Реакция Мелена меня ошарашила, но в какой-то мере я даже испытала за неё благодарность, потому что мозги, практически отключившиеся от сладкого эйфорического предвкушения, вдруг заработали снова, и я почувствовала себя свободнее. Кроме того, его позиция вызвала уважение. Очень честный и порядочный подход к делу, если так разобраться. Сразу видно, что у человека есть тормоза и принципы. А зачем мне муж без принципов, который на любую бабу кидается?

Я открыла шкаф и уставилась на свой скудный гардероб. Большая часть одежды у меня была довольно провокационная – всё же я ждала появления Мелена и знала, что ему нравятся девушки с формами, поэтому старательно выбирала вещи, эти формы подчёркивающие. Заказать что-либо с большой земли удавалось хорошо если дважды в год, а бюджет был всегда ограничен тем, что я зарабатывала на гаданиях, а ещё приходилось тратиться на некоторые продукты и интернет, поэтому выбирать приходилось тщательно, подолгу читая отзывы и отдавая предпочтение максимально качественным вещам.

Естественно, у меня имелись и вещи с родины, но они были настолько неудобными и старомодными, что носить их стоило только в случае крайней необходимости. Шерстяное платье с двумя плотными подъюбниками – практически гарантия падения с лестницы, так мы с Олеанной и объяснили старой карге, и она смилостивилась и пару раз привозила местные вещи – удобные и необычные. К счастью, она плохо запоминала, что именно покупала, или просто не обращала внимания на нашу одежду.

Я выбрала ярко-розовую тонкую водолазку и надела её, убедившись, что она прекрасно обтянула всё, что скрыла. Потом подумала и надела под неё другой бюстгальтер – вот так-то лучше.

Улыбнулась и подмигнула своему отражению. Уехать с чёртова острова я могла ещё несколько лет назад, но приняла решение остаться и теперь ни капли не жалела ни о чём – ни об одиноких ночах под аккомпанемент грозы за окном, ни об опасных ритуалах, на которые соглашалась, ни об ограничениях, неизбежно следовавших за подобным образом жизни.

Если бы я захотела, то смогла бы найти себе пару, как это сделала Олеанна. Возможно, смогла бы даже затеряться на большой земле и спрятаться от старой карги, но для меня всегда существовал только один сценарий будущего и только один мужчина – Мелен.

Мой муж, мой спаситель и мой герой.

И теперь, когда он наконец был так близко – на расстоянии вытянутой руки – в животе от счастья порхали не бабочки, а жирные морские чайки. Нужно их угомонить, а то испугают товарища истошными криками.

В уединении спальни я позволила себе выплеснуть эмоции – радостно сжала кулаки и зажмурилась, пережидая приступ острой эйфории, а потом степенно выдохнула и нацепила доброжелательную улыбку.

Мелен пока не понимает, что мы предназначены друг другу? Ну и пусть. Поиграем в товарищей, посмотрим, надолго ли его хватит.

Я ещё раз подмигнула себе и отправилась обратно на кухню, чтобы показать своему будущему мужу опостылевший маяк.

Тридцать шестое юнэля 1135-го года (Двадцать пятое сентября 2025-го года). Глубокая ночь

Мелен Роделлек

Принимая еду и лечение от принцессы, Мелен чувствовал себя довольно паршиво.

По-хорошему, вернуть бы Валюху-Валерианеллу семье, а дальше пусть норты его именем хоть тварей из Разлома называют – ему-то уже будет всё равно. Мёртвые не гордые, и не такое cтерпят. Да только не было никаких гарантий, что опрометчиво данная клятва это позволит.

В какой момент настигнет откат? В тот, когда он передаст принцессу императору из рук в руки, или в тот, когда решит не отдавать её Йеннекам? Во втором случае он лишь подвергнет Валюху ненужной опасности – врагов у императора-Косача полно даже в его собственном дворце, иначе её и не похитили бы изначально. Без защиты, одна в малознакомом мире, долго она не протянет, найдутся уроды, возжелающие её отцу по частям прислать, а Йеннеки хотя бы сохранят ей жизнь. Да, используют в своих целях, но издеваться и голодом морить не станут – не принято на Севере плохо обращаться с женщинами.

Другой вопрос, как подобный финт с его стороны воспримет сама принцесса. Вытащить её из одного плена и засунуть в другой – подло и жестоко, особенно учитывая, с какой нежностью и надеждой она на Мелена смотрит.

В общем, жалко девчонку. Паршивый ей защитник достался. Вот если бы на остров выкинуло одного из напарников – хотя бы Эрера или Десара… Последний ей бы даже в мужья сгодился, всё ж таки целый ноблард, а не фунт драконьего дерьма.

И Валюхины томные взгляды Мелену категорически не нравились – сулили одни проблемы.

В женском поведении, многозначительных намёках и якобы случайных прикосновениях Мелен прекрасно разбирался и не менее прекрасно видел, в какую сторону дует ветер.

Если бы принцесса была тощая и страшная, то дело обстояло бы получше, но она была пышногубая, пышногрудая и пышнозадая, а эти три качества он в женщинах очень ценил, пожалуй сильнее них – только молчаливость. Немая упитанная вдова без матримониальных планов и иллюзий касательно отношений – вот его идеал. И хотя в него Валюха не вписывалась, но чисто внешне была опасно к нему близка. Ещё и коса эта… Никогда не видел таких кос, прямо так и подмывало схватить её и на руку намотать. Не коса, а сплошная провокация!

Однако помимо других причин, воспользоваться очевидной щенячьей влюблённостью неопытной девчонки ему не позволяла ещё и совесть. Как бы сильно ни пекло в паху, она держала его за яйца куда крепче, и против этой назойливой, въедливой сучки он идти не собирался – знал, что при одном неверном движении она его заживо сожрёт ещё раньше, чем доконает откат от клятвы. Будто это не его совесть, а чья-то чужая, приблудная, враждебно настроенная к его сексуальному и душевному благополучию.

Пока принцесса переодевалась, Мелен занимался не самым приятным делом – думал.

Обычно он предпочитал что-нибудь подорвать, за кем-нибудь погоняться или на худой случай подраться, а вот думать не очень любил – от этого у него всегда портилось настроение, потому что к выводам он обычно приходил неутешительным, а в людях часто разочаровывался. Логические задачки решать ещё интересно, а вот интриги он терпеть не мог, хотя по долгу службы сталкивался с ними регулярно и вынужден был иной раз распутывать.

Именно поэтому данная много лет назад клятва теперь стояла у него поперёк горла, а саму принцессу он последние годы нарочно не искал и даже отворачивался от любых новостей и слухов о её судьбе – и вот, нате!

Тяжело вздохнув, Мелен встал и принялся мыть посуду – лишь бы руки занять.

С другой стороны, сидеть с принцессой здесь, в башне, тоже как-то глупо, даже если заткнуть совесть и всласть помять простыни. Ну через сколько ему всё это надоест? Через пару месяцев? Да он тогда сам рад будет её вернуть отцу – лишь бы его уже кто-нибудь прикончил.

Никаких отношений Мелен не желал, а брак считал самой большой глупостью, которую только способен совершить мужчина.

Обычно при общении с противоположным полом он делал вид, что очень одарён физически, не очень одарён интеллектуально и совсем не одарён финансово, что сводило к нулю любую женскую заинтересованность в нём как потенциальном брачном материале. Как правило, смотрели на него как «взять с тебя нечего, так давай хоть потрахаемся». Принцесса же смотрела скорее как «возьми меня, я вся горю и уже придумала имена нашим будущим детям», а это заранее тяготило и, к счастью, немного сбивало настрой.

Именно на этом сбитом настрое Мелен и сфокусировался – представил, как она начнёт за ним бегать, заманивать к алтарю, ревновать и устраивать сцены… И прям отпустило немного. Ну, подумаешь, коса? Если выживет, найдёт себе бабу с косой. А если не выживет, то и беспокоиться не о чем.

Мысленно придя хоть к какому-то равновесию, Мелен домыл посуду, аккуратно вытер её полотенцем и почти равнодушно кивнул спустившейся по лестнице принцессе. Эта шикарнокосая засранка просьбу его выполнила – кливидж спрятала, только каким-то образом выглядеть при этом стала ещё аппетитнее, чем основательно поколебала с таким трудом обретённое равновесие.