Ни одного слова в упрек я от него не услышал. Он был согласен с тем, что если я всерьез решил заняться ритуалистикой и мне понадобился для этого какой-то артефакт, то мои действия выглядели вполне логично. Правда он не знал, что такое Немой Колокол, но после моих объяснений согласился, что вещь полезная, и будь он на моем месте, то поступил бы точно так же.
Гораздо больше деда озаботил вопрос того самого Ящера, которого Воробьев собирался изловить этой ночью. Ему казалось, что как раз это на самом деле очень важно, и я напрасно легкомысленно отношусь к этому вопросу.
Он как раз говорил мне о том, что завтра сам лично отвезет меня в школу, чтобы ему было спокойнее, когда вдруг мне позвонил Голицын. Василий Юрьевич для начала потребовал от меня обстоятельного рассказа о случившемся, а затем обрадовал приятной новостью, что Ящер вот уже как час сидит в полицейском участке, и не он один. Кроме него еще и какая-то рыба покрупнее, вот только какая именно не сказал. Хорошо бы, чтобы кроме этих рыб в этом водоеме больше никаких не водилось…
Так что звонок главы тайной канцелярии пришелся очень кстати. Дед немного расслабился, мне тоже стало как-то легче, и если бы мне в который раз не пришлось рассказывать, что я забыл в этом поместье, было бы совсем хорошо.
Правда я сомневаюсь, что Голицын поверил моим словам насчет простого любопытства, однако не стал меня слишком долго пытать на этот счет. В конце концов, он сам знал о моей страсти к подобным исследованиям и не раз предупреждал, чтобы я был поосторожнее. Вот только в обычный интерес он вряд ли верил, даже с моим талантом найти себе приключений на ровном месте.
Разобравшись с одним вопросом, мы с дедом перешли к другому, который заинтересовал его гораздо больше, чем история с поместьем. Я решил его познакомить с Красночерепом и сказал, что именно от него узнал о Немом Колоколе.
Дед был единственным человеком, который знал практически все мои тайны, так что я больше не видел смысла скрывать от него, что стал обладателем живого артефакта-вампира. Кому еще я мог рассказать об этом, если не ему?
К этому времени мы с Красночерепом уже достаточно хорошо успели изучить друг друга, чтобы я мог рассказать о нем и о желании оставить себе этот артефакт навсегда. Кроме всего прочего, мне хотелось знать, что он думает по этому поводу и какое у него мнение на этот счет. Совершаю ли я ошибку или поступаю правильно.
Правда живой артефакт решил повозмущаться такому моему решению, опасаясь, что моему деду может не понравиться наша с ним тесная дружба, однако я его практически сразу заблокировал.
Во-первых, чтобы не лез в дела, которые его явно не касаются, а во-вторых, я прекрасно помнил о его способности к внушению. Со мной у него такие штуки не пройдут, а вот насчет деда я не был уверен. Вполне могло случиться так, что этот гаденыш внушит ему что-нибудь не то, склоняя деда на свою сторону.
Что же… Не могу сказать, что дед остался в особом восторге от такого моего приобретения. Однако не стал настаивать, чтобы я избавился от Красночерепа, согласившись с тем, что он самое верное средство от заклинаний магии крови. Он считал, что в моем случае ради безопасности стоит пойти на определенные неудобства.
Кроме того, в его сдержанной реакции большую роль сыграла моя осведомленность насчет артефактов-вампиров, которой он от меня явно не ожидал. Особенно того, что мне даже удалось узнать насчет бывших хозяев Красночерепа, и о том, что в данный момент я являюсь единственным.
Я и не заметил, как за всеми этими разговорами пролетело несколько часов и дело подошло к полуночи. Я помог деду убрать со стола, вымыл посуду, а он в этот момент рассказывал мне последние новости из жизни «Волшебного Базара» и нашей лавки.
Это я попросил его обо всем мне рассказать. За столом мы так и не успели об этом толком поговорить, а я знал, что деду очень нравится делиться этими новостями. Между делом рассказал ему и о своем знакомстве с Горчаковой, а также о начавшейся подготовке к турниру.
Правда об этом мы говорили немного. Дед желал услышать побольше подробностей, но из-за позднего времени я пообещал рассказать ему все в следующий раз. Например завтра, по пути в школу. Честно говоря, меня уже разбирало от желания оказаться в Берлоге, а подробный рассказ мог затянуться надолго.
Оказавшись в своей комнате, я выждал немного времени, прежде чем в доме затихнут все звуки, кроме возни Фауста с Пиратом. Эти двое, похоже, вовсе не нуждались во сне. Затем проверил, что не забыл кусок известняка, и отправился в Берлогу.
Первым делом, конечно же, навестил Люфика, который ждал от меня подарков в виде материалов для работы. Зная о вредности демоненка, иначе поступить было нельзя. Люфицер каким-то образом чувствовал, когда я нахожусь в пещере, и не давал мне покоя своим пищанием, если ему было что-то нужно.
Вот и сейчас я еще не успел подойти к Шкатулке, а он уже вовсю требовал от меня ответов — принес ли я ему что он просил, и если да, то в каком количестве?
Жадина… В этом смысле он мне напомнил Дориана, которому всегда было мало. Уверен, что если бы Мор нашел чужой кошелек с золотыми монетами, то он все равно сказал бы, что нескольких в нем не хватало. Возможно даже половины…
Едва я подошел к ритуальному залу сразу почувствовал, как сильно застучало сердце. Волнительный момент, что и говорить. Сейчас я очень переживал, что мы с Дорианом как-то неправильно поняли, что именно хотела сказать нам статуя, и все эти хлопоты с запечатыванием смеха окажутся напрасными.
Я вытащил кусок известняка из кармана и медленно подошел к мраморному мальчику с книгой. Не знаю почему, но мне казалось, что статуя будто ждет, что я сейчас сделаю, и как будто тоже волнуется. Я осторожно положил известняк на жертвенник и сделал шаг назад, чтобы получше увидеть, что сейчас будет происходить. Если, конечно, вообще что-то будет…
Камень не дрогнул. Но воздух вокруг статуи сгустился, стал тягучим, как мед. Затем кусок известняка прямо на моих глазах стал уменьшаться и вдруг зазвучал смех. Чистый, звонкий, как будто какая-то энергия ворвалась в мрамор.
Сам камень начал меняться. Холодная белизна мрамора вдруг стала теплее. Было такое ощущение, что в статую вливается свет. Прямо на моих глазах мрамор будто перестал быть просто камнем. Внутри камня что-то переливалось как маленькие язычки пламени.
Пальцы мальчика, которые лежали на страницах книги, не сдвинулись с места, ничего такого, однако само ощущение от статуи изменилось. Теперь мальчик не казался навсегда застывшим в неподвижности, а будто чего-то ждал. Но главная перемена произошла с его лицом. Мальчик улыбался!
Его каменные губы не изогнулись в улыбке, ничего такого не было видно, однако ощущение у меня было именно таким. Плюс непрекращающийся звонкий смех, который разносился по всему ритуальному залу. Мне казалось, что сейчас мальчик не просто смотрит в книгу, а читает там что-то очень смешное.
И вдруг смех затих… Книга загорелась ярким светом и я услышал мальчишеский голос:
«Благодарю тебя за прекрасный дар, Максим Темников. Ты подарил мне давно забытый смех, и я отблагодарю тебя. Когда-нибудь в твоей жизни наступит день, который ты захочешь вырвать из своей жизни, как страницу из книги. Прийди ко мне в этот день и ты сможешь переписать его. Всего один день, Максим Темников… Всего один…».
Какое-то время мальчишеский голос еще эхом гулял по ритуальному залу, а затем все стало тихо. Кусок известняка на жертвеннике исчез полностью, как и свет, который исходил из статуи. Все стало как прежде. За исключением одного…
— Дориан, ты это видел?
— Угу, — ответил Мор.
— И слышал? — на всякий случай спросил я, пытаясь до конца осознать слова, которые только что сказала статуя.
— Угу, — вновь ответил Дориан. — Если ты хочешь попросить меня, чтобы я ущипнул тебя, и ты поверил, что все это было на самом деле, то ничего не получится. Ну а если ты хочешь спросить, что я об этом думаю, то могу сказать, что это было круто! Если бы мне в свое время предложили хоть что-то подобное, я был бы на седьмом небе от счастья. Просто сдохнуть, как круто!
