Сердце ее заколотилось в животном страхе. Она схватила телефон, лежавший на полу рядом с диваном. Экран был усеян уведомлениями из соцсетей, но ее взгляд сразу выхватил два сообщения от него.
Первое, с пометкой "6 часов назад":
"Приземлились. Сейчас на встречу. Скучаю до боли. Держись, моя девочка".
Второе, с пометкой "3 часа назад":
"Все под контролем, но адски сложно. Только что отвлекся — подумал о тебе. Привезу целый чемодан подарков. Выздоравливай".
Она перечитала сообщения несколько раз, и по ее телу разлилась волна жгучего, почти болезненного облегчения. Он был в порядке. Он работал. Он справлялся. Он скучал. Он не жаловался на недомогание, ни единым словом. А он бы обязательно сказал, предупредил, извинился бы за возможные задержки. Его педантичность и ответственность были абсолютны.
Значит… Значит, это не ротавирус. Не заразно. Совсем она со своими переживаниями перестала заботиться о себе. Вот организм и начинает сдавать — как когда ее постоянно тошнило перед сдачей диплома.
Она медленно, стараясь не делать резких движений, села и ответила ему, пытаясь скрыть свое беспокойство за легким, почти игривым тоном:
"Все в порядке)) Продолжаю разбор завалов. По тебе тоже безумно скучаю. Жду возвращения и свои подарки! Не переработай там".
Отправив сообщение, она с глубоким вздохом поднялась на ноги. Нужно было двигаться, заканчивать начатое. Она подошла к стопке книг и стала перекладывать их в коробку, отбирая те, что возьмет с собой, и те, что отправит на помойку. Но мысли путались, отказываясь сосредоточиться на простом механическом действии.
Новая волна тошноты накатила внезапно, уже не как дурнота, а как мощный, физический позыв. Она сглотнула слюну, закрыв глаза, но это не помогло. Пришлось снова броситься в сторону санузла.
46. Правда
Через пару часов должен был приехать водитель, чтобы забрать ее и последние коробки в пентхаус. Решение остаться здесь на ночь теперь казалось ей глупой и наивной попыткой убежать от реальности. Реальность догнала ее здесь, в этих стенах, и настигла с безжалостной точностью.
— Надо привести себя в порядок, — прошептала она, поднимаясь с дивана. Тело было тяжелым и непослушным.
Она побрела в ванную, надеясь, что холодная вода прояснит сознание. Комната была почти пустой — полотенца, шампуни, вся ее привычная косметика уже перекочевала в пентхаус, в его идеально организованное пространство. Оставалось разобрать последний, маленький шкафчик над раковиной, потайной уголок, куда она когда-то сваливала разные мелочи, до которых никогда не доходили руки. Механически, почти на автопилоте, движимая желанием покончить с этим местом раз и навсегда, она открыла его. Внутри лежали запасные зубные щетки в упаковках, несколько маленьких пробников духов, пачка новых лезвий для бритвы, засохший флакон лака для ногтей и…
Ее взгляд упал на маленькую, продолговатую картонную коробочку, завалявшуюся в самом углу. Она взяла ее в руки. Тест на беременность. Тот самый, "на экстренный случай", который, как шутили ее подруги, должен быть в аптечке у любой уважающей себя современной девушки. Она купила его… Боже, еще до того, как все началось с Марком. И благополучно забыла.
Сердце заколотилось в груди с такой неистовой, дикой силой, что ей стало трудно дышать. Руки задрожали, и она едва не уронила хрупкую коробочку. Она стояла посреди полупустой ванной, в своей прошлой жизни, и смотрела на этот предмет, будто на разорвавшуюся гранату с тикающим механизмом. Весь ее мир, со всеми его надеждами, страхами и недавно обретенным счастьем, сузился до этой маленькой картонной упаковки в ее ладони. Все симптомы, все смутные догадки, все подсчеты, от которых она отмахивалась, — все это сгустилось, сконцентрировалось здесь, в этом простом пластиковом устройстве, которое сейчас держало в себе ответ. Ответ, который мог одним махом разрушить все, что она с таким трудом построила, или навсегда изменить траекторию ее жизни.
Мысли неслись вихрем.
"А что, если это правда?.. Нет, не может быть, это просто совпадение, стресс, гормональный сбой… Но если да?.. Как он отреагирует? Он, который всего несколько дней назад с такой ледяной жестокостью заявил, что дети — это “несвоевременная обуза” и “непозволительная слабость”?”
Страх сжимал горло ледяной рукой.
Тот самый Марк Вольский, для которого тотальный контроль — это воздух, которым он дышит? Его любовь, его нежность, его признание у камина — было ли все это достаточно прочным фундаментом, чтобы выдержать такой удар? Или его инстинкты хищника, человека, который всегда и все держит в ежовых рукавицах, возьмут верх, и он увидит в этом лишь досадную помеху, ‘ошибку’, которую нужно исправить?"
Но прятаться было бесполезно. Правду нужно было узнать. Сейчас.
Дрожащими пальцами она вскрыла упаковку. Инструкция выпала и улетела под ноги, но она даже не потянулась за ней. Все было интуитивно понятно. Несколько томительных минут ожидания, пока она стояла, прислонившись к прохладной кафельной стене и глядя в одну точку перед собой.
И вот он, результат. Проявившиеся почти мгновенно. Две четкие, яркие, не оставляющие места для сомнений полоски.
Ариана отшатнулась, будто от удара током. Она уставилась на тест, не веря своим глазам. Потом схватила его, поднесла почти вплотную к лицу, как будто от этого картина могла измениться. Но нет. Две полоски. Беременность.
В ушах зазвенела абсолютная, оглушающая тишина. Звук дождя за окном, шум машин с улицы — все пропало. Она стояла в центре внезапно обрушившегося на нее вакуума. Ее мир, который только вчера обрел новую, ясную форму — любовь, общий дом, будущее с Марком, — вдруг снова взорвался и разлетелся на миллионы острых осколков. Но на этот раз эти осколки могли ранить не только ее.
Она не помнила, как собрала последние вещи, как вышла из квартиры, как спустилась на лифте. Сознание вернулось к ней только тогда, когда она уже сидела на заднем сиденье машины, а водитель вежливо спрашивал, все ли в порядке. Ариана на секунду было испугалась, что водитель понят причины ее страхов. Но затем быстро взглянула в зеркало — ну конечно: она была бела как полотно, губы ее тряслись, а в глазах стояла пустота, и она не реагировала на его вопросы.
— Да, да, все хорошо, — автоматически выдавила она. — Просто не выспалась.
Она смотрела в окно на мелькающие улицы, но не видела их. Перед ее глазами стояли эти две роковые полоски. И его лицо. Его холодные, стальные глаза, говорящие о "несвоевременной обузе". Его непроницаемое выражение, когда он отгораживался от мира. Что будет, когда он узнает? Его любовь, его нежность, его признание — было ли все это достаточно прочным, чтобы выдержать такой удар? Или его инстинкты собственника и человека, ценящего контроль выше всего, возьмут верх?
Машина подъехала к пентхаусу. Она механически поблагодарила водителя, вошла в лифт, прошла в квартиру. Стерильная, идеальная тишина встретила ее. Здесь все дышало им. Его порядком. Его контролем. И сейчас она принесла сюда нечто, что этот контроль могло полностью уничтожить.
Она прошла в гостиную и опустилась на диван, все еще не в силах осознать произошедшее. Шок постепенно начал рассеиваться, уступая место панике. Что делать? Звонить ему? Писать? Нет. Ни в коем случае. Не сейчас, когда он на переговорах. Это могло все разрушить. Нужно было удостовериться. На сто процентов.
Ее пальцы сами потянулись к телефону. Она нашла сайт одной из лучших частных клиник города, дорогущей, но элитной ианонимной. Дрожащей рукой она заполнила форму на сайте, записавшись на прием к гинекологу. На самое ближайшее время.
Отправив заявку, она отбросила телефон, словно он был раскаленным докрасна. Теперь оставалось только ждать. Ждать и бояться. Она обняла себя за плечи, чувствуя, как ее тело, это предательское тело, снова выдает себя — легкая, но навязчивая тошнота, головокружение, странная тяжесть внизу живота. Но теперь эти привычные за последние дни ощущения были наполнены новым, пугающим и одновременно странным смыслом. Она сидела в его идеальном, просторном, выверенном до миллиметра доме, и ей не было здесь места. Потому что она была живым, дышащим, растущим сбоем в его безупречной системе. И она не знала, сможет ли он, Марк Вольский, принять этот сбой. Или его первым порывом будет отключить ее, как неисправный механизм, угрожающий стабильности всей его империи.
