Сделал несколько шагов внутрь, принюхался. Тишина, пахнет пластиком, металлом. Канистры разложены, какие-то присадки, запчасти, с помощью которых можно привести машину в рабочее состояние на короткое время. Если вдруг неполадка застигла во время движения. Здесь-то СТО не найдешь.

Двинулся в комнату, открыл дверь. Туалет. Вторая, за ней небольшой коридор, и еще две. Посмотрел за одной — комната отдыха, диванчик небольшой, столик, электрочайник. За второй, похоже, кабинет начальника или что-то подобное: сейф, естественно закрытый, стол, компьютер на нем.

Но заправка… Старая, иначе и не скажешь. Таких в России до сих пор тысячи, и они располагаются в стороне от основных трасс, в местах, которые принято называть ебенями. Конечно, не настолько старая, чтобы в колонках ручные насосы были, которые надо было крутить, как в советских фильмах, но все равно.

Павел умел новые заправки взламывать, а я вот нет. А тут можно будет попробовать методом тыка сработать, почему нет.

Ладно, чисто. Самое место для того, чтобы побеседовать с этим мужичком. Благо, он уже должен быть готов. Когда сперва по ногам стреляют, а потом связывают, кидают в кузов, да везут через толпу зомби… Тут кто угодно спечется, я даже сам не уверен, что выдержал бы.

Я вышел обратно в торговый зал и увидел справа холодильник с напитками. Естественно он сейчас не работал, электричества-то нет, и все нагреться должно было. Но подошел, открыл — сразу же запахло резинкой прелой. Если холодильник долгое время выключенным стоит, то резинки рассыхаться начинают и вонять вот так вот. Но бутылки герметичные, так что им ничего не будет.

Взял красную банку с надписью «Добрый Кола». Как же я давно газировки не пил. Только вот состав у них сейчас совсем не тот. Раньше они с сахаром были, сейчас на сукралозе. Вкус детства настоящей еще помнится, но сейчас такого не добьешься.

Посмотрел на состав — да, действительно. Убрал обратно. Взял банку энергетика, посмотрел на ее состав. Вот тут сахар пока еще есть. Вредная штука, конечно, бьет по сердцу, поджелудочной… Но сейчас уже плевать, подозреваю, у меня в организме гораздо более опасное кое-что зреет.

Открыл банку, глотнул, вышел на улицу. Уселся прямо на асфальт. Выпил еще сладкой жижи. Как этот вкус называется-то? Гуарана, кажется.

Энергетики у нас на фронте заходили только так. Их вообще много кто пил, потому что достать их зачастую было гораздо проще, чем воду. Более того, энергетики и батончики были внутренней валютой. «Шок», если наши или импортные «Сникерсы», которые удавалось достать трофеями. У врагов они часто встречались, они тоже любили таким подкрепиться.

Вроде деньги брать за услугу глупо как-то, тем более, что вместе воюем. Бухать нельзя, поэтому водка и пиво как платежное средство тоже не канает. Вот и оставались энергетики и шоколадки.

Ну это еще в начале, когда я реально в окопах сидел, до того как в разведку попал. Ладно, глотнем еще и все, взбодримся немного. И ветерок такой приятный тут, хорошо.

Минут пять еще посидел, добил банку, осмотрелся кругом в поисках мусорной урны, но не нашел. Оставил баночку возле крыльца и пошел в сторону «Урала». Забрался в кузов.

Плюгавый посмотрел на меня, и сразу как-то сжался, попытался отодвинуться. Я прищурился, пытаясь вспомнить, видел ли его уже. Не знаю, ассоциация с тем, кто нас размещал, вроде бы и не помню.

— Отпусти меня, а… — протянул он.

— Ты знаешь, кто я такой? — спросил я.

— Да… — ответил он. — Ты — Край. Бывший ЧВКшник из «Волка». Ты уничтожил нашу базу в Белогорске. Потом перебил партизан. И теперь, говорят, кучу народа из ближних Мансура перебил. Да вообще всех почти.

— Правильно, — покивал я. — Так что, звенят звоночки? Представляешь, что я могу с тобой сделать?

— А что тебе надо-то от меня? — взвизгнул он. Похоже, что очень хорошо представилось, как я буду его пытать, а потом медленно выпотрошу и убью. А я действительно готов был это сделать, если получится.

— Расскажешь мне пару вещей. Но сперва давай в более комфортное место перейдем.

Я подтянул его к краю кузова, потом спустился вниз и закинул на плечо. Вроде мелкий такой, а тяжелый все-таки, зараза. И где все держится? Ладно, своя ноша, как говорится, не тянет. Дело надо сделать.

Вошел в здание заправки, потом в коридорчик, где и бросил. Комнатушки мелкие совсем были, а вот тут человек в полный рост растянуться может. Вышел обратно в торговый зал.

Прихватил ветошь с полки, в такой баночке пластиковой, для протирки стекол, взял две полторашки минералки. Понадобится. Не знаю, придется его пытать или просто припугнуть, но как человек он, похоже, мягкий. Как говно, бля.

— А можно попить? — вдруг спросил он, увидев меня с бутылкой.

— Ты же ссать захочешь потом, — ответил я.

— Да я и так хочу, просто в туалет попроситься стесняюсь…

Как баба, ей-Богу.

— Успеется еще, — сказал я, открыл банку с ветошью и достал оттуда тряпку.

Она ведь специально для того, чтобы водой пропитываться и грязь смывать хорошо. А точнее степную пыль. Ее тут до хрена должно быть. А чтобы разводов не оставалось, потом специальной сухой тряпкой протереть. И вообще все отлично будет.

— А это еще зачем? — спросил он.

— Как зачем, — хмыкнул я. — Пытать тебя буду. Рассказать как или потом посмотрим?

— А… Зачем же сразу пытать? — не понял он.

— Так, чтобы ты посговорчивее был, — ответил я. — Как иначе? У нас, волков, так принято. Сперва пытаешь, потом спрашиваешь. Если не колется, пытаешь еще. Когда раскололся, пытаешь еще три раза, чтобы убедиться, что правду сказал, а не выдумал какую-нибудь хероту.

— Может быть так договоримся… — простонал он. — Просто я тебе все расскажу, а ты меня отпустишь?

Он похоже еще и тупой. Ну вот отпущу я его, и куда он доберется-то с простреленными ногами. Пройти метра не сможет, и даже ползти толком у него не получится. Он что, думает, что я его на базу отвезу что ли?

— Ты мне вот что скажи, — проговорил я, открывая бутылку и смачивая тряпку водой. Чтобы прилегала плотнее. — Ты чем у Мансура занимался?

— Учетом, — ответил он. — Он вообще любит, когда всем ресурсам учет строгий. Сколько боеприпасов, сколько груз весит, и вообще…

— Ага, — кивнул я.

— Я хорошо считать умею! — тут же заверил он и зачем-то добавил. — Трехзначные цифры в уме перемножаю.

Ну теперь все понятно. Был у нас во дворе такой в свое время, в коррекционной школе учился, но мы брали его с собой играть в футбол на школьное поле. Жалели. Он действительно умел перемножать в голове трехзначные цифры, знал столицу вообще любой страны в мире. Но в бытовом плане был дурачок-дурачком. Как это называется? Синдром саванта?

— Хорошо, — сказал я. — Значит, ты можешь сказать мне, сколько человек на базе у вас в Керчи.

— Четыреста восемьдесят один! — тут же ответил я.

Я хмыкнул. Если честно, то такого точного ответа я не ожидал. Но он, похоже, увидел саркастичное выражение у меня на лице и тут же заверил:

— На столько людей в день еды готовят! У меня все посчитано и записано!

Я не выдержал, улыбнулся и отвернулся. Да, похоже, что мне действительно гений достался. Ну а как иначе. Хочешь узнать, сколько человек на базе, спроси у повара или у прачки. Они тебе хотя бы примерно расскажут.

— А Мансур всегда на базе? — задал я следующий вопрос.

— Нет, — он покачал головой. — У него какое-то личное укрытие есть в окрестностях. Я не знаю, где именно. Никто не знает, кроме его телохранителей. Он уезжает, а приезжает, только когда надо лично вопросы лишить.

— Вы же связь держали? — спросил я. — Сейчас он на базе?

— Сейчас да, — кивнул мужичок. — Так у него проблем сейчас… Там зеки бывшие с вояками вот-вот схлестнуться готовы. Ты ведь убил тех, кто ими командовал. И они в общем…

Ну да, понятно. Это значит, что Мансур в ближайшее время керченской базы покинуть не должен, потому что иначе вся структура, которую он строил, развалится. Она на его авторитете держалась, и он всем управлял. И пока он новых старших не поставит…