Ярость была его топливом. Первые сорок восемь часов он жил на чистом адреналине и гневе."Как она СМЕЛА?"— этот вопрос бился в его висках, заглушая все остальные мысли. Он крушил мебель в своем кабинете, швырял дорогие гаджеты в стену, его крики заставляли бледнеть даже самых видавших виды охранников. Она была его собственностью. Его проблемой. Его… ошибкой. И он еще не поставил точку. Он не произнес своего последнего слова, не довел до конца свой план уничтожения. А она… она украла у него даже это. Ее побег был самым изощренным оскорблением, на какое она была способна.

Но ярость, не находя выхода, начала выворачиваться внутрь, разъедая его. Ее сменило другое чувство — острое, животное, непривычное. Отчаяние. Он начал метаться по городу, заставляя водителя объезжать места, которые теперь казались проклятыми. Сквер, где они когда-то гуляли, и он с холодным презрением говорил о детях. Теперь он видел в каждом смеющемся ребенке ее укоризненный взгляд. Ресторан, где она впервые рассмеялась при нем так искренне, что он на мгновение забыл, кто он такой. Ее старую улицу, где пахло жареным кофе и чужой жизнью. Везде он натыкался на призраки. На ее тень, мелькавшую в толпе. На ее смех, доносившийся из открытого окна кафе. Весь город превратился в гигантский памятник его потери, и от этого не было спасения.

Теперь он сидел в пентхаусе. Вечер восьмого дня. Он стоял посреди гостиной, и огни города за окном, обычно дававшие ему чувство власти и превосходства, казались чужими и безразличными. Он приказал отключить все фоновые системы — музыку, климат-контроль, даже тихое гудение серверов. Он хотел слышать тишину. Настоящую.

И она обрушилась на него. Не та, привычная, наполненная гулом его собственных мыслей и планов. А другая. Мертвая. Абсолютная. Это была тишина ее отсутствия. Он слышал ее. Слышал, как не щелкают ее каблуки по полированному полу. Как не шуршат страницы книги, которую она читала, свернувшись калачиком на диване. Как не шипит кофемашина, которую она научилась использовать раньше, чем он. Эта тишина была громче любого крика. Она была физической, давящей, она заполняла собой все пространство, вытесняя воздух.

Он прошел в гардеробную. Его взгляд упал на ее половину. Платья, костюмы, все, что он для нее купил, висело нетронутым. Как музейные экспонаты. Но Марк знал, что пустота скрывается в деталях. Она оставила ему свой нарядный фасад, забрав с собой свое истинное "я". Это был самый изощренный удар. Он не мог почувствовать ее запах.

Он подошел к окну в спальне, к тому самому, у которого она любила стоять по утрам, встречая рассвет. Он уперся лбом в ледяное стекло.

— Где ты? — прошептал он в отражение своего искаженного мукой лица. Ответом была лишь тьма за стеклом.

И тогда, сквозь гнев и отчаяние, прорвалась трезвая, леденящая мысль. А что, если он ошибся? Что, если ее "план спасения" был настоящим? Что, если Милана… лгала? Он всегда презирал слабость, видел подвох в каждом бескорыстном жесте. Его мир был миром сделок и выгоды. Ее мир… ее мир был другим."Я не ты, Вольский. Я не играю людьми. Я их спасаю".

Если это была правда, то он не просто потерял женщину. Он уничтожил единственного человека, который видел в нем не титана, не босса, не машину для зарабатывания денег, а просто мужчину. Марка. Со всеми его недостатками, его язвительностью, его страхами. Человека, который бросил ему вызов, заставил его чувствовать, заставил его… жить.

Он обернулся и окинул взглядом свое королевство. Стерильный блеск мрамора, холодный металл, идеальные линии, дорогие картины на стенах. Его крепость. Место, которое должно было защищать его от всего мира. Теперь оно стало его тюрьмой. Каждый квадратный метр этого пространства напоминал ему о ней. О ее смехе, ее упрямстве, ее слезах. О том, как она, не боясь, спорила с ним о бизнес-стратегиях. О том, как ее теплое тело прижималось к нему ночью, растворяя его одиночество.

Его деньги, его власть, его влияние — все, что он считал своей силой, оказалось бесполезным. Он мог купить все, что угодно, но не мог купить обратный ход времени. Не мог стереть те слова, что он сказал ей. Не мог вернуть тот взгляд полной безысходности, который он видел в ее глазах в последний раз.

Призрак Арианы наполнял собой все пространство пентхауса. Он был в воздухе, в тишине, в отражении его собственного лица в темном стекле. Он был его надзирателем, его судьей, его вечным напоминанием о том, что даже Железный Король может проиграть самую важную битву — битву за собственное человеческое начало.

Марк Вольский остался один на вершине своего мира. Снаружи сиял город, живущий своей жизнью. А внутри самой роскошной тюрьмы на свете одинокий мужчина стоял в абсолютной, всепоглощающей тишине, наконец поняв, что его самое сокрушительное поражение было не на поле бизнес-сражений, а здесь, в стенах его собственного дома. И противник, нанесший этот удар, уже исчез, не оставив ему даже цели для ответного удара. Только призрак. И всепоглощающую, оглушительную пустоту.И противник уже ушел, не оставив ему даже шанса на ответный удар.

______