Мейсон протянул газету секретарше.
– «Нам сообщают, что молодой адвокат по фамилии Нили, – начала Делла Стрит, – блестяще провел перекрестный допрос во время разбирательства дела об украденных драгоценностях Элен Чейни и ее подруги. Опознание, произведенное ранее свидетелем, признано недействительным, показания свидетеля опровергнуты. Подсудимая Эвелин Багби заявила, что драгоценности были ей подкинуты. Суд напомнил присяжным, что обладание краденым само по себе не является достаточным доказательством виновности, что необходимо учитывать все остальные обстоятельства и что, если объяснения обвиняемой не могут быть опровергнуты, она должна быть освобождена из-под стражи».
Мейсон удовлетворенно кивнул.
– Что это вы так улыбаетесь, мистер Чеширский Кот?
– Видишь ли, – проговорил Мейсон, – я случайно попал на разбирательство, просидел там минут десять – пятнадцать, и теперь интересно, чем все это кончилось.
– И только? – Делла проницательно взглянула на патрона.
– Кажется, молодой человек, который вел это дело, очень неплохо поработал.
– И это все?
– Разумеется.
Делла взяла со стола счета.
– Я вижу, на обед вы кого-то приглашали. Можно узнать кого?
– Был в провинции, встретил знакомых.
– Налоговая инспекция любит более подробные отчеты, – напомнила Делла.
Мейсон засмеялся.
– Нет, нет, это мои личные расходы, я оплачу сам. Один молодой человек, его зовут Фрэнк Нили, со своей будущей женой…
– Так я и думала, – проговорила Делла и вышла из комнаты.
Через несколько минут она снова появилась в конторе.
– Похоже, господин Добрый Самаритянин, что вы раздаете милостыню направо и налево, и теперь все нуждающиеся и убогие толпятся у ваших дверей.
– В чем дело, Делла?
– В приемной сидит рыжеволосая девица, которая, мечтательно глядя в пространство, заявляет, что… я цитирую: «Мне просто необходимо лично поблагодарить мистера Мейсона…» – конец цитаты.
Мейсон нахмурился.
– Она не должна была знать, что я имею какое-либо отношение к делу.
– Да, но она знает.
– Веди ее сюда, Делла, – проговорил Мейсон, – мы примем благодарности и сразу же отошлем мисс Багби обратно.
– Сегодня пришла целая куча писем, я положила их вон там слева, – многозначительно произнесла секретарша.
– Да, да, я знаю. Разберу в течение дня. Позови девушку, Делла.
Стоя сейчас рядом с Деллой Стрит, Эвелин Багби выглядела намного выше, чем казалась в зале суда.
– Спасибо. – Она сильно сжала руку Мейсона.
– За что?
– Можно подумать, вы не знаете.
– А вы знаете?
– Конечно.
– Откуда?
– Мистер Нили сказал мне. Мейсон сдвинул брови.
– Он не должен был.
– Он сказал, что хочет быть со мной откровенным. Я… понимаете, я была ужасно признательна, и мне было страшно интересно.
– Что именно?
– Почему после обеда он стал так разговаривать со свидетелем. Похоже было, что у него совершенно изменились методы. С утра он только ходил вокруг да около, а после перерыва начал сразу же так уверенно, как будто провел уже сотню дел. Вопроса через четыре этот Боулс совершенно запутался. Я потом спросила у Нили, как ему это удалось, и он все мне рассказал.
– Садитесь, – пригласил Мейсон. Она покачала головой.
– Вы слишком заняты. Я даже не была уверена, что вы меня примете. Клиенты, наверное, заранее договариваются, чтобы заглянуть к вам хоть на минутку. Я просто очень хотела сказать, что знаю и ценю.
– Весьма признателен, – произнес Мейсон. – Нили говорил, вы ищете работу?
Девушка кивнула.
– Думаете, найдете что-нибудь?
– Наверняка. Устроюсь.
– Как вам кажется, почему свидетель смог узнать вас?
– Не знаю, – она пожала плечами, – он отказался от своих показаний после обеда, но утром, по-видимому, был совершенно уверен в себе. С такими, как он, всегда так: страшно самонадеянны, пока дела идут хорошо, а чуть что не так – сразу в кусты. Разбираться в людях очень быстро учишься, если живешь одна и некому заступиться… Я только жалею, что у них есть мои отпечатки пальцев. Теперь, если кто-нибудь захочет разузнать обо мне, вот, пожалуйста, «арестована, но освобождена» – можно подумать, что это просто ошибка присяжных.
– Ваш адвокат говорил вам о возможности выплаты компенсации за все эти неприятности и шумиху?
– Нет, что вы. Все выглядело так, как будто они мне делают величайшее одолжение, выпуская на свободу. Мои пару долларов и то с трудом вернули.
Мейсон повернулся к секретарше:
– Соедини меня с Фрэнком Нили, Делла, он адвокат в Риверсайде. Присядьте, мисс Багби, это займет всего несколько минут.
Устроившись в кресле, Эвелин задумчиво разглядывала Мейсона.
– Вы полагаете, я имею право на компенсацию? Тогда я попросила бы об одной вещи. Да, только об одной.
– О чем же?
– Вы будете смеяться и выгоните меня вон.
– Не выгоню, мисс Багби, говорите.
– Мне не нужны деньги – то есть нужны, конечно, но их я бы не стала просить.
– Тогда что же?
– Не смейтесь. Я хочу сниматься в кино. Мейсон критически оглядел ее и медленно кивнул.
– Возможно, у вас получится, но не думайте, что…
– О, я знаю, – быстро заговорила девушка, – вы скажете, что сниматься совсем не просто и что даже если я пройду пробы, это еще ничего не значит. В Голливуде слишком много желающих. Нужны способности, удача, мозги, внешность, фигура, связи, и даже это не всегда помогает.
– Вы угадали, – улыбнулся Мейсон.
– Я знаю, я это много раз слышала. Я все это читала. Я семь лет уже добиваюсь.
Мейсон удивленно вскинул брови. В разговор вмешалась Делла Стрит:
– Линия занята, мистер Мейсон. Придется подождать несколько минут.
Не отрывая взгляда от посетительницы, Мейсон произнес:
– Скажи Герти, чтобы она попробовала еще раз. Вы добиваетесь семь лет, мисс Багби?
– Семь лет назад мне было восемнадцать. Хорошенькая молоденькая девочка, даже без веснушек, хотя и рыжая. Симпатичное личико, отличная фигура.
– Действительно, отличная.
– Теперь уже не то, мистер Мейсон. Семь лет работы, ожидание у столиков, нехватка денег – я сильно сдала. Мне казалось, со всеми мечтами покончено, но вы сейчас сказали, и я как будто снова ожила.
– Что я сказал?
– Что я имею право просить.
– Я говорил о денежной компенсации. Вероятность ее получить не слишком велика, но мы могли бы попробовать.
– Но вы же знаете, в этом деле замешаны знаменитости из Голливуда. Элен Чейни послушали бы.
– Если бы она захотела что-нибудь сказать…
– Пожалуй, я расскажу, что я придумала. Видите ли, в восемнадцать лет я была очень самоуверенной и решительной. Мать умерла, когда мне было десять, в семнадцать похоронила отца. Я взяла все свои деньги и собралась в Голливуд. И вот тогда я встретила одного человека. Его звали Гладей. Стонтон Вестер Гладей.
– Кто это?
– О, это было солнце, озарявшее мою юную жизнь. Он был близок со всеми великими и почти великими в Голливуде. Он готовил их к сцене. Он дышал атмосферой театра. Его великий гений воспитал полдюжины выдающихся актеров и актрис. Он звал всех голливудских знаменитостей просто по имени. Он был…
– Я никогда о нем не слышал, – удивленно проговорил Мейсон.
– Еще бы, о нем никто не слышал. – Смех девушки прозвучал невесело. – Он такой же дилетант, как и я. Только отъявленный мошенник в придачу. Тогда, разумеется, я этого не знала, я была наивным восемнадцатилетним созданием, почерпнувшим все свои знания о жизни из журналов и кинофильмов. Где уж тут было своими куриными мозгами противостоять такому натиску.
– Что же произошло?
– Да ничего особенного. Пожалуй, не стоит занимать ваше время такой ерундой.
– Мы же все равно ждем звонка, мисс Багби, а ваша история мне интересна. В конце концов, адвокату всегда любопытны человеческие характеры, и к тому же, если вы хотите с моей помощью попасть на экран, мне кажется, вы должны хоть что-нибудь о себе рассказать.
