Ее пальцы дрожали, когда она брала их. Металл был холодным. Она сжала ключи в ладони, чувствуя, как их форма отпечатывается на ее коже. Это был не просто доступ к квартире. Это был символ. Но чего? Доверия? Или просто удобства, чтобы его уставшая ассистентка не тратила время на дорогу домой?

"Собери вещи".

Эта фраза звучала в ее голове на повторе, пока машина бесшумно везла ее к ее дому. Какие вещи? На сколько? Что он имел в виду? От этих вопросов в висках начинала стучать напряженная дрожь. Она чувствовала себя абсолютно нелепо — с ключами от пентхауса Марка Вольского в кармане и с полным непониманием, что делать дальше.

В своей квартире она металась из комнаты в комнату, как угорелая. Открывала шкаф, смотрела на полки с одеждой и закрывала его, ничего не взяв. Что брать? Деловой костюм? А если он не о работе? Платье? Ну он же не приглашал ее на ужин! Джинсы? А вдруг он вернется и увидит ее в джинсах в своем стерильном храме современного искусства, и это его разочарует?

От бессилия и нервного истощения у нее навернулись слезы. Она схватила первую попавшуюся спортивную сумку и начала сгребать в нее все подряд — несколько блузок, бежевый брючный костюм, пижаму. Действовала на автомате, почти не глядя. Потом зашла в ванную, чтобы собрать косметику и средства гигиены. Механически складывала тюбики, флаконы в косметичку, и ее взгляд упал на зеркало.

Она замерла и внимательно посмотрела на свое отражение — уставшая женщина с бледным лицом, темными кругами под глазами и растрепанными волосами. В одной руке она сжимала зубную щетку, в другой — тюбик крема для лица. А в кармане брюк лежали ключи от квартиры одного из самых влиятельных и загадочных мужчин в городе.

И тут ее накрыло. Волна абсурдности, нереальности происходящего. Уголки ее губ дрогнули, а затем она тихо, почти истерически рассмеялась. Сквозь смех пробивались слезы.

“Ну не дура ли?— пронеслось в голове.— Стою тут, чуть не падаю с ног от усталости, чуть ли не рыдаю над выбором между черной и синей водолазкой, а в кармане у меня ключи от его логова. От места, куда еще пару месяцев назад меня бы не пустили и под дулом пистолета. И этот самый человек, этот Железный Король, пишет мне "собери вещи", как будто мы… как будто мы…”

Она не могла даже мысленно договорить эту фразу. Это было слишком невероятно. Слишком пугающе. Слишком желанно.

Она глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь в руках. Закончила собирать косметичку, уже не глядя на себя в зеркало. Действовала быстро, пока не передумала, пока не охватил панический страх. Просто делала то, что велел. Собирала вещи. Как солдат, выполняющий приказ, смысл которого ему не до конца ясен.

Сумка была собрана. Она стояла посреди своей скромной гостиной, с сумкой через плечо и с ключами, которые жгли ее насквозь. Она окинула взглядом свою старую, знакомуюmи безопасную квартирку. И сделала шаг к двери.

Весь путь до его пентхауса прошел для нее как в тумане. Она сидела в роскошном салоне его служебного автомобиля, сжимая в кармане пальто холодные ключи, и не знала, что и думать. Мысли путались, накатывая волнами. Усталость боролась с тревогой, а где-то глубоко внутри теплился крошечный, испуганный росток надежды. Он доверяет ей. Он хочет, чтобы она была там. Ждала его.

Она вошла в его дом. Тишина. Стерильный, идеальный порядок. Ничего не изменилось с ее последнего визита, но все ощущалось иначе. Потому что сейчас она была здесь одна. По его воле. С его ключами в руке.

Она прошлась по гостиной, ее шаги глухо отдавались в огромном пространстве. Она провела пальцами по столешнице из черного камня. Она подошла к панорамному окну и посмотрела на огни ночного города, которые когда-то наблюдала с ним вместе. Теперь она смотрела на них одна, и от этого зрелища становилось и страшно, и невероятно трогательно.

Что все это значило? Было ли это его способом сказать "останься"? Или просто практичным жестом уставшего человека, который не хотел, чтобы его собственная усталость мешала ему видеть ее рядом, когда он вернется?

Она не знала. Она только чувствовала тяжесть ключей в кармане и странное, щемящее чувство в груди.Это была новая грань в их отношениях, и она не была уверена, готова ли она к тому, что ждет ее по ту сторону. Но ключ был у нее в руке. И повернуть его назад она уже не могла.

31. Приглашение

Тишина в пентхаусе была оглушительной. Ариана отошла от окна. Она сделала несколько неуверенных шагов по гостинной, ее носки бесшумно скользили по полированному камню пола. И тут ее взгляд упал на стол.

Рядом с всегда пустой вазой для фруктов, где обычно ничего не было, лежал сложенный пополам лист плотной белой бумаги.Сердце Арианы пропустило удар. Она медленно подошла, словно боясь спугнуть то, что ждало ее на этой записке. Почерк был знакомым — резким, угловатым, без единой лишней детали.

"Гардеробная. Верхние полки слева".

Больше ничего. Ни приветствия, ни объяснений. Но в контексте происходящего эта записка казалась ей более интимной, чем любое любовное письмо. Он оставил ей инструкцию. Заранее. Предположил, что она придет. Распланировал ее присутствие здесь.

С сумкой, внезапно показавшейся ей убогой и неподходящей, она пошла по коридору в спальню, а оттуда — в его гардеробную. Это помещение всегда поражало ее своим размером и безупречным порядком. Все костюмы, рубашки, аксессуары были разложены по цветам и типам, как в бутике. Она подошла к указанному месту — верхние полки слева.

И замерла.

Обычно здесь, насколько она помнила, аккуратно лежали его свитеры и спортивная одежда. Теперь же несколько полок были полностью пусты. Идеально чистые, будто их специально освободили. Освободили… для нее.

От этого зрелища у нее перехватило дыхание. Это не было случайностью. Это был преднамеренный, продуманный жест. Он не просто разрешил ей привезти свои вещи. Он приготовил для них место. В своем личном пространстве.

Рядом с пустыми полками, на низкой скамье, стояло несколько больших коробок и пакетов из дорогих бутиков. С любопытством, смешанным со страхом, она открыла первую. Внутри, аккуратно упакованные в тонкую бумагу, лежали костюмы. Их было слишком много! Ткань была роскошной, крой — безупречным. Она провела ладонью по шерстяной ткани, и к горлу подкатил ком. Он купил ей одежду. Ту, что будет уместно смотреться здесь, в его мире.

В следующей коробке были блузки — шелк, шифон, тончайший хлопок. Все ее размера. Все в ее стиле, но…роскошнее. Более качественные, более дорогие, более изысканные.

Потом она открыла большую сумку из косметического бутика. Внутри были крема, сыворотки, духи. Никакой дешевой парфюмерии, только люксовые, сложные ароматы, которые она всегда мечтала попробовать, но не могла себе позволить. Он заметил, чем она пользуется? Запомнил запах ее шампуня? Или просто купил то, что, по его мнению, должно подойти женщине, находящейся рядом с ним?

И последнее, что она обнаружила, было в самой большой коробке. Она разорвала наклейку и откинула крышку. И снова застыла, ощутив, как по щекам пылает краска.

Белье. Очень много белья. Изысканного, роскошного, соблазнительного. Кружевные бра, шелковые комбинации, корсеты из тончайшей кожи. Черное, белое, алое, телесное. Всевозможные фасоны, от классических до откровенных. И снова — все по ее размеру.Он знал ее размер. До сантиметра.

Она отступила от этой коробки, чувствуя головокружение. Это было слишком. Слишком лично. Слишком… всеобъемлюще. Он не просто впускал ее в свою жизнь. Он перекраивал ее под себя. Одевал, обувал, окружал дорогими вещами, как куклу. В этом был и жест заботы, и проявление власти, и что-то еще, чего она не могла понять. Что-то темное и притягательное.

Она стояла посреди гардеробной, окруженная свидетельствами его внимания и контроля, и не знала, что чувствовать. Благодарность? Гнев? Смущение? Восторг? Все смешалось в один клубок, от которого сжималось горло.