Взгляд зацепился за знакомую фамилию — «Киселёв». Напротив, в соседней графе, стояла пометка о смерти. В кратком пояснении значилось, что мужчина погиб в результате несчастного случая на производстве. Две недели назад.

«Ага, — про себя ухмыльнулся я. — Делал нарды — намотало на патрон токарного станка и — до свидания. Верю. Охотно верю».

И всё бы ничего, но только с этим «намотанным» я общался меньше часа назад и уверен — на кладбище он не торопился. Жив и умирать не собирается. Пока.

Идентичная справка стояла и напротив фамилии второго нашего клиента. Этого допрашивала Маша, но он тоже не выглядел зомби. Однако же, согласно бумагам, ушел в мир иной от «обширного инфаркта» даже раньше Киселёва. Три недели назад.

Интересно девки пляшут. По жмуру в неделю. Не колония, а конвейер вуду какой-то!

— Значит, вот так решили, — пробормотал я себе под нос. — Ну-ну.

Лично для меня сразу же многое прояснилось. Руководство колонии точно замешано. Иначе с чего бы живых заключённых помечать умершими, придумывая надуманные причины смерти? Думаю, в процессе нашего расследования в колонии «умрёт» задним числом ещё несколько человек из списка задержанных.

И все это укладывалось в рамки моей первоначальной версии: администрация ИТК-76 мутит свой маленький бизнес. Выпускает человечка, попутно списывая его в «естественную убыль». Отправляет куда-то на передержку, возможно — помогает оформить новые документы. И вот уже готов новый член общества.

Своеобразная, конечно, трактовка лозунга системы исполнения наказаний: «На свободу — с чистой совестью».

Вот только ряд деталей все равно не укладывались в голове. Они там что, бессмертные? Или у них «крыша» такая, что эта банда вообще ничего не боится? Настолько уверовали в свою безнаказанность, что разом отпускает десять человек и не боится проверок? А теперь еще их и на кладбище переселяет задним числом?

Но это — лирика. Крыша, нормы довольствия, вечерние проверки и соседи по камере. Скорее всего в схеме они учтены, проработаны, и на каждом узловом пункте стоит свой человек, который с преступного замысла мает свою копеечку малую.

Но что они будут делать, когда произойдет рецидив «нового гражданина». Пальчики, фотографии, генетическая экспертиза — это же всё на раз вскроет подлог! В моем прошлом «дубаки» из-под Оренбурга хотя бы в Казахстан рабов продавали. Фактически давая гарантию, что в поле зрения системы человек больше не попадёт никогда.

Некоторыми своим мыслями я поделился с Ворониной. Опустив, естественно, Оренбург и арбузные плантации солнечного Казахстана. Начальница кивнула.

— Согласна, — чистый лоб Ворониной пробороздила глубокая складка. — Тоже об этом думала. Слишком нагло, слишком самоуверенно. Боюсь, прикрытие у начальника колонии свободно по Владимирскому кремлю гуляет.

Остальное она вслух не произнесла, но все — включая и неглупого меня — поняли. Если у ИТК-76 такая крыша, так может нам не включать режим героя? Как бы, да — зэков взяли на нашей, злобинской земле. Дело тоже, получается, наше. Но есть способы передать его по подследственности в Главк. Или тому же ИСИНу — сами пусть разбираются.

Вот только… Воронина, как и я, была опером. Ищейкой, которая взяв след, уже с него не сойдёт. Так что сама дело беглецов не отдаст. Забрать могут, но вот чтобы добровольно — фигушки. И все её мысли сейчас были именно об этом. Ввязываться или слиться?

— Так, народ, надо все это обсудить, — после недолгой паузы хлопнула в ладоши Аника. — Чтобы не повторять два раза, я, пожалуй, приглашу Пушкарёва и все проговорим. Понимаю, что вечер, у всех свои планы, но ситуация нестандартная, так что — извините.

Забрав распечатку у меня из рук, Воронина положила бумагу на свой стол. Определив плащ на спинку стула, она сразу же набрала Пушкарева.

— Товарищ подполковник… Да… Требуется ваше присутствие… Нет, Александр Сергеевич, не может ждать. Да, я видела сколько сейчас времени. Это важно. Спасибо.

Начальник райотдела ввалился в кабинет буквально через минуту, держа на сгибе локтя плащ с фуражкой. По его виду было понятно, что в кабинет он возвращаться не собирается. А по лицу — что надеется сильно у нас не задерживаться.

— Ну что там у тебя, Аника, — немного раздраженно буркнул он. Так же небрежно, как и она, сгрузил вещи на стол Мединской. — Конец дня, едрить, а они тут планёрку решили под вечер устроить. До утра не терпело?

— Вы же знаете, что я не паникерша, Александр Сергеевич…

— Вот давай без этого, а! По существу.

Воронина начала рассказывать про задержанных зэков. Парой предложений буквально — кто, откуда, где взяли. По большей части Пушкарев был в курсе — так-то весь отдел с ними сегодня игрался. Так что слушал спокойно, чуточку нетерпеливо кивая. Мол, ну давай уже, где жареные факты и нездоровые сенсации, из-за которых я до сих пор тут, а не на ужин к семье еду?

А вот продолжения он не знал.

Стоило только Ворониной продемонстрировать распечатки, и озвучить напрашивающиеся выводы, как спокойствие подпола словно порывом ветра сдуло.

— Едрить… — Пушкарёв устало прикрыл глаза, явно сдерживаясь, чтобы не выругаться. В ситуацию он вник сразу, поняв, чем это может пахнуть. Да что там может — уже пахнет. — Ну вот почему у вас всегда так? За что мне это? — вопросы были риторическими, поэтому мы все просто почтительно замерли. — Источник хоть надежный?

Одновременно с последним вопросом он ткнул пальцем в распечатку.

— Более чем, — кивнула оперша.

— Кто?

— Александр Сергеевич, — поджала она губы. — Это важно сейчас? Я скажу, если вам принципиально. Но не сейчас и не здесь!

Наблюдая за их диалогом, я заметил, что на просьбу уточнить личность информатора, Воронина, реагирует с едва заметным неудовольствием. Сделал очередную пометку относительно прошлого девушки. Явно оно непростое. Такие связи в двадцать пять — это не совсем нормально.

— Ладно, — Пушкарёв махнул рукой. — Информация надежная, но неофициальная. А раз так, то к делу ее не пришьешь, в суд не отдашь.

— Но проверить можно, — решил вылезти с репликой и я. Спокойно выдержал взгляды начальства. — Что? Ну очевидно же.

— Место что ли проклятое? — подпол демонстративно огляделся по сторонам. — Иначе почему все в этом кабинете такими дерзкими становятся? Михаил, по существу что-то сказать хотел или просто тишину заполнить?

Когда-то этот дядька проводил для княжича целую экскурсию по райотделу. Со всем уважением… А теперь вот растерял пиетет. Каких-то три недели, и я уже не княжич, а младший лейтенант.

— По существу, — я решил перевести фокус внимания на себя. Вообще-то, реплика должна была исходить от Ворониной, как от руководителя опергруппы, она даже к ней подвела уже. Но… на меня Пушкареву орать чуть сложнее. А значит к моменту когда подключится начальницу, он уже успокоится. — Дело грязное, следы могут затянуть нас на самый верх. Но мы можем дело довести до суда. Нужно только прямо сейчас решить, оставляем мы его у себя или передаем наверх.

Аника бросила на меня раздраженный взгляд. В котором читалось: «Я что, просила тебя о помощи?» Я пожал плечами — не впервой громоотводом работать.

— Это ты сейчас ультиматум ставишь, Шувалов? — в голосе руководителя послышались раскаты приближающегося шторма. — Что это значит, вообще? Нужно решить сейчас! И кто у нас решать будет? Ты? Так я тебе напомню, что твоё происхождение ровным счетом ничего здесь не значит!..

— Михаил прав, — Аника вклинилась в гневную речь Пушкарева, не давая ему слишком уж завестись. — Лучше сейчас передать дела, чем потом, когда уже замажемся. Или решить, что отдавать будем только по санкции с Главка.

— Согласна, — вставила пять копеек и Стелла. Мединская же просто молча кивнула.

— И эти туда же! Нет, ну точно место проклятое! Ты, Воронина, едрить, прекрати мне тут! Ишь! Сейчас пусть забирают, ты смотри! Зэков где взяли? На дачном поселке. Юрисдикция чья? Что молчишь? Земля, говорю, чья? Наша земля! А раз наша, то и нечего тут на Главк кивать! Решать им, видишь ли! Нечего тут решать!