- Ни туда, ни туда, — прошептала она, глядя в окно, где тянулись бесконечные ряды домов, — не хочу ни с кем разговаривать и боюсь оставаться одна. Это звучит странно, да?- Вовсе нет, ты пережила предательство и сильное потрясение, к тому же смерть любимого человека. Твоё состояние вполне объяснимо.

Алекс вздохнул. Он понимал, что она чувствует, когда тебя накрывает волна отчаяния:- Хочешь поедем ко мне? Побудешь у меня какое-то время, пока не решишь, что делать дальше. Обещаю сильно не доставать с вопросами и не приставать.Девушка слабо улыбнулась:- Было бы здорово, спасибо.- Тогда решено, — произнёс мужчина, направляясь к своему дому.

Всю дорогу Синди молчала, не отрывая взгляда от мелькающих за окном пейзажей. Алекс изредка бросал на нее беспокойные взгляды, но не решался нарушить ее молчание. Он чувствовал, как тяжесть произошедшего давит на нее, лишая сил и воли к жизни. Он знал, что слова сейчас бессильны, и просто хотел быть рядом, чтобы она чувствовала его поддержку.

Солнце медленно садилось за горизонт, окрашивая небо в багровые тона. Мейсон смотрел в окно, не видя ничего, кроме собственной внутренней тьмы.Сегодня он выиграл тендер на строительство "Феникса". Проект Эмили пропустили и единогласно одобрили.

Но вместо того, что бы праздновать со всеми, мужчина надирался один у себя в кабинете, не чувствуя никакой радости."Феникс" — это был венец его карьеры, мечта, ради которой он годами трудился. Но вкус победы был горьким, словно полынь. Он знал, что эта победа украдена. Украдена у Эмили, его коллеги, его подруги, его… Он не хотел даже думать об этом.

Мейсон налил себе еще виски, обжигающая жидкость прошлась по горлу, но не принесла облегчения.Уже пол года от неё не было вестей, все его поиски заканчивались ничем и он впал в отчаяние, которое медленно переросло в апатию.

Мужчина не знал где её искать.Он делал всё возможное, звонил общим знакомым, обращался в полицию, даже нанимал частного детектива. Все тщетно. Все они разводили руками. Она словно испарилась, растворилась в городском тумане, не оставив ни следа.Словно её никогда не существовало.

Он бы всё сейчас отдал за то, чтоб разделить эту победу с ней. Их общую победу. Чтоб вернуться в тот вечер, когда они вместе сидели в его гостиной и смотрели фильм.Когда она была рядом.Всё эти воспоминания казались таким близкими и реальными, и в то же время – невозвратно утраченными.

Мейсон поставил стакан на стол, звук отозвался гулкой пустотой в комнате. Эта пустота заполняла и его душу, становясь все больше и больше с каждым днем.Он знал, что поступил подло, знал, что предал ее.Теперь он стоял на вершине, но чувствовал себя пустым и ничтожным.

Он закрыл глаза, пытаясь прогнать наваждение. Увидеть её улыбку, услышать её смех. Но в памяти всплывало только последнее их расставание, ее полные слез глаза и слова, резавшие как ножом. Он помнил каждое слово, каждое движение, но не мог ничего изменить. Время неумолимо текло вперед, оставляя его один на один со своей виной.

Мейсон подошел к окну. Город раскинулся внизу, сверкая огнями. Ему принадлежало многое из того, что он видел. Дома, компании, акции.Но что толку теперь с его свободы, работы, денег, власти? Всё это утратило смысл, когда не стало её.Но он слишком поздно это осознал. Он достиг вершины, о которой мечтал, но какой ценой? Победа оказалась пирровой, а триумф – горьким пеплом на языке.

Он знал, что должен двигаться дальше. Забыть прошлое, построить новое будущее. Но как это сделать, когда каждый успех напоминал о предательстве? Как радоваться жизни, зная, что лишил счастья себя и её? Что разрушил всё своими руками?Эти вопросы терзали его, не давая покоя ни днем, ни ночью.

Телефон в кабинете противно зазвонил, вырывая его из мрачных раздумий. Мужчина даже не обернулся.Он не мог ответить. Он просто смотрел в окно, на догорающее солнце, продолжающее окрашивать мир в багровые цвета его вины.

За эти пол года он оборвал связь со всеми, почти ни с кем не разговаривал, только по работе. Он отдалился от друзей, от семьи, от стаи, полностью загрузив свои дни работой, а ночи алкоголем.

Но это всё больше не приносил ему забвения.Он чувствовал себя заточенным в клетке собственного разума, где каждый день – это повторение одной и той же трагической сцены.С того самого злополучного раза у него не было женщин, он презирал себя и ненавидел их всех, за то, что они не Эмили.

Он больше физически не мог прикоснуться ни к кому другому.Бессонница стала его постоянным спутником. Алкоголь лишь на короткое время притуплял боль, но с рассветом она возвращалась с новой силой, терзая его душу. Он просыпался в холодном поту, с ощущением, будто что-то важное ускользает от него, и это ощущение с каждым днем становилось все сильнее.

Мейсон пытался найти утешение в работе, но даже там призрак Эмили преследовал его. В каждом проекте, в каждой задаче он видел ее отражение, ее смех, ее глаза. Это сводило его с ума, превращая его жизнь в мучительную пытку.

Вина… Она липла к нему, как смола, проникала в каждую клеточку, отравляла мысли и чувства. Он пытался бежать, прятаться в работе, топить горе в алкоголе, но ничто не помогало. Пустота внутри лишь разрасталась, пожирая остатки надежды и веры в себя.

Он знал, что заслужил это. Что он должен страдать, чтобы хоть немного искупить свою вину. Но как долго он сможет выдержать это? Как долго он сможет жить с этим кошмаром в своей голове?

Он открыл глаза и посмотрел на свое отражение в темном стекле окна. Но увидел там лишь тень человека, некогда полного жизни и надежд. Теперь же в его глазах читалась только усталость и отчаяние.

Внезапно он почувствовал, как его переполняет злость. Злость на себя, на свою глупость, на свою жажду успеха. Он допил виски и швырнул стакан в стену. Осколки разлетелись по кабинету, словно напоминая о разбитых мечтах.

Пора была ехать домой, место которое он тоже стал ненавидеть, потому что там его больше никто не ждал. Оно стало его личной камерой пыток.Он не мог больше, ни есть спокойно на кухне, не смотреть телевизор...ни просто сидеть в тишине, не чувствуя боли, что раздирала его на части.

Мужчина вышел из кабинета, стараясь не смотреть на осколки стекла. Взял ключи от машины, чувствуя, как дрожат руки. Завел мотор, и машина взревела, словно зверь, готовый вырваться на свободу.

Он выехал со стоянки, вдавливая педаль газа в пол. Город проплывал мимо размытыми огнями, каждый фонарь казался насмешливым взглядом, следящим за его терзаниями.Радио хрипело в эфире, но он не слышал ни музыки, ни новостей. В ушах стоял лишь собственный оглушительный стук сердца. Он свернул на трассу, и машина, повинуясь его ярости, помчалась вперед, проглатывая километры ночной дороги.

Путь домой казался бесконечным. Фары выхватывали из темноты лишь короткие участки асфальта, как будто сама вселенная не хотела показывать ему путь. В голове пульсировали обрывки мыслей, воспоминания о прошлом, сожаления о будущем.

Подъехав к дому, он на мгновение остановился, собираясь с духом. Дом выглядел мрачным и неприветливым в ночной темноте. Мейсон заглушил мотор и вышел из машины, чувствуя, как холодный воздух обжигает лицо.

Шагнув через порог, он ощутил привычную волну тоски, накатывающую на него.Дом встретил его звенящей тишиной. В пустых комнатах эхом отдавались его шаги, напоминая о былом смехе и уюте.Мейсон бросил ключи на столик в прихожей и, не включая свет, побрел вглубь дома, в свою спальню, ставшую его тюрьмой.

Мейсон даже пару раз думал о том, чтоб продать этот особняк, но он даже самому себе не мог признаться, что всё ещё надеется, что Эмили вернётся. Но с каждым днём эта надежда таяла.Мужчина опустился на край кровати, чувствуя, как пружины недовольно скрипят под его весом.

В полумраке комнаты смутно виднелись очертания знакомых предметов.Все вещи казались немыми свидетелями их прошлой жизни, теперь превратившейся в мучительное воспоминание.