— И?..
— И что?
— Как оно? Хотя… стой, не отвечай. — Он уже вытаскивает телефон из заднего кармана. — Надо написать Пэтти.
— Пэтти?
— Пэтти, — повторяет он, сосредоточенно строча сообщение. Над нами Майя орёт вместе с Оливией Родриго68 так, что вибрирует весь потолок.
— И зачем ты ей пишешь?..
Не успеваю договорить, как дверь снова хлопает. В кухню влетает Пэтти, в одной руке — бутылка шампанского, в другой — фартук.
На часах девять тридцать утра.
— Ты что, бежала? — уточняю, нахмурившись.
— А как же.
— Зачем?
— Грейсон прислал кодовую фразу.
— Какую ещё кодовую фразу?
— «Абрикосовое варенье», — вставляет Грейсон, вытирая с пола остатки йогурта.
— И что оно значит?
Пэтти с грохотом ставит шампанское на стол:
— Что у тебя был секс, шалопайка. Давай, выкладывай всё до мелочей.
— У вас… есть кодовая фраза на случай, если я займусь сексом?
— И не только на это, — бурчит Грейсон, выкидывая бумажные полотенца в мусор. Он достаёт апельсиновый сок. — С Эйденом, — сообщает он Пэтти.
Та уже крутит пробку шампанского:
— Ну а с кем же ещё? Вы же три раза в неделю устраиваете мастер-классы по обольщению в прямом эфире «101.6 ЛАЙТ FM». Пол-Балтимора ждали, когда вы уже начнёте спать.
— Прошу прощения?
— У неё засос на шее, — отмечает Грейсон, ставя на стол три бокала.
— Даже два, — уточняет Пэтти.
— Я вообще-то стою рядом, — пытаюсь вставить я.
На самом деле их три… и один — на внутренней стороне бедра. Я краснею, вспоминая, как он там появился, и делаю глоток кофе из миски, думая о том, как Эйден обнял меня во сне. Тёплая ладонь на голом бедре, другая рука под подушкой, расслабленное тело, лёгкая улыбка, как только он открыл глаза… А потом — перевернул меня на живот, раздвинул колени и заставил видеть звёзды.
Я довольно вздыхаю в свой импровизированный кофейный бокал.
— Гляньте на неё, — шипит Пэтти, залпом осушая мимозу. — У него, небось, и правда большой член. По голосу слышно.
— Пэтти! В доме дети!
— В доме один ребёнок, который сейчас орёт «Deja Vu» и нас не слышит. И даже если б слышала — я была рядом, когда ты ей «птичек и пчёлок» объясняла. — Она окидывает меня взглядом. — Выглядишь так, будто тебя только что хорошенько… ну ты поняла.
— Это ещё не повод, чтобы Майя слышала про… — кашляю, — члены.
— Так значит, он тебя всё же… — Пэтти поднимает бокал. — Молодец, девочка. Я тобой горжусь.
— Ты это заслужила, Лю, — Грейсон чокается с ней. — Мы ждали этого момента.
— Ждали, когда я… — не могу заставить себя вслух повторить её выражение.
— Не совсем этого, — усмехается он. — Просто рад, что ты счастлива. А ты счастлива — видно же. Давай, садись, всё расскажешь.
— Нет, спасибо.
— Ты уверена, что хочешь тянуть? Я ведь могу быть очень настойчивым.
Я знаю, что он не отстанет. Пэтти — тоже. Вместе они как бензопила без глушителя. А без Матео я в меньшинстве. Сделав ещё один бодрящий глоток, я аккуратно ставлю миску на стол.
— Я не могу сесть.
— Почему?
Закатываю рукава свитера, который Эйден натянул на меня перед самым уходом, поцеловал и шлёпнул по ягодице. Всю дорогу домой я ехала с улыбкой.
— Потому что стоять сейчас куда проще, чем сидеть.
Пэтти и Грейсон застывают с бокалами на полпути ко рту, а потом разражаются таким хохотом, что Грейсон валится со стула на пол. Я прикрываю улыбку ладонью.
В дверях появляется Майя — волосы мокрые, «усы» исчезли. Она спокойно переступает через отца и тут же оказывается у меня в объятиях. Я опускаю подбородок ей на макушку и крепко прижимаю к себе.
— Весело вчера время провела? — перекрикиваю я раздражающее кудахтанье с другой стороны кухни. — Всем понравился твой костюм?
Майя улыбается и кивает:
— Да. Усы были хитом, а в итоге я оказалась убийцей. Полковник Мастард в библиотеке с канделябром, — она с юмором изображает, как бьёт кого-то по голове этим «смертельным» орудием. — А что там у этих двоих?
Я пожимаю плечами:
— Кто их разберёт.
— Ладно, я и сама догадываюсь.
— Вот и я тоже. Они с утра пьют шампанское. Ты же знаешь, как это действует на твоего папу — он начинает хихикать.
— Кстати, тот свитшот, что на тебе, его тоже наверняка повеселил.
— А что с ним не так?
— Ну, во-первых, он явно не твой: рукава слишком длинные, да и размер мужской, — Майя слегка отстраняется и указывает пальцем. — И на нём логотип «Струн сердца».
— Я же там работаю. Может, забрала после смены.
— Под логотипом написано «Эйден».
Чёрт… и правда написано.
За спиной Майи Грейсон и Пэтти уже давятся от смеха. Щёки у меня пылают — собственная двенадцатилетняя дочь вывела меня на чистую воду.
— Это не… мы просто…
— Он теперь твой парень?
— Я не… — ищу глазами поддержки у Грейсона, но вижу только его ноги, выглядывающие из-за барной стойки.
Он затаился, явно подслушивая. Вздыхаю и встречаю взгляд Майи:
— Не знаю, милая.
— Почему? — она скрещивает руки на груди. — Носить его свитшот — это серьёзно.
— Да, Лю, — в поле зрения из-за стойки появляются глаза Грейсона. — Значит, всё серьёзно.
С трудом сдерживаюсь, чтобы не показать ему неприличный жест, и снова поворачиваюсь к дочери:
— Это правда так?
Майя уверенно кивает:
— Дейзи Вагнер начала носить свитшот Люка Синклера только тогда, когда они стали встречаться.
— А кто такие Дейзи Вагнер и Люк Синклер?
— Старшеклассники, — отвечает Пэтти, пригубив шампанское.
Она помогает Грейсону подняться, а на мой вопросительный взгляд лишь пожимает плечами:
— Я в курсе всех местных сплетен. Майя делится ими со мной, пока делает уроки в кафе.
Майя смотрит на меня с видом маленького всезнающего оракула:
— Я записала тебя на это шоу, чтобы у тебя появился парень, мам. Мне всё равно, как это вышло. Не надо ничего от меня скрывать.
— Спасибо за доверие, детка, но… — я кладу руки ей на плечи и слегка притягиваю к себе. — Я ничего от тебя не скрываю. Мы с Эйденом… нам хорошо вместе.
Пэтти тихо фыркает, но я её игнорирую.
— Он мне очень нравится, но, знаешь… я слишком долго загоняла себя в рамки. Помнишь, в ту первую ночь, когда ты позвонила на радио, я сказала, что хочу волшебства?
— Весь мир помнит, мам.
— Думаю, я тогда соврала.
Грейсон медленно опускает бокал:
— Лю… Если ты меняешь свои желания ради того, что нужно Эйдену…
— Дело не в этом, — выпрямляюсь и твёрже повторяю, — Не в этом. Я говорила, что не хочу стараться, но на самом деле просто боялась. Пряталась за красивыми словами о магии и фейерверках, потому что так проще справляться с постоянным разочарованием… с чувством, что я никогда не бываю достаточно хороша.
Перебиваю Грейсона, не давая вставить слово:
— Я убеждала себя, что жду чего-то большего, и тогда все эти уколы казались пустяками. Мол, я ничего не упустила, просто жду лучшего. Это давало надежду на хэппи-энд.
— Да, милая, понимаю, — мягко отзывается Пэтти.
— Я ждала идеала. Сказки. Но Эйден прав, — на губах у меня расплывается улыбка, хоть глаза и щиплет. — Такого не бывает. У каждого любовь своя, без шаблонов. Я больше не хочу того, о чём говорила.
Майя прищуривается:
— А чего ты хочешь?
В памяти всплывает Эйден ранним утром — растрёпанные волосы, тёплая рука на моей талии. Наш маленький столик на радио, куда он осторожно подпускает меня. Как он кричит моё имя в каменном переулке, шагая между фонарями. Тот завтрак, когда он молча протягивает мне тост. Его печальные глаза и бережная улыбка. Голос, шепчущий в полусне: «Кажется, это ты и есть моё волшебство».
Я поднимаю кофейную пиалу:
— Я не хочу идеала. Хочу честного. Своего. — Беру Майю за руку, и она крепко переплетает пальцы с моими. — Пора самой создавать своё чудо, малышка.
