— Я тоже.

— А выглядело так, будто всё заранее спланировано.

— Нет, — качаю головой, отстраняясь. И тут же осознаю, что в штанах у меня ситуация, мягко говоря, критическая. Я настолько твёрд, что отдаёт в спину. — Чёрт… точно не планировал, чтобы мой член встал на работе.

Люси хихикает, нащупывает меня сквозь плотный деним. Я издаю сдавленный звук, перехватываю её запястье.

— Не сейчас. — Господи, в любом другом случае я бы сорвался в ту же секунду.

— Какой же ты скучный.

Я подношу её ладонь к губам, целую в центр.

— Мы и так, скорее всего, уже опаздываем в эфир. Мэгги вот-вот начнёт ломиться в дверь. Хотя, возможно, её отвлёк пудинг Джексона.

— Ты не хочешь?..

— Люси… — я целую её в губы. — Хотеть — не проблема. Я хотел и хочу. Но нам ещё пару часов сидеть в студии, и если мы продолжим, я просто не смогу туда выйти. — Ещё один мягкий поцелуй. — Давай повеселимся потом.

— Правда?

— Правда, — шепчу я, чувствуя себя неловко.

Словно снова мне шестнадцать, и я мну в руках записку с робким предложением встречаться девчонке, в которую влюблён. — Если… если ты хочешь.

«Обведи кружочком „да“, если тоже нравлюсь».

Глаза уже привыкли к темноте, и я замечаю, как она пытается спрятать улыбку.

— Хочу, — тихо говорит она.

— Ну и отлично.

Позволяю себе ещё один поцелуй, но она вдруг прикусывает мою нижнюю губу — и невинный жест превращается в то, что я прижимаю её к полке всем телом. Она смеётся, я стону и шлёпаю её по попке:

— Давай, марш обратно.

Она пытается протиснуться мимо меня, и мы возимся в тесноте кладовки. Мой локоть впечатывается в полку, Люси наступает в ведро и, поскользнувшись, проезжает на нём два шага в сторону. На пол с грохотом падает металлическая миска, а Люси смеётся — звонко, задорно, до одышки.

Я рывком распахиваю дверь, и в комнату врывается свет. Люси — полный разгром: волосы растрёпаны, свитер сполз с одного плеча, щёки пылают.

— Вон, — шепчу я, и она улыбается.

Захлопываю дверь за её спиной и снова оказываюсь в темноте кладовки. Сквозь дверь доносится её смех, и я непроизвольно улыбаюсь в ответ.

— Беда, — бормочу себе под нос, проводя рукой по лицу.

И сам не знаю, о ком именно — о ней, обо мне или о болезненной эрекции и бешено колотящемся сердце.

Я влип. По уши.

«Струны сердца»

Люси Стоун: «Я снова болтала со ски-бол парнем. Он звонил позавчера».

Эйден Валентайн: «Кхм… правда?»

Люси Стоун: «Правда».

Эйден Валентайн: «Видимо, ему понравилось».

Люси Стоун: «Похоже на то».

[Пауза].

Люси Стоун: «Ты в порядке?»

Эйден Валентайн: «В порядке».

Люси Стоун: «Уверен? Ты…»

Эйден Валентайн: «Всё нормально. Просто… пролил кофе. Всё хорошо».

[Глухой грохот].

Эйден Валентайн: «Не смотри так довольно».

Люси Стоун: «Я не довольна. Просто это так забавно».

Эйден Валентайн: «Не заметил кружку».

Люси Стоун: «Она уже час стоит на том же месте».

Эйден Валентайн: «Ну, я её не видел. Я… не видел».

Люси

Телефон вибрирует, пока я склонилась над капотом винтажного «Шеви». Достаю его из кармана — пальцы в мазуте, и по верхнему краю экрана тянется чёрная полоска.

Эйден: «Извини, ты сейчас сказала, что пицца с ананасами— твоя любимая?»

Я усмехаюсь. Всё утро мы с Эйденом перебрасываемся сообщениями — между регулировками двигателя и походами к кофемашине. Мы тщательно обходим тему той ночи на станции, но каждый раз, когда на экране появляется его имя, меня накрывает волна туманных, горячих воспоминаний.

«Поверь, дружок. Ты просто ищешь повод поспорить», — печатаю я и сразу же нажимаю «отправить».

Ответ прилетает почти мгновенно:

Эйден: «Ага, ты права».

Эйден: «Мне нравится, когда ты заводишься».

Я вздыхаю и убираю телефон в карман. Мы прошли путь от спонтанного поцелуя до взрывного момента в кладовке — и теперь флиртуем в переписке. Без ожиданий стало неожиданно легко и весело.

Закрываю капот и вытираю руки о полотенце, продетое в петлю пояса. Может, в этом и была проблема — слишком много планов, слишком много требований к чуду, о котором я сама же просила. А может, мне просто нужно было немного удовольствия без условий.

— Лю? — Харви высовывается из приёмной. — Минутка найдётся? Парень с «Шеви» всё ещё в зале, говорит, хочет узнать, как там его красавица, перед тем как уйти.

— Он до сих пор здесь? — удивляюсь я.

Я взялась за «Шеви» ещё часа два назад. Он был первым клиентом сегодня и терпеливо ждал у своей машины. И сразу заверил — никакой неоновой подсветки, чтобы уж точно без сомнений.

Харви кивает:

— Всё повторяет, что хочет знать, выживет ли Рози.

— Ах да, он ведь назвал её Рози, — улыбаюсь я, хватая со стола планшет с деталями заказа.

В зале он стоит там же, где и в прошлый раз — прислонившись к стойке, руки скрещены на груди. Борода аккуратно подстрижена, широкие плечи скрыты под грубой паркой, на джинсах пятна краски, ботинки мерно постукивают по полу: тук-тук-тук. Не верится, что за всё это время он даже никуда не отлучился.

Мисс Ширли — миниатюрная дама в вязаных свитерах, которая раз в месяц приезжает на своём электроскутере на ТО, — даже не поднимает головы от вязания. Она всегда записывается, когда дежурит Харви, и садится в одно и то же кресло, чтобы наблюдать за ним через окно.

— Этот мальчик меня с ума сведёт, — ворчит она, не переставая стучать спицами. — Ни садится, да и угомониться никак не может.

— Всё с ним в порядке, мисс Ширли. Сейчас я с ним поговорю.

— Вот и отлично. А то он весь мой обзор перекрыл, — она бросает взгляд поверх очков на окно в гараж.

Там Харви на корточках возится с сиденьем её скутера. Готова поспорить, она «потеряла» винты снова.

— Мешает ведь полюбоваться.

— Харви — женатый человек, мисс Ширли.

— Ну, смотреть-то не запрещено, милая.

Голова парня с «Шеви» резко поднимается. Губы сжаты, голубые глаза мягкие, но чуть растерянные. Сегодня он выглядит не таким грозным — скорее как большой грустный пёс.

— Ну что, доктор, насколько всё плохо?

Я прячу улыбку. Он явно души не чает в своей машине — и это даже трогательно.

— Я не доктор, я механик.

— Для моей малышки ты доктор, — серьёзно отвечает он. — Говори честно: Рози выкарабкается?

— Она выкарабкается, — говорю я.

Он с облегчением выдыхает, запускает обе руки в волосы.

Я улыбаюсь:

— Но ей понадобится много любви и заботы. Давай расскажу, что советую сделать, а ты решишь, что возьмёшь на вооружение. И без подсветки снизу.

— Без подсветки, — соглашается он. — Но всё остальное — сделаю. Что угодно.

— Вот и отлично.

Я смеюсь, киваю на два кресла в углу и поднимаю планшет с записями.

— Пойдём, посмотрим. Кофе хочешь? Вид у тебя такой, что он тебе явно необходим.

— А у тебя, случайно, нет чего покрепче? Я тут уже несколько часов в голове гоняю самые худшие сценарии.

— Только кофе.

— Сойдёт. — Он улыбается, и в уголках глаз появляются мелкие морщинки. — Но я сам принесу. Ты садись.

Он уходит к кофейному столику, а я пролистываю записи. У его грузовика длинный список задач, но ничего критичного, кроме замены топливного насоса. Коробка передач в порядке, тормоза меняли недавно. Его «Рози» явно получала хороший уход.

— Держи, — он ставит передо мной бумажный стаканчик и садится рядом. — Решил наугад, как ты пьёшь. Сахар — вроде безопасный вариант.