— Самая красивая в Казахстане,— ответил я серь­езно.

Она рассмеялась. Мне никогда не удавалось провести ее. Тогда я опять обиделся и спросил:

— А правда, что твой Айдарчик красивее всех на свете?

Ольга резко повернулась и ушла.

«Ну и на здоровье,— подумал я сердито,— и бог с тобой! Люби этого недоноска»;

Так окончился этот день.

А рано утром меня разбудил резкий телефонный зво­нок. Я подскочил на кровати и, ничего не понимая со сна, стал искать брюки. Потом, взглянув на часы и уви­дев, что время только девять часов утра, выругался:

— Вот черт! Кто это трезвонит в такую рань!

Вообще-то я никогда столько не сплю. Но сегодня у меня выходной — перед этим я отработал четыре дня по восемь часов и теперь два дня были в полном моем рас­поряжении.

Опять задребезжал телефон пронзительно и требова­тельно. Но я решил не торопиться, пригладил сначала волосы, заглянул в зеркало, показал себе язык и только после этого не спеша поднял трубку.

— Ты что, умер там? — услышал я трескучий голос.— Сейчас же приходи в цех!

— А что ты за командарм выискался? — обиделся я.

— Разговорчики! Быстро! Одна нога тут, другая там.

— Слушай, милый,— еле сдерживаясь, проговорил я.— Посмотри, ради бога, на график! Очень прошу! У меня сегодня выходной. И на все твои приказы мне наплевать, дорогой! .

Я бросил трубку на рычаги. Но не успел отойти и на шаг, как телефон затрещал опять. «Ну, подожди,— по­думал я.— Сейчас я тебе скажу словечко». Я схватил трубку и открыл было рот, но тут вдруг в трубке мягко произнесли: «Султанчик».

— Султанчик,— сказала Ольга.— Не сердись, это я. Звоню тебе из цеха. Султанчик, ты сможешь сейчас прийти? Срочное дело... А?

— Бегу, Оля,— сказал я,— прыгаю. Одна нога здесь, другая там.

«Что стряслось?» — думал я, торопливо натягивая рубашку. Я знал, что по пустякам Ольга звонить не бу­дет. Перескакивая через три ступеньки, выбежал из дома.

Мы с матерью жили в новом доме, построенном неда­леко от завода. Нужно было только свернуть за угол, пересечь улицу, и перед вами вырастали большие, покра­шенные зеленой краской заводские ворота.

В конторе мартеновского цеха было полно людей. Шла пересмена. Здороваясь со знакомыми ребятами, я прошел длинный коридор "и вошел в приемную началь­ника цеха.

Здесь было тихо и пусто. Обтянутая черным дерман­тином дверь в кабинет была приоткрыта. В щель я увидел самого начальника Айдаргалиева, Ольгу и своего под­ручного Жаппаса. Открывая дверь, я услышал обрывок фразы: «...только он один и виноват».

— Здравствуйте,— очень громко сказал я.

Все разом повернули головы в мою сторону. Айдарга- лиев стоял за большим письменным столом, упираясь ладонями в голубоватое толстое стекло. Его узкие бро­ви беспрерывно двигались как червяки. Начальник цеха строго поджал губы.

«Ну-ну!» — подумал я и, пройдя через кабинет, сел у окна рядом с Ольгой.

Брови Айдаргалиева сошлись у переносья. «Вот сейчас закричит»,— подумал я. И верно:

— Товарищ бригадир, когда кончится расхлябанность в твоем коллективе? — закричал он.

— Конкретнее,— сказал я, и голос мой был удиви­тельно спокоен, так спокоен, что мне самому было при­ятно его слушать.

— Ты не знаешь, что творится в твоей бригаде? Ка­кой же ты после этого руководитель?

Это уже было слишком. Я прикусил губу, на секунду прикрыл глаза. Потом я встал и пошел к выходу. У две ри остановился и сказал:

— Со своей женой так говори! Когда она у тебя бу­дет, понял?

Айдаргалиев от неожиданности открыл и забыл за­крыть рот. Брови его съехали к вискам. Когда я захло­пывал дверь, то услышал, как рассмеялась Ольга.

— Ну, воспитатель дорогой! — сказала она.

— А кто же^будет воспитывать таких вот, если не я,— сухо проговорил Айдаргалиев — начальник цеха.

— Хорошее воспитание,— голос Ольги стал серье­зен.— И никто тебе не дал права орать.

Я сел в коридоре на старый диван с выпирающими пружинами и етал слушать. Молодчина Ольга, так ему и надо. Я услышал ласковый добродушный смешок Ай­даргалиева; он опять не принял сражения.

— Извините, Ольга Антоновна, я упустил вас из виду, но, между прочим, среди рабочих бывает и по­хлеще...

Я не выдержал и заглянул в дверную щель. У Айдар­галиева был жалкий вид. Брови разъехались в стороны, как у клоуна. Но это было только одно мгновение. В сле­дующую секунду он преобразился. Брови опять сурово сошлись над переносьем и заползали, он откашлялся и холодно сказал:

— Ладно, кончим дурачиться. Давайте говорить не­серьезному. Зовите товарища Омарова.

Ольга открыла дверь и чуть заметно подмигнула мне, Я вернулся в кабинет.

Все это время Жаппас стоял молча и тоскливо рас­сматривал концы своих ботинок.

— Садитесь,— строго сказал Айдаргалиев.— Ты, до­рогой бригадир, не любишь самокритику.

— Конкретнее надо. Мы не на съезде католиков в Риме,— солидно сказал я. Я только вчера прочел об этом съезде в «Литературке».

— Вот,— начальник цеха чуть повел головой в сто­рону Жаппаса.— Вот полюбуйся. Твой дружок собирает­ся сбежать в аул. Расчет просит. А давно ли ты ходил, выбивал для него отдельную квартиру?

— Чепуха! — сказал я.— Никуда он не поедет.

Но тут же Жаппас подвел меня. Он вскочил и закричал:

- — То есть как не поеду? Как это...

— Прекрати это,— приказал я холодно и жестко.— Сядь. Мы с тобой потом поговорим. Иди! Жди меня у ворот.

Он густо покраснел, что.-то хотел сказать, но махнул рукой и вышел.Ольга удивленно взглянула на меня. Она, наверное, никогда не думала, что я могу быть таким. Пристальнее посмотрел на меня и начальник цеха, но когда я повернул голову в его сторону, он быстро отвел глаза.

Мы некоторое время молчали. Потом Ольга ска­зала:

— Товарищ начальник, приступайте!

Ирония так и сквозила в ее голосе. Но Айдаргалиев не подал вида, что заметил это. Он даже не взглянул в ее сторону. Брови его явно показывали бурю.

— Так все-таки когда ты, Омаров, наконец возьмешь­ся за ум? — спросил он.— Твоя бригада тянет назад весь наш цех.

— В этом виноваты, прежде всего, вы,—ответил я бы­стро.— Я же просил не давать в бригаду сразу двух но­вичков. Вы послушали меня? .

— Не козыряй. Твоим новичкам уже год,— перебил меня Айдаргалиев.

— Я не козыряю, а пытаюсь объяснить.

-— Это не объяснение, а... .

— Тогда снимайте. Выходит, что я никудышный бри­гадир.

— Вот и полез в амбицию,— развел руками Айдар­галиев и посмотрел на Ольгу. Она встала и прошлась по кабинету.

— Почему же в амбицию? Он правильно ставит вопрос. Если плох, то надо заменить!

— И вы его защищаете? — удивился Айдаргалиев.— Выходит, я зря придираюсь к человеку?

— Выходит, что так. Ты же не знаешь толком, как работает бригада Омарова. Судишь только по тому, что тебе преподнесет ОТҚ и сменный мастер.

— Если учитывать, что сменный мастер — это вы...— растянул губы в улыбке Айдаргалиев.

Молча я следил за разговором. Ольга вдруг откры­лась передо мной совершенно с новой стороны. Я все еще относился к ней, как к девчонке, а она уже сов­сем взрослая. Мне даже показалось, что она взрослее меня.

Айдаргалиев хмуро сказал:

— И все-таки я считаю, что его бригада работает не на полную катушку! Где их былая слава? Где рекорды?

— Хватит с меня таких рекордов! — мой голос опять сорвался на крик (нет, не умею я себя вести с началь­ством!).—Не хочу, чтобы на мою славу люди вкалы­вали!

— Слышите, что он говорит? — обиженным тоном проговорил Айдаргалиев,— А вы, Ольга Антоновна, его еще защищаете.

— Ты, Султан, иди,— улыбнулась мне Ольга.— А мы тут еще кое-какие вопросы решим.

Когда я выходил из кабинета, они оба смотрели мне вслед. «Да,— подумал я.— Наконец Ольга раскусила Айдаргалиева». А сделать это совсем не так просто. Вот почему это было не просто.

Год тому назад, когда Айдаргалиев стал заместите­лем начальника цеха — удивительное дело! — он был совершенно другим. Парень, как мы говорили, был свой в доску. Таскался с нами по парку, пел с нами песни, выпивал. А сейчас его словно подменили: никого не хочет знать, никогда не поздоровается первым. На лице всегда сухая деловитость. Честное слово, у него даже речь из­менилась. Он стал как магнитофон: «Я занят», «Я спе­шу!», «У меня совещание!», «Давай нажимай!», «Делай, как сказал я!», «Подводишь, брат, подводишь!» В цехе стал бывать реже. Все время или около директора, или в горкоме.