Аля достала тот самый синий костюм. Повесила его на дверцу шкафа. Потом выбрала самую строгую, самую белую и самую хорошо отутюженную блузку. Это была ее броня, ее униформа для завтрашней битвы. Она провела ладонью по гладкой ткани, представляя, как завтра наденет это, пытаясь скрыть дрожь в коленях под маской безупречного внешнего вида.

Затем она села за ноутбук. Поисковый запрос: "Марк Вольский". Выдача выдала ему десятки статей в Forbes, Wall Street Journal, интервью на бизнес-конференциях. Она пролистывала их, впитывая информацию. Гениальный стратег. Жесткий, почти жестокий переговорщик. Построил империю из ничего после того, как его отец… Тут информация обрывалась, было лишь туманное упоминание о "семейной трагедии".

И тут она наткнулась на фото. Не официальное, с мероприятия. Он был вполоборота, улыбался какой-то редкой улыбкой — такую у него Ариана еще не видела. И в этот момент он был… чертовски привлекателен. Острые скулы, сильная линия подбородка, губы, сложенные в выражении, в котором читалась и властность, и какая-то хищная нежность. Что-то теплое и тревожное кольнуло ее внизу живота.

"Да он просто сволочь с фотогеничной внешностью", — резко одернула она себя, с силой щелкнув по мышке, чтобы закрыть вкладку. Ей нельзя было даже на секунду позволить себе думать о нем в таком ключе. Это была ловушка. Слабость. А слабость в его мире приравнивалась к смертному приговору.

Она закрыла ноутбук. Тишина в квартире снова стала давящей. Но теперь внутри нее что-то кристаллизовалось. Страх никуда не делся, но его затмила холодная, отточенная решимость.

Взяла старый, еще студенческий блокнот в клетку и ручку. Это был ее проверенный метод — когда хаос в голове достигал критической массы, его нужно было перенести на бумагу, структурировать, разложить по полочкам. Превратить панику в тактику. Вывела на чистой странице заголовок:

"ПЛАН ВЫЖИВАНИЯ".

Абсолютная пунктуальность.Вставать в 5:00. Выходить в 5:45. Быть в офисе к 6:30.

Предвосхищение.Изучить его расписание, привычки. Всегда быть на два шага впереди. Иметь запасной вариант для всего.

Беспристрастность.Никаких эмоций. Ни слез, ни оправданий. Он говорит "прыгай" — отвечать "с какой высоты?".

Профессионализм.Делать всю работу безупречно. Проверять все по три раза. Документы, кофе, факты — все должно быть идеально.

Никакой паники.Когда он начнет давить — дышать глубже и думать быстрее.

Она отложила ручку и перечитала написанное. Это был план солдата, готовящегося к войне в окопах. Она не знала, что ждало ее завтра. Но она знала одно: она не сбежит. Она не может. За этой работой стояло не просто выживание. Стояла возможность обеспечить маму. Стояло доказательство себе, что ее нельзя сломать. Даже таким человеком, как Марк Вольский.

Лежа в постели, вглядываясь в потолок, озаренный тусклым светом фонарей с улицы, она повторяла как мантру:

— Я не сбегу. Я не сбегу. Я. Не. Сбегу.

4. Первая кровь

Ровно в 6:55 Ариана стояла перед дверью своего нового рабочего места — небольшого, но стильного кабинета-аквариума с прозрачными стенами, расположенного в непосредственной близости от логова льва. Стеклянные стены казались ей не преимуществом, а клеткой, выставляющей каждый ее жест, каждую эмоцию на всеобщее обозрение. Она успела положить на стол свою единственную вещь — кружку с котиком, и теперь этот крошечный кусочек ее прежней жизни смотрелся здесь чужеродно и жалко, словно плюшевый мишка в операционной.

В 7:00, едва секундная стрелка на безупречных настенных часах совершила свое движение, внутренний телефон на ее столе издал резкий, пронзительный гудок, от которого она вздрогнула всем телом. Сердце екнуло и замерло. Она сделала глубокий вдох и сняла трубку.

— Кофе. Черный. Без сахара. Температура 85 градусов. Через три минуты на моем столе, — раздался в трубке голос Вольского. Без приветствия, без "здравствуйте", без лишних слов. Последовал короткий, окончательный щелок.

Ариана замерла на секунду, сжимая в руке безжизненную пластиковую трубку. 85 градусов? Кто вообще измеряет температуру кофе с такой точностью? Это было не поручение, а первая, откровенная проверка на прочность, первый выстрел в начавшейся войне на истощение. Она рванула к кофемашине в мини-кухне для сотрудников, чувствуя, как предательски дрожат ее руки. Дорогая, умная машина предлагала опции "горячий", "очень горячий" и "кипяток", но не давала выставить точные градусы. Она судорожно нажала кнопку "очень горячий", поставила фирменную фарфоровую кружку на встроенную платформу, как требовала инструкция, и с растущим ужасом наблюдала, как на табло меняются цифры, не достигая заветной отметки.

Через две с половиной минуты, с бьющимся как птица сердцем, она уже стояла перед массивной, глухой дверью кабинета Вольского, сжимая в потных ладонях раскаленную кружку. Сделала еще один, короткий и прерывистый вдох, и вошла без стука, как ее проинструктировали.

Он не поднял на нее глаз, полностью погруженный в чтение документов на столе. Казалось, он даже не заметил ее присутствия. Ариана, стараясь не дышать, молча поставила кружку на свободный угол стола, подальше от папок.

— Я сказал, на столе. Имелось в виду — передо мной, — его голос прозвучал тихо, почти беззвучно, но с убийственной, хирургической четкостью. Он все еще не смотрел на нее.

Она, чувствуя себя идиоткой, переставила кружку прямо перед ним, на то самое место, где лежал его планшет.

— Температура? — наконец он поднял на нее взгляд. Серый, холодный, как сканер, вычитывающий малейшую фальшь.

— Восемьдесят... восемьдесят пять, как вы и просили, — выдохнула она, пытаясь звучать уверенно, но слыша собственную ложь.

Он медленно, не отрывая от нее леденящего взгляда, поднес кружку к губам и сделал крошечный, едва заметный глоток.

— Ложь, — отрезал он, ставя кружку на стол с таким грохотом, что она чуть не подпрыгнула. Темный кофе плеснулся на идеальную столешницу. — 82, не больше. Это уже остывшая жижа, которую можно подавать в столовой для бездомных. Неспособность выполнить простейшее указание ставит под сомнение вашу профессиональную пригодность в целом. Вашу внимательность, вашу педантичность, ваше уважение к моим требованиям. Переделать. И принести вовремя. У вас две минуты.

Кровь ударила ей в голову. Унижение, смешанное с яростью, заставило ее лицо пылать, а виски — пульсировать. Она сглотнула горький комок обиды, сжала зубы до хруста, взяла проклятую кружку и вышла из кабинета, чувствуя на своей спине тяжелый, оценивающий взгляд его серых глаз.

Вторую попытку она совершила, налив кофе и добавив в него каплю кипятка из чайника, чтобы довести температуру до нужной степени, руководствуясь лишь интуицией и отчаянием. На этот раз он, не глядя на нее, лишь коротко кивнул, когда она поставила кружку прямо перед ним, и тут же, не отрываясь от монитора, выдал новое поручение.

— К 7:30 утра на моем столе должен быть распечатанный и структурированный список всех входящих звонков с номерами, именами звонящих и кратким содержанием вопросов за последнюю неделю. В строгом хронологическом порядке. Исключительно бумажная версия.

Следующие два часа превратились в беспрерывный, адский марафон на выживание. Он вызывал ее через систему внутреннего оповещения каждые десять-пятнадцать минут, и каждое новое задание было абсурднее, нелепее и невыполнимее предыдущего, словно он намеренно проверял границы ее терпения и интеллекта:

— Найти и предоставить мне официальную статистику по импорту какао-бобов в Швейцарию за 2015 год. Только данные национального бюро.

— Распечатать этот сто-страничный договор. Переплести в жесткий переплет. И перепечатать целиком, потому что на пятой странице пятнадцатая строка смещена на миллиметр вправо, это режет глаз.