«Тех, кого нужно было вывезти из дачного посёлка, вчера взяла полиция. Бунтом наш друг закрывает дыры в бумагах».

Вот тогда Александру Викторовичу и стало страшно. Это уже был не только просчет Бансурова, но и его. Именно в зону ответственности Приходько входили те, кого нужно было вывезти подальше и превратить в пушечное мясо.

С другой стороны, Бансуров сам попросил придержать «зэчню» на посёлке, чтобы он успел «зачистить» в системе всю группу. Сам. Так что, у Приходько будет валить все на «дубака».

Еще через час он узнал, как звучат гвозди, когда их забивают в крышку твоего собственного гроба.

«Наш друг сгорел на работе».

Вот тогда он первые пятьдесят грамм и принял. Облегчения она не принесла, но на некоторое время взбодрила разум, заставляя просчитывать варианты.

Выходило все очень скверно. С Бансурова теперь взятки гладки — он сдох и больше ни при чем. А значит вина за косяк с зэками ляжет только на него самого. Андрей Викторович со всей отчётливостью понимал — Хозяин спросит за это с него.

Это был серьёзный залёт. Настолько, что можно было и головы лишиться. А уж Хоозяин церемониться не будет — Приходько уже видел, что бывает с теми, кто ломал выстроенную схему и подводил высокое начальство. Очень не хотелось бы оказаться на их месте.

Вторая и третья стопки окончательно утвердили Андрея Викторовича в мысли, что костяшки домино начали падать. И сейчас от того, насколько оперативно и умело он сработает, зависит его жизнь и дальнейшее благополучие.

Пока давили бунт в «деревянке», Приходько лихорадочно пытался залатать «дыру». Звонил осведомителям, требовал, чтобы дело по этим заключённым забрали у тех «оперов», чтобы перетянули на себя да утопили в бумажной трясине. Давил, угрожал, предлагал деньги. И понемногу даже начал уверяться в том, что выгрести удасться. Когда после километров сожженных нервов ему пообещали, что дело у «злобинцев» заберет Главк, а дальше, уже по проторенной дорожке, заволокитит и похоронит в архиве, он даже очередные «писят» закинул внутрь не с унынием, а как награду за хорошо сделанную работу.

А потом пришло последнее сообщение.

И сейчас Приходько сидел, тупо уставившись в экран телефона, раз за разом читая:

«Материалы дела не забрали. Совещание по нему прошло, но было решено оставить расследование у оперов из Злобинского райотдела. На базе ее будет развернута оперативная группа. Старшей назначена капитан Воронина. Еще в нее входит мл. лт. Шувалов. Не знаю, как так вышло, но похоже их кто-то прикрывает».

Сквозь стиснутые зубы вырвался пьяный шёпот:

— Вот же тварь…

Воронина и Шувалов. Это кто еще такие, нахрен? Два опера из какого-то райотдела угрожают ему? Капитан и млалей? Да перед ним полковники заискивают! Что они о себе возомнили? Раздавить! Растоптать!

Гнев быстро сменился липким страхом. Андрей Викторович вспомнил, что завтра вечером из Европы вернётся Хозяин. И спросит за результаты. Как следует спросит! Как-то раз в гневе Хозяин забил тростью нерадивого поставщика насмерть! И ничто не помешает ему также поступить и с Приходько.

На фоне этих эмоций, подогретых алкоголем, фамилия «Шувалов» не вызвала у начальника службы безопасности никаких ассоциаций. Зато подточенный стрессом и спиртным мозг выдал очевидное, как ему на тот момент казалось, решение.

«Если не станет этих оперов, то дело сможет забрать наш человек из Главка. Потянет сколько сможет, а потом похоронит в архиве. Идеально».

Хозяин все равно будет зол. Наорет, может даже по морде съездит. Но не убьет Проблема-то решена. А то что источник «мертвых душ» нагнулся — так не единственный же. Может, даже, и хорошо — с пожаром в колонии наверняка сгорели и все подтасовки Бансурова.

Снова плеснув коньяку, слегка промазав и выпачкав стол, Приходько подрагивающими от волнения пальцами набрал номер, который знал наизусть.

Спустя полчаса в кабинет начальника СБ вошёл мужчина. В отличие от возбужденного Приходько, он выглядел спокойно, если не сказать — безразлично. Неприметный, явно битый жизнью, в старой потрёпанной куртке. Мимо такого пройдёшь на улице, даже внимания не обратишь. Из общей картины выбивался только взгляд. Пронзительный, цепкий, как у матёрого бульдога, который столько дерьма повидал на своём веку — закачаешься.

— Саша, есть работа. Срочная, — голос Приходько сорвался на сиплый шёпот. — Нужно срочно зачистить двоих. Прямо сегодня. Сейчас. Сможешь?

— Что за люди? — буднично спросил гость, словно речь шла о прогулке в парке.

— Злобинский райотдел. Опера. Капитан Воронина, младший лейтенант Шувалов.

Мужчина безразлично пожал плечами.

— Ну… работа у них наверняка опасная. Ограбления, «торчки», бандиты… Особые пожелания?

— Ты прав, пусть выглядит последствием их работы, — от спокойного тона наемника Андрей Викторович и сам сумел взять себя в руки.

Саша кивнул и тут же начал действовать. Очень профессионально и четко, за что Приходько его и ценил. Достал из кармана свой телефон, набрал номер и приложил трубку к уху.

— Слушай вводную, — без приветствия произнёс он. — Прямо сейчас выдвигайся в Злобинский отдел полиции. Там найдешь двух человек и проследишь за ними. Фамилии… Нет, фоток нет. Мне тебя учить? Зайди внутрь, там у дежурки на стенде наверняка будут. Да, только проследить. До моего приезда ничего не предпринимать. Я скоро подтянусь. Всё, давай…

Андрей Викторович в слова уже не вслушивался. Он наливал следующую порцию спиртного. Складывая в голове оправдательная речь для доклада Хозяину:

«Ситуация требовала немедленного реагирования. Угроза была нейтрализована. Дело под контролем».

Он уже практически в это поверил. Осталось только дождаться результата.

Гость, закончив звонок, бросил коротко:

— Я поехал за парнями. Нужно ещё со «схрона» забрать кое-какие вещи. За срочность — двойной тариф.

И вышел.

В кабинете снова сгустилась тишина. Опрокинув в себя стопку, Приходько поперхнулся. Закашлялся. Не в то горло пошло. Но это уже были мелочи. Главное, что уже сегодня проблема будет устранена.

Как по мне, размышлять было не о чем. Согласно одно старой, но все еще верной поговорке: «Даже если ты не занимается политикой, то рано или поздно эта тварь придет, и займется тобой».

Другими словами — был ли у нас выбор? Сделать чистые глазенки и отойти в сторону? Мол, дальше сами? Ага, а эти ребята, чье сонное болото мы уже потревожили, они такие сразу: «А, ну да, злобенцы ни причем, можно их не трогать!». Щас!

На какое-то время, конечно, нас забудут. Ненадолго — пока будут решать более оперативные задачи. После чего руки дойдут уже до нас. Вспомнят, что есть тут несколько оперов, которые слишком много знают и — алга. Если и есть что-то неизменное во всех мирах, так это гнилая человеческая натура. Которая ради спасения своей шкуры пойдет на что угодно. Вплоть до убийства ближнего своего.

Все это я совершенно не стесняясь в выражениях и объяснил собравшимся в кабинете. Мол, дело не в морковке, которую посулили Платов, на самом деле мы перед выбором без всякого выбора. Вариант предложенный генералом хотя бы предлагал выход. И нужно быть дураком, чтобы от него отказаться.

В Пушкареве я не сомневался. Старый тертый жизнью мент никогда бы не подписался на чужую работу… если бы имелся хоть какой-то вариант этого не делать. А когда возможностей безболезненно соскочить нет… Короче, Александр Сергеевич на мои доводы ответил утвердительным кивком.

Вот в Ворониной я сомневался. В смысле, да она опер, ищейка с очень правильными инстинктами и рефлексами, но, блин, ей всего двадцать пять лет! В этом возрасте ум может и присутствует, а вот жизненный опыт еще только начинает собираться в кубышку. Со всеми своими поражениями и победами.

В общем, я думал она откажется. Участвовать в миссии под названием: «Если что, мы про вас ничего не знаем» — такое себе.

Но Аника удивила. Сказала, будто обладала куда более объемным жизненным опытом, чем должна.