— Вы, кроме Айдаргалиева, вообще перестали кого- либо замечать,— вдруг вырвалось у меня, и я сразу прикусил себе язык.

Наступила пауза.

— Слушай, Султан, что с тобой происходит? — спро­сил Антон Иванович. Он встал и, открыв окно, несколь­ко раз глубоко вздохнул.— Начинал вроде хорошо, а сейчас хоть о замене думай.

— Неправда все это! — стараясь, чтобы мой голос не дрогнул, проговорил я.

— Как неправда? Ну, смотри сам,— он подошел к стене и нажал на кнопку. Шелковый -занавес уполз, и я увидел в выемке большую диаграмму, показываю­щую выполнение плана всеми бригадами. Примерно в середине я прочитал свою фамилию. Директор нажал на вторую кнопку, и маленькие электрические лампоч­ки вычертили кривую выполнения плана за месяц.

— У нашей бригады кривая, как у .всех,— не выдер­жал я.

— С тебя спрос другой. Ты передовик. Мы тебе по­могаем.

От последних слов у меня перехватило дыхание, как будто дали неожиданную крепкую затрещину. Даже в глазах потемнело. Но я сдержался и насмешливо сказал:

— Большое спасибо за такую помощь! "Вы Айдар- галиеву лучше помогайте!

— Ты знаешь...— грозно начал Антон Иванович и даже привстал, но вдруг схватился за грудь и медленно опустился в кресло, вынул из кармана небольшой фла­кончик и кусочек сахару. Несколько раз капнул на са­хар и положил под язык.

— Как надоело все,— еле слышно вздохнул он, при­крывая глаза.— Айдаргалиев — хороший парень и бо­леет всей душой за производство, а вы вместо помощи только ему ножки подставляете. Товарищи называются, рабочий коллектив.

Внезапно мне захотелось встать и сказать Антону Ивановичу, что если он не видит, что Айдаргалиев карь­ерист и деляга, то... значит он потерял рабочую сметку, а раз так, значит, ему пора уходить на пенсию. Но в эту минуту я увидел худую директорскую руку, лежа­щую на сердце, и так ничего и не сказал.

— Ну ладно, говори, с чем пришел,— устало бросил директор.

Я рассказал все мытарства Жаппаса и историю его бегства. Парень сбежал потому, что негде жить.

— Я же давал указание, чтобы всех аульных ребят селили отдельно,—сказал директор.— Ладно, сегодня же постараюсь сделать. Да, кстати, завтра ты в какую сме­ну работаешь? В утреннюю? Тогда съезди в Караганду на совещание бригадиров бригад комтруда. Заодно при-

хвати и Ольгу. Ей там по магазинам надо пойти. Дого­ворились? .

— Ладно,— сказали.— Захвачу и Ольгу...

Он протянул мне руку, и я по старому блеклому ковру пошел к выходу.

Я уже давно понял, что даже малейшая ложь пуга­ется в ногах, как веревка, а мне хотелось бы идти не спотыкаясь, и вот все-таки...

Домой в этот день я возвратился поздно. По случаю обещания директора мы собрались у Саньки и выпили две бутылки вина. Я все время думал, что завтра поеду с Ольгой в Караганду. Мне очень хотелось поехать с ней в Караганду. Я даже и не подозревал, как мне хо­телось поехать с ней в Караганду.

Несколько минут я постоял в подъезде, напевая и слушая, как шумит молодыми деревцами в нашем дво­ре ветер. Потом поднялся на свой этаж. Дверь мне от­крыла Хадиша.

— Хадиша? — я даже заикнулся от удивления.— Так поздно?

— Да, твоей маме помогала. Но не волнуйся, я сей­час ухожу.

— Ты мне не мешаешь. Оставайся,— сказал я.

— А я не к тебе пришла! — улыбнулась Хадиша и ушла в комнату матери.

Когда я шагнул за ней, то вначале с яркого света в прихожей увидел только голубой экран телевизора. Присмотревшись, я разглядел маму. Она сидела за низким столиком, пила чай и смотрела, как двое здоровых парней в трусиках бьют друг друга по морде. Моя ма­ма всегда любила бокс.

— Где это ты пропадаешь? — недовольным голосом спросила мама. Вообще-то она никогда не спрашива­ла меня, куда я хожу, и вот сейчас ради Хадиши спро­сила.

— А я квартиру Жаппасу выбил,—гордо ответил я.

— Жаппасу? — переспросила Хадиша, и я услышал, как дрогнул ее голос. Я посмотрел на нее, но она отве­ла глаза, b тут я вдруг вспомнил, что последние дни Санька только и острит по моему адресу, что, мол, сле­ди в оба, а то уплывет от тебя царевна-марьевна, и мне почему-то стало горько.

— Жаппас... Это который из Баян-Аула? — быстро спросила мать. Ее, как и многих других старых людей, всегда интересовало, откуда человек родом.

— Да. Он мой земляк,— ответила Хадиша.— Я его с самых малых лет знаю. Ну, апа, я пошла.

— Куда ж ты, доченька, в такую ночь? Лучше ос­танься.

— Мне завтра рано на работу...

Мать встала и поцеловала Хадишу в щеку.

— Сынок, проводи девочку. Вызови такси...

Мы вышли на улицу. Автомашины ходили редко, и явственно чувствовался запах воды и каких-то ночных цветов. Далеко в степи горели звезды на копрах шахт. Они подавляли своей яркостью свет небесных звезд.

— Хадиша, прости меня, я тебя совсем забыл,— ска­зал я.— В эти дни я был как сумасшедший. Все что-то не ладилось. Но на той неделе обязательно свожу тебя в театр. Знаешь, приехала казахская опера.

— Так пойдем завтра,— обрадовалась Хадиша. Я за­ мялся.

— Да завтра, знаешь, я еду в Караганду на сове­щание...

— Ах, знаю, с кем ты едешь! — воскликнула Хадиша и быстро вскочила в такси. Она захлопнула дверцу перед самым моим носом. Я долго смотрел на красный огонек такси, пока он не исчез за поворотом, и думал, что много, очень много изменилось за последние дни, может быть, больше, чем за всю мою предыдущую жизнь. В первый раз, когда Хадиша пришла к нам домой, она показалась мне воплощением мечты. Через месяц я уже был уверен, что нет девушки лучшей на свете, чем Хади­ша. Я скучал без нее, искал постоянно ее общества. А сейчас...

Сейчас все по-другому...

Не успел я войти в прихожую, как мать кликнула меня к себе. Телевизор был выключен, и мама лежала на кровати. Седые волосы ее были повязаны беленьким платочком, и от этого темное маленькое лицо казалось совсем молодым. Произошел тот самый разговор, кото­рого я и ожидал.

Ты что же, сын, ждешь, пока я на тот свет не от­правлюсь?

— Почему, мам, ты так думаешь?

— А почему тогда свадьбу не играешь?

— Рано...

— Все невесту себе ищещь! Доищешься... А Хади- ша! Руки у нее золотые, скромная, вежливая. Да сейчас такая девушка — редкость, цены нет. Что тебе еще надо?

— Многого,— ответил я.— Надо еще, чтобы я лю­бил ее.

Мать заплакала. Я погладил ее по голове, но она ски­нула мою руку. Тогда я ушел в свою комнату. Мне не хотелось обижать маму, но жениться на Хадише я, ко­нечно, не собираюсь.

Совещание бригад коммунистического труда в Ка­раганде кончилось в половине пятого вечера, Я первым вышел из зала и сразу увидел Ольгу. Она стояла на­право от входа во Дворец шахтеров и читала малень­кую книжку.

— Давно ждешь? — спросил я, взяв ее за руку.

— Порядочно. Ну, как дела? Наш завод не били?

>— Немножко ударили. Выступил секретарь обкома комсомола и назвал мою фамилию в числе тех, кто не оправдал «возложенных обязанностей». Не зря меня по­слал сюда Антон Иванович...

— Ты думаешь, он знал? — насторожилась Ольга, — Думаю...

Едва ли. Впрочем, у старика бывают такие за­скоки.

— И твой Айдарчик наверняка постарался.

— Почему мой? — машинально спросила Ольга и перевела разговор на другое,— Давно в ссоре. Раску­сила я его...

Тут мы повернули за угол и увидели, что автобус на Булаттау уже завели. Из выхлопной трубы вырывался синий газ. Я взял Ольгу за руку, и мы побежали через площадь. Вслед нам засвистел милиционер, но мы вско­чили в автобус, и он тут же тронулся.

Мест не было, и мы стояли, тесно прижавшись друг к другу, Я держался за ручку, а Ольга за меня, Ста­ренький автобус грохотал, как пустая консервная бан­ка, которую пинают по камням мальчишки. Разговари­вать было невозможно. Мы молчали. Так прошел пер­вый час пути, и тут меня осенило: «Ольга, давай слезем на Муздыбае! — крикнул я ей в самое ухо.— Там есть озеро и лодки, покатаемся».

Она сморщилась, потом засмеялась и кивнула голо­вой. я попросил водителя остановить автобус, и мы вы­скочили на теплый голубоватый асфальт. Шагах в де­сяти от нас начинался желый от сухой травы холм Муз- дыбай.