На улице дождь не утихал, превращаясь в сплошную стену из воды. Ариана стояла под ледяными струями, не в силах сдвинуться с места, прижимая к груди жалкую коробку со своим офисным бытием, и пыталась осознать произошедшее. Сокращение. Компрометирующая информация. Испорченная репутация. Слова, которые в один миг превратили ее из уважаемого профессионала в изгнанницу.
Она с трудом достала телефон из кармана промокшего пальто. Палец замер над контактом подруги Лены. Что сказать? "Меня вышвырнули, как посудомойку, которую заменили на новую модель, и еще обвинили в том, что я ломаю тарелки"? Нет. Не сейчас. Она не вынесет ни жалости, ни вопросов.
Вместо этого она с отчаянной решимостью открыла браузер. Инстинкт выживания, сильнее стыда и отчаяния, заставил онемевшие пальцы вывести в поисковой строке: "Вакансии финансовый анализит срочно Москва".
Первая же строка в выдаче была обведена яркой, наглой рекламной рамкой, словно насмехаясь над ее положением.
"Вольск Групп". Крупнейший международный холдинг ищет личного ассистента Председателя Правления.
Требования: стрессоустойчивость, готовность к ненормированному рабочему дню, абсолютная лояльность.
Высокая зарплата, полный социальный пакет.
Ариана прочла текст еще раз, потом еще. Личный ассистент Председателя Правления. Марк Вольский — человека-легенда, полумиф и полубог. Ходили слухи о его безжалостной деловой хватке, его гениальности, его баснословном состоянии. Но самым главный — что помощники у него не задерживались дольше полугода. Говорили, он ломал их, как щепки.
Она посмотрела на коробку со своими вещами, на мокрый, грязный асфальт, на сгущающиеся в дождевых тучах сумерки. Отчаяние — плохой советчик, но отличный, безжалостный мотиватор. У нее не было выбора. Не было запасного плана. Была только зияющая пустота и один-единственный, отчаянно рискованный шанс.
Ее палец дрогнул, завис над экраном, а затем она с почти яростной решимостью нажала кнопку "Откликнуться на вакансию".
Это была заведомо проигрышная лотерея, билет в один конец в ад. Но другого билета у нее уже не было. Его отобрали.
2. Железный король
Ответ пришел на удивление быстро, с бездушной эффективностью, которая, казалось, была визитной карточкой этой империи. На следующее утро, когда Ариана сидела над чашкой холодного, горького кофе, пытаясь составить хоть какой-то план выживания на ближайшие месяцы, на телефон пришло лаконичное, лишенное всяких прикрас письмо.
"Уважаемая Ариана Сергеевна, приглашаем Вас на собеседование на позицию Личного ассистента Председателя Правления. Сегодня, 15:00. Просьба иметь при себе паспорт для пропуска. Адрес: пр-т Свободы, 1, "Башня Вольского", 50-й этаж. Опоздание недопустимо. С уважением, Служба персонала "Вольск Групп".
Она перечитала сообщение три раза, впитывая холодный посыл каждого слова. "Сегодня" означало, что у нее нет и дня на подготовку, ни шанса прийти в себя. "50-й этаж" — вершина, с которой смотрят на всех свысока. "Опоздание недопустимо" — не просьба, а ультиматум. Этот набор фраз — ее первый взгляд на внутреннюю кухню "Вольск Групп" — бесчеловечную эффективность, не терпящую слабостей.
Ровно в три часа дня Ариана, облаченная в свой лучший, купленный за нереальные по ее меркам деньги деловой костюм, стояла в вестибюле "Башни Вольского". Это был не просто небоскреб, это был храм, возведенный в честь денег и власти — Стекло, Сталь и Глянец, доведенные до пугающего абсолюта. Воздух был стерильным и прохладным, пахло дорогим диффузером. Звуки шагов отлично подчеркивал идеально отполированный до зеркального блеска пол из белого мрамора. Люди в безупречно сидящих дорогих костюмах молча скользили по бесконечному холлу, их лица были масками отстраненной сосредоточенности. Здесь не суетились, не смеялись, не жили. Здесь функционировали, словно детали одного гигантского, безупречного механизма.
Она представилась службе безопасности, прошла через сканер, и ей выдали пропуск с унизительной красной надписью "Временный доступ. Сопровождение ОБ". Ее проводили к лифту из матового, холодного на ощупь металла. Поездка на пятидесятый этаж заняла не больше двух минут, за которые уши успело основательно заложить, а в желудке поселилась тревожная тяжесть. Это было не просто перемещение в пространстве, это был прыжок в другую реальность.
Двери лифта открылись с тихим сигналом, и Ариана оказалась в другом мире. Тот же глянец и стекло, но здесь царила абсолютная, давящая тишина, нарушаемая лишь приглушенным гулением климатической системы, напоминавшим дыхание спящего дракона. За массивным стойком из темного, почти черного дерева сидела женщина с безупречной гладкой прической и таким же безупречным, выточенным из льда лицом. В ее глазах не было ни любопытства, ни приветствия.
— Орлова Ариана Сергеевна? — ее голос был тихим, четким и безжизненным, как щелчок затвора камеры. — Вас ожидают. Проходите.
Она провела Ариану по длинному, лишенному каких-либо украшений коридору к единственной массивной двери из темного дерева в торце. На двери не было ни таблички, ни имени, ни номера. В них не было нужды. Каждый в этой башне знал, чей это кабинет. Это был эпицентр власти.
— Заходите, — сказала секретарь и, не дожидаясь ответа, мягко, но без возможности отказа толкнула тяжелую дверь.
Кабинет был огромным, аскетичным и оттого еще более внушительным. Казалось, все его пространство было подчинено одной цели — подчеркнуть мощь того, кто здесь находился. Еще больше стекла, открывавшего ослепительную, почти божественную панораму всего города, лежащего как на ладони. Воздух был наполнен дорогими, мужскими ароматами — кожи, старого дерева и чего-то еще, холодного и металлического. Посреди комнаты, на огромном расстоянии от входа, стоял одинокий монолитный стол, а за ним — он.
Марк Вольский.
На фотографиях в Forbes он выглядел харизматичным, уверенным, почти доступным. В жизни он был другим: холодным, острым, опасным. Он словно сидел не в кресле, а будто на троне, составляя с ним единое целое. Его поза была расслабленной, но в лице читалась готовность к мгновенной атаке. Темные, идеально уложенные волосы, острые скулы, твердый, упрямый подбородок. Но главное — глаза: серые, как сталь перед грозой, лишенные всякого тепла. Они уставились на Ариану с безразличной, изучающей остротой, сканируя ее с ног до головы, выискивая изъяны, слабости и страх. За те доли секунды, пока она шла от двери к столу, он, казалось, успел прочесть всю ее жизнь.
— Орлова, — произнес он. Его голос был низким, бархатным, но абсолютно лишенным теплоты и каких-либо интонаций. Это был голос, привыкший отдавать приказы, которые не обсуждаются. Голос, не терпящий возражений. — Садитесь.
Ариана молча, почти на автомате, опустилась в низкое кожаное кресло перед столом. Оно оказалось на несколько сантиметров ниже, чем его, и она почувствовала себя школьницей, вызванной на ковер к грозному директору. Он смотрел на нее сверху вниз, и это было не случайностью, а продуманным элементом устрашения.
Он взял со стола ее единственное, скромное резюме, пробежался по нему глазами. Ни один мускул не дрогнул на его каменном лице. Казалось, он не читал, а ставил про себя пометки "негодно".
— Три года в "Альфа-Капитал". Среднестатистические, ничем не выдающиеся показатели. Ни одного громкого проекта, который можно было бы выделить. Уволена вчера, — он отложил бумагу, как выкидывают мусор. — Объясните мне, почему я должен рассмотреть вашу кандидатуру? Вам прислали приглашение по ошибке?
Ариана сделала глубокий, почти судорожный вдох, пытаясь собрать в кулак расползающиеся от страха мысли. — Мои показатели были стабильно выше среднего по отделу, — начала она, слыша, как голос чуть дрожит. — А мое увольнение… это недоразумение, несправедливость.
