Они верили в свою храбрость и решимость, а ко всем этим европейским линейным ухищрениям относились с презрением. Оттого по большей части нервничали, что не их отправляют в бой, а османские полки нового строя.

Первый этап сражения был в ноль проигран турками. Но это лишь уравняло две враждующих армии по численности. Вот только туркам никак не получалось заставить стрелять хотя бы половину из тех орудий, которые были выдвинуты вперёд и должны были встречать русские линии. И большинство пушек вынуждено будет молчать, когда русские солдаты станут приближаться к турецким позициям. Прислуги не хватит. А новых топчу быстро найти не получится.

Предрассветная дымка рассеялась, ветер постепенно нагонял облака. И над большим полем возле крепости Бендеры вот-вот повиснет новая грозовая туча. Впереди был тяжёлый день, в ходе которого многое решится в вековом противостоянии Русской державы и Османской империи.

Русского мало убить. Его нужно еще повалить.

Фридрих II Прусский

Окрестности крепости Бендеры.

1 мая 1736 года

Военный представитель Прусского королевства Леопольд, князь Ангальт-Дессау в присутствии своих малочисленных сотрудников, всего лишь ещё троих немецких офицеров, наблюдал за разворачивающимися событиями у крепости Бендеры.

Для представителей иных держав русский фельдмаршал Миних отвёл отдельную смотровую площадку, специально сооружённую для таких нужд и находящуюся почти в двухстах шагах в стороне от наблюдательного пункта, который занимал сам русский главнокомандующий.

Ирония была в том, что на этом наблюдательном пункте находились сразу и австрийцы, и пруссаки. Если бы ещё тут были французы, которых уже и в этом сражении было побито немало, то и вовсе можно было бы посмеяться и принять этот жизненный анекдот на вооружение, чтобы блистать впоследствии в мужских компаниях на петербургских балах и приёмах. Представители тех стран, которые во всю готовятся к новой войне друг с другом находились вместе в гостях у русских.

Генерал, князь, вновь посмотрел в сторону, где шагах в двадцати столпились австрийские офицеры. Каждый из них пытался что-то другому доказать, порой весьма активно жестикулируя. Происходящее на поле боя не оставляло равнодушным.

Для выдержанного прусака подобное поведение было неприемлемым. И он даже ощущал что-то похожее на испанский стыд, так как признавал за австрийцами право именоваться германцами. Всё же родственные народы. Покорились бы воле Бранденбургского дома, правящего в Пруссии, и жили бы правильно и по распорядку.

Но все же главное, это не то, как ведут себя австрийцы, но то, что вытворяют русские на поле боя.

— Карл, — обратился к своему помощнику князь Ангальт-Дессау. — Ваше мнение о всем происходящем?

Генерал королевства Пруссии, держа в руках тонкую трость, её набалдашником указал в сторону сражения.

Карл Майнц, подполковник, молодой, но прозорливый офицер, прильнул к зрительной трубе. Для медлительного и постоянно задумчивого генерала подобное поведение его подопечного казалось более чем правильным. Но не уподобляться же тем австрийцам, которые продолжают махать руками, перебивая друг друга.

На войне всегда нужно иметь чёткий ответ, задавать чёткие вопросы, выполнять неукоснительно и до мелочей выверено приказ командующего. Иначе — это дешевый, уличный театр, а не армия.

— Я бы мог предположить, что фельдмаршал Миних — гений. Если сражение продумано до таких мелочей, как вон те… — Майнц указал рукой налево, на фланг, где группа русских стрелков смогла скрытно подобраться к правому флангу турецкой линии и сейчас просто уничтожала её.

— В этом сражении случилось уже столько, казалось бы, неожиданностей, что я бы не верил в гений этого германца на русской службе, — отверг посыл своего помощника и ученика генерал Леопольд Ангальт-Дессау.

— А я, мой генерал, и не столько утверждаю, что все действия русских происходят по заранее тщательному, до мелочей продуманному плану. Я предполагаю, что русские во время обучения своих солдат предусматривали многие манёвры. И сейчас некоторые офицеры действуют по собственному усмотрению и в зависимости от оперативной обстановки на поле боя.

Генерал посмотрел на своего подопечного с интересом, показывая тем самым, что ответом вполне доволен. Ведь это, действительно, объясняет и всё происходящее, и то, что в последнее время показывает русская армия. Но где же русские нашли столько времени, чтобы так обучить своих солдат? Впрочем, было известно, что фельдмаршал Миних преобразовывает русскую армию уже не один год.

— Это неправильный подход, и вы, подполковник, не очаровывайтесь им. Ибо в армии короля Фридриха подобных инициатив быть не может. Только дисциплина, только порядок, только неукоснительное исполнение приказов высшего начальства — вот залог любых побед. И вы увидите, как эти победы станут прославлять нашу армию, — говорил генерал.

Говорил, но одновременно и понимал, что русские действительно показывают что-то невероятное. Это просто немыслимый обстрел турецких позиций русскими стрелками. А последующие за ним подрывы множества бочек с порохом, которые устроили сущий ад, уничтожая турецкую кавалерию? Это то, что необходимо осмыслить, каким-то образом описать в своём докладе и уже в ближайшее время послать сведения в Берлин.

— Посмотрите, что делает русский левый фланг! — с явным азартом, уже не имея возможности хоть как-то сдерживаться, словно бы ребёнок, восклицал подполковник Майнц.

— Будьте сдержанным! — потребовал генерал.

Между тем он прильнул к своей зрительной трубе и всмотрелся в происходящее. Ангальт-Дессау сжал кулак на левой руке и стал нервозно постукивать себе по бедру, словно бы отбивая ритм марша. Это единственное проявление нервозности, которое позволял себе генерал.

На левом фланге те самые русские стрелки, которые стреляют из штуцеров и приняли на вооружение какой-то способ необычайно быстрого перезаряжания нарезного оружия, сейчас показывали высший класс линейной тактики.

Русские заходили во фланг турецким пехотным линиям косым строем.

— Этого не может быть. Это изобретение нашего короля. Чтобы линия умела так перестраиваться и маневрировать по ходу боя, необходимы годы обучения, — генерал показывал, что его чётко выверенное сознание прусского офицера надломилось из-за того, что вытворяют русские.

На самом деле ни подполковник, ни генерал не зафиксировали того, что стрелков как раз-таки в этом построении и нет. Несмотря на то, что военные представители тщательно фиксировали все русские полки, их названия и даже записывали имена офицеров, определить Гатчинский пехотный полк они не смогли.

Просто уже потому, что эти солдаты прибыли из Хаджибея буквально недавно, и удивительно, но во многом именно они и создают условия для русской сокрушительной победы. И сейчас на турецкие линии заходила обычная пехота с обычными фузеями. Или с необычными?

— Мой генерал, дозволено ли мне будет высказать своё мнение? — спросил подполковник.

— Говорите! — бросил генерал.

— Я, конечно, не политик, но мне кажется, что с русскими нужно каким-то образом поддерживать исключительно дружеские отношения. Иначе в предстоящей войне за выживаемость нашего королевства мы можем получить необычайно сильного противника, — сказал подполковник Майнц.

Сказал и даже вжал голову в плечи, ожидая выволочку от своего наставника. Сейчас должны были прозвучать слова о том, что это не его ума дело, что нечего молодому подполковнику задумываться о политике, потому как у Пруссии есть молодой, но необычайно умный король. Но генерал своего помощника не выговаривал.

Леопольд Ангальт-Дессау явно растерялся от того, что он видит. И нет, тут не столько выучка была идеальной. Русские сражались, словно бы на кураже, рьяно, без сомнений выполняя сложные маневры.

«Нет, подполковник, этих русских нужно уничтожать, так как в противном случае, они станут диктовать Пруссии условия. А Кенигсберг так близко к русским границам», — подумал генерал.