Единственное, что в мою версию не укладывалось, так это сами «беглецы». Мелкие уголовники — ну откуда у них или их братвы на воле, столько кэша, чтобы должностное лицо пошло на преступление.

— Действительно, бред! — фыркнула Воронина. — Шувалов, ты больше специализированную литературу читай, а не сомнительные сериальчики смотри. Зачем начальнику колонии устраивать побег?

— Из-за денег, — повторил я. — Аника, я же не настаиваю, просто накидываю варианты. Было бы здорово узнать, в каком статусе числятся наши гости. Что-то мне подсказывает, что все десять заболели и умерли.

— И напрямую спросить не вариант, — протянула Мединская, которой сериальный мотив показался очень привлекательным. — Только спугнем, если руководство колонии в деле…

— У нас доступа к их базам нет, — Стелла не отрывала глаз от монитора. — А запрос по всем каналам они будут десять дней мурыжить.

— Есть один способ выяснить это побыстрее, — ненадолго задумавшись, начальница решительно качнула головой. — Не факт, что получится, но… В общем, мне надо отлучится на часик-другой к одному знакомому… Но это не значит, Шувалов, что я поверила в твою версию!

— Просто проверять нужно всё! — согласно кивнул я, давя улыбку.

По правде сказать, я мог бы и без знакомого капитанши все узнать. Точнее, полагал, что могу. Касуми же сможет ломануть базу системы исполнения наказаний? Или не стоит — так-то государственная структура, можно Турова под монастырь подвести, как тогда с «Гудком»? Ладно, пусть Воронина своими связями пока воспользуется. Не получится — поговорю с нейросетевым ассистентом.

— Нам что делать пока ты ездишь? — уточнила Стелла.

— Ты собери всю инфу по «Деревяшке». Официальную и слухи. По тем, кто там сидел тоже пройдись — наверняка ведь кто-то из осведомителей там гостил. Короче, все что можно узнать о том, что там твориться, что из себя представляет их начальник и…

— Я поняла, сделаю.

— Миша и Маша…

Я чуть в голос не расхохотался. Блин, интересно, а у них есть такой мультик? Надо порыться, как время будет.

— … на вас задержанные. Выдёргиваете по одному и прогоняете через установочный допрос. Глубоко не копайте, просто ловите на несоответствиях. И реакции смотрите. Михаил, ты справишься?

— Так точно, — максимально серьезно ответил я.

— Всё! — хлопнула в ладоши Воронина. — Арбайтен, я ушла.

Киселева — того иллюзиониста, которому ногу прострелил, я вызвал на допрос последним. Предыдущие четверо — мы с Машей поделили работу поровну — уже побывали в комнате с металлической мебелью, прикрученной к полу. Этого же я оставил напоследок. Как, впрочем, и Мединская — лидера группы. Как раз должна была с ним разбираться.

— Ну рассказывай, Сергей Андреевич, как ты дошел до жизни такой, — начал я.

Зэка уже подлечили и ввели инъекцию «золотого лотоса». Химоза полностью подавила его слабенький магический дар, и сейчас беглый заключенный стал таким же, как и любой неодарённый. Каким и останется на ближайшие семьдесят часов.

Точнее, как болеющий с бодуна простец — наркотик-негатор давал кайф лишь в первый час, а потом наказывал откатом. Если, конечно, сверху не полирнуть другой отравой. Но задержанному никто ее не предложил.

— Шел, шел и дошел, — угрюмо буркнул тот. Поднял на меня глаза с лопнувшими капиллярами, и ощерился. — Ничего я тебе говорить не буду, понял?

— Понял, — спокойно ответил я. — Не говори. Я сам все скажу.

С остальными было проще. В смысле, они тоже запирались — ничего не знаем, само как-то все получилось — но вели себя не так дерзко, как данный субъект. Видимо этот себя считал существом привилегированным, раз уж мог колдовать.

— Статья у тебя, Киселев, дурацкая, — продолжил я, не отрывая от зэка взгляда. — Кража, даже без «особо крупного размера». По документам, — я лениво перевернул пару листов, на которых была распечатана вся история жизни вора, — твой срок всего-то пять лет. Два ты уже отсидел. Мог бы еще три подождать и вышел бы на свободу с чистой совестью. А ты, дурилка, подался в бега. Напомнить, сколько тебе накинут за побег? А если нападение на сотрудника плюсануть?

Молчание. Глазки только сузились, будто он меня в прицел крупнокалиберного пулемета рассматривал.

— Десятка минимум, — улыбнулся я. — Стоило оно того? Думаю, нет. Но варианты для тебя имеются. Как и для всех остальных — некоторые уже дали признательные показания. Скажи, кто помог совершить побег, и десятка превратиться в пятерку. Как тебе сделка, Киселев? Магия же, чистая магия!

— На понт берешь, — деланно-безразлично отозвался арестант. — Никто ничего тебе сказать не мог.

— Уверен?

— Конечно. Они не знали ничего.

— А ты знаешь?

Пожатие плечами. Но с таким выражением лица, которое прочесть кроме как: «Ну уж я-то точно знаю!» было нельзя. Ну, ясно. Цену набивает, наивный.

— Поделишься? — чуть наклонился вперед. И добавил вкрадчиво. — За пятерик, а?

— А получше предложения не будет? — наконец пошел он на торг.

— Будет, как не быть, — широко улыбнулся я. — Мы сейчас заканчиваем с тобой наш увлекательный разговор, и ты отправляешься в камеру. А твоим подельникам сообщаем, что ты их вломил на первом же допросе. Как дверной звонок пел — даже нажимать не пришлось. И с такой вот загубленной репутацией ты поедешь обратно места, где небо в клеточку разрисовывают. Только не в прежнюю ИТК, где доски узорами покрывал, а в строгач. На все тринадцать лет. Вот только, Серёжа, не проживешь ты столько. Крыс давят. На строгаче — быстро давят. И там тебя уже тюремное начальство не защитит…

Есть! Дернулся! Стоило мне только упомянуть начальство, как он сразу же среагировал. Собственно, ради этой реакции, весь допрос и нужен был.

— Не по закону так, — мрачно произнес Киселев. — Я честный вор…

— А ты давай, поучи меня, Серёжа. Как по закону, а как нет. Но лучше — не трать время. Мне на тебя плевать, я по большому счету с тобой говорю только по регламенту. Положено задержанного допросить, я и допрашиваю. А вот скажешь ты что или нет — мне все равно. Один же хрен поедешь на зону. Где сдохнешь возле параши с заточкой в печени. Так что это не я тебя — ты меня уговаривать должен.

Дал ему помолчать еще минуту, после чего поднялся. Теперь клиенту нужно дозреть. Дня, думаю, хватит.

— Если захочешь вернуться к сделке, то срок её истекает завтра к обеду, понял? Я закончил, уведите задержанного! — последнее я произнес уже конвоиру, который стоял у двери допросной снаружи.

В коридоре, у соседней допросной, стояла Мединская. Явно ждала меня, тоже уже закончив.

— Есть подвижки? — первой спросила она. И сразу же выдала. — У меня глухо. Все в отказ идут.

— У меня тоже, — «утешил» её я. — Ничего, денек посидят, одумаются. Пойдём в кабинет, попросим Стеллу нам капучино сделать.

«Ковчег» не был государственной структурой. Скорее — закрытым клубом, тайным обществом, о котором знали лишь единицы. Вход туда нельзя было купить ни деньгами, ни связями — только верным служением стране, готовностью к самопожертвованию. Бюрократические механизмы у организации всё же имелись, но — рассредоточенные, без аппарата чиновников и без почтового адреса. Каждый член «Ковчега» сам выстраивал вокруг себя нужную ему сеть.

Генерал Платов, например, как человек системы и начальник управления внутренней безопасности Главного управления столичной полиции, опирался на своих оперативников, доверяя немногим из них настоящие дела организации. Гриф — более известный как граф Муравьёв — предпочитал окружение шпионов, аналитиков и архивистов. Методы у них были разными. Цель — одна: не дать врагам, внешним и внутренним, разрушить Империю.

Ведь враги никогда не спят. Одни пытаются попробовать на зуб границы государства, другие — сеют смуту внутри, третьи — крадут секреты. По поводу последних сегодня Платов с Грифом и решили встретиться.