооруженные копьями, щитами, пращами и луками. За ними тянутся пленные; их вид жалок, лица угрюмы. Конвоиры подгоняют их плетьми и пиками. Среди пленных не только сильные молодые воины, но и женщины, и дети, и даже старики - все они пригодятся для рабского труда на обширных полях жрецов и сановников. Триумфальное шествие замыкает длинная вереница повозок, нагруженных всевозможной военной добычей.
Толпы жителей Ура с восхищением смотрят на своего героя. Знойное солнце ярко горит в золоте его шлема. Грудь совершенно закрывают тяжелые фестоны ожерелий из золота и лазурита. Оружие кумира толпы - это золотой стилет, висящий на серебряном поясе, медный щит, богато украшенный резьбой, а также копье с золотой втулкой, то самое, что указало Вулли, где находится гробница.
Толпам, ослепленным блеском одежд, Мес-калам-дуг должен был казаться каким-то неземным существом, которого бог Наина ниспослал в Ур. Вот в солнечном сиянии шествует один из тех избранных, ради кого эти люди работали до кровавого пота, переносили голод, отдавая собранный урожай, чтобы снискать благосклонность бога, с высоты зиккурата следящего за безопасностью города. Этой мудрости учили людей искусные в грамоте жрецы, которые по звездам определяли будущее и, благодаря магическим клинообразным знакам, точно знали, какую дань каждый должен платить царю и жрецам. О богатстве правящего класса Ура не менее красноречиво свидетельствует и другая гробница, также неразграбленная. Там была похоронена девочка лет шести-семи, по всей вероятности, княжна царской крови. В ее каменном склепе археологи нашли диадемы, инкрустированные бусинками из лазурита и увешанные фестонами в форме буковых листьев, золотые кубки, чаши, тарелки, вазы и множество украшений. Не были это, однако, обычные предметы: их миниатюрные размеры создавали впечатление, что это детские игрушки.
Легко представить себе, в какой роскоши должна была воспитываться маленькая княжна, если она ела и пила из золотой, сделанной специально для нее посуды.
Цари не умирали в одиночку
Перекапывая огромнейшую насыпь урской свалки, рабочие однажды на дне неглубокой ямы наткнулись на пять истлевших скелетов, аккуратно положенных в один ряд. Кинжалы, находящееся рядом с ними, говорили о том, что это были мужчины, видимо, воины древнего Шумера.
Хотя археологи успели уже привыкнуть к сенсационным открытиям на кладбище, эта находка пробудила в них особый интерес. Дело в том, что еще ни разу здесь не находили общей могилы, а покойники никогда не бывали похоронены без циновок или гроба. К тому же, кроме традиционного кубка у рта, они не были снабжены для потусторонней жизни никакими предметами домашнего обихода, здесь не обнаружили даже посуды с едой и питьем, которая, как правило, находилась в других могилах. Это абсолютно противоречило тому, что удалось узнать о погребальных обрядах шумеров.
Общая могила уже сама по себе являлась археологической загадкой, овеянной какой-то романтической тайной. Но прежде чем Вулли успел сделать на сей счет какие-либо предположения, внимание его привлекло то, что скелеты лежат на циновке из лозы, представлявшей собой как бы настил могилы. Более детальное обследование показало, что настил этот лежит не горизонтально, а наклонно, причем наклон составляет довольно большой угол, циновка же уходит под землю, за пределы раскопа. Когда стали копать вдоль циновки, стало ясно, что она устилает наклонный спуск, который ведет к чему-то таинственному, скрытому под землей. Пять воинов покоились у самого начала спуска, словно их задачей было стеречь вход в подземелье.
На небольшом расстоянии от них, поперек раскопа, в два ряда лежали останки десяти женщин. Необыкновенное богатство их украшений свидетельствовало о том, что они не были простолюдинками. Их головы обвивали золотые ленты, инкрустированные камнями лазурита и кроваво-красного сердолика, а шеи - разноцветные бусы тончайшей работы. Но и здесь отсутствовали те предметы домашнего обихода, которые предполагал погребальный ритуал.
Теперь почти каждый удар кирки приносил новое открытие. Неподалеку от женских скелетов археологи откопали остатки изумительно прекрасной арфы. От деревянной рамы, правда, не осталось и следа, но металлические части ее отделки лежали так, что можно было восстановить инструмент в том виде, в каком его положили сюда шумеры тысячи лет назад. Горизонтальный брусок арфы был окован золотой пластиной, в которой торчали гвозди с золотыми головками - на них когда-то натягивались струны. Края резонатора украшала мозаика из сердоликов, лазурита и белого перламутра. Однако главным декоративным элементом замечательной арфы была прекрасная голова быка, выклепанная из тонкого листового золота. Глаза и борода животного были инкрустированы лазуритом. На арфе лежали истлевшие останки женщины, ее драгоценности и разноцветные бусы. Это была, по всей вероятности, арфистка.
