В дерзкой коммунистической листовке, выпущенной в день вступления Адольфа Гитлера в должность, его режим был назван «открытой фашистской диктатурой» и содержался призыв к массовым забастовкам. 12 Активисты КПГ с презрением считали, что коалиционное правительство Гитлера вскоре распадётся. 7 февраля 1933 года лидер КПГ Эрнст Тельман произнёс провокационную речь, в которой утверждал, что свергнуть режим Гитлера может только революция, но сомневался в этом. Это оказалось весьма точным предсказанием последовавших событий.

Поджог Рейхстага 27 февраля 1933 года предоставил гитлеровскому режиму идеальный предлог для начала беспрецедентной волны жестокого насилия против Коммунистической партии. В ночь пожара были арестованы 10 000 коммунистов. Коммунистические газеты были закрыты, демонстрации и митинги запрещены. Импровизированные «дикие» концентрационные лагеря СА стали главной площадкой для антикоммунистического насилия. Гестапо, уголовная полиция, суды и местные власти – все они участвовали в этой оргии террора. Насколько первостепенное значение гитлеровский режим придавал уничтожению коммунизма, можно оценить по сохранившимся документам гестапо, из которых следует, что более 80 процентов арестованных в 1933 году были коммунистами.

КПГ официально не была запрещена, но не могла открыто вести агитацию на последних якобы демократических выборах 5 марта 1933 года. За два дня до дня голосования лидер КПГ Эрнст Тельман был взят под стражу. Его держали в одиночной камере, неоднократно допрашивали и часто избивали. Он содержался в различных тюрьмах и концлагерях, пока не был расстрелян по приказу Гитлера 18 августа 1944 года в концлагере Бухенвальд. Несмотря на предшествовавшую выборам жестокую кампанию против коммунистов, КПГ получила на мартовских выборах 4 847 939 голосов, что составило 12,3% от общего числа поданных голосов. КПГ имела право на 81 депутата Рейхстага, но им было запрещено когда-либо занимать свои места.13 Учитывая чрезвычайно жестокие обстоятельства избирательной кампании, результаты голосования КПГ были примечательными и продемонстрировали остаточную лояльность, которой она пользовалась в рабочих районах на начальном этапе правления Гитлера.

Несмотря на официальный запрет 14 июля 1933 года, КПГ дерзко призывала рабочий класс продолжать сопротивление нацистскому режиму. Печатное слово было ключевым оружием в коммунистической борьбе с нацистами, поскольку вооруженная борьба или терроризм были исключены. Газеты, периодические издания и особенно листовки были основой подпольной пропаганды КПГ. Тираж многих листовок превышал 10 000 экземпляров. Коммунистическая ежедневная газета «Роте Фане» («Красное знамя») продолжала нелегально издаваться в период с 1933 по 1935 год. 13 октября 1933 года распространение «предательской литературы» было объявлено преступлением, караемым смертной казнью, пожизненным заключением или пятнадцатью годами тюремного заключения.

В 1934 году гестапо изъяло ошеломляющее количество коммунистических листовок – 1 238 202, а в 1935 году – ещё 1 670 300. Это показывает, насколько активно гестапо преследовало коммунистов. Согласно сохранившимся документам КПГ, в 1935 году было выпущено 2 миллиона экземпляров газет. Большая часть нелегальной литературы КПГ издавалась за пределами Германии, а затем ввозилась контрабандой. Некоторые публикации КПГ часто были странными, включая изъятую гестапо в 1934 году книгу под названием «70 утверждённых рецептов», приготовленную, несомненно, из подходящих ненацистских ингредиентов.14 Оглядываясь назад, можно сказать, что коммунистическая одержимость изготовлением и распространением антинацистских листовок была обречена на провал, поскольку те, кто их получал, обычно передавали их в гестапо.15

В июне 1933 года циркулярное письмо КПГ продолжало звучать в явно оптимистичном тоне:

Героическая борьба нашей партии против гитлеровской диктатуры уже приносит плоды. Нам удалось – несмотря на кровавый фашистский террор и гибель десятков тысяч наших лучших товарищей – сплотить партию… Теперь, в иных условиях фашистской диктатуры, наши истинно большевистские кадры вырастают в мужественных, решительных классовых вождей масс.

В том же месяце, когда было распространено это письмо, многочисленные рабочие общины подверглись молниеносным облавам гестапо. В берлинском пригороде Кёпеник семьдесят коммунистов были убиты в ходе, как утверждал нацистский режим, подавления вооружённого восстания. В июле 1933 года шестеро коммунистов были приговорены к смертной казни за убийство двух членов СА в уличной драке в Кёльне четырьмя месяцами ранее. Казни осуждённых за убийства проводились с помощью ручного топора.17 Гестапо смогло проводить облавы на коммунистов ещё более систематически после того, как штаб-квартира КПГ была разгромлена, а списки членов партии конфискованы.

Очевидно, что гестапо в охоте на коммунистов также помогали информаторы, внедрившиеся в группы сопротивления КПГ, как позже вспоминал видный партийный активист Якоб Цорн:

Поначалу мы вели сопротивление относительно открыто. Мы не уделяли должного внимания правилам конспирации, которые необходимо соблюдать, противостоя столь жестокому врагу. Думаю, именно поэтому мы понесли столь тяжёлые потери. Целые полчища информаторов проникли в ряды колеблющихся в партии, людей, поддавшихся подкупу, – таких людей всегда найдёшь. Почти за каждым судебным процессом в Кёльне стоял информатор, принадлежавший к рабочему движению.18

Всего за шесть коротких месяцев 1933 года крупнейший и наиболее организованный рабочий класс среди всех крупных промышленных стран Европы был резко ослаблен. Ханна Гальм, убеждённая коммунистка, наблюдала за изменениями, которые нацистское правление привнесло в её родной город:

Я не узнавал город. Оффенбах под свастикой! Флаги со свастикой повсюду. Рыночная площадь была просто потрясающая. Мы спустились в рабочий квартал, откуда пришли наши [коммунистические] голоса. Флаги со свастикой в ​​каждом окне. Это было тяжело выносить. Это было глубокое разочарование. Откуда, чёрт возьми, они взяли столько флагов? Ну, мы-то знаем, конечно. Было много отчаяния. Конечно, было. Мы не могли понять, как это произошло.19

Целью жестокой волны нацистского террора было не только уничтожение ключевых функционеров КПГ, но и предупреждение рабочего класса о смертельной опасности, которая грозила ему, если он продолжит помогать коммунистам. 2 февраля 1934 года Йон Шер, член Политбюро КПГ, был убит гестаповцами в своей камере, оставив Франца Далема единственным руководителем КПГ на свободе. Остальные ключевые фигуры, за исключением заключенного Эрнста Тельмана, уже бежали в изгнание. В эпоху нацизма ряд стран стали убежищем для изгнанных немецких коммунистов, в частности, Франция, Голландия, Бельгия и особенно коммунистический Советский Союз.

Члены КПГ считали СССР образцовой коммунистической системой.20 Согласно статье 22 Конституции СССР 1925 года, политическое убежище предоставлялось любому, кто был вынужден покинуть свою страну из-за «революционной деятельности». На практике визы выдавались только активным и проверенным коммунистам.21 По оценкам, 3000 членов КПГ жили в изгнании в Советском Союзе после прихода Гитлера к власти. Многие ведущие немецкие эмигранты останавливались в роскошном отеле «Люкс» в Москве, где также находилась резиденция Коминтерна. Сталинская Россия не оказалась тем безопасным убежищем, которое немецкие коммунисты идеалистически предполагали. Из шестидесяти восьми ведущих деятелей КПГ, бежавших из гитлеровской Германии в Советский Союз, сорок восемь были убиты. В целом, 70 процентов немецких коммунистов-эмигрантов были убиты в жестоких политических чистках Сталина. Сталинский режим считал их слишком преданными идеям интернационализма, закреплённым в Коминтерне, или же представлял их сторонниками идей Льва Троцкого. Весьма иронично, что Сталин несёт ответственность за большее количество смертей ведущих деятелей КПГ, чем Гитлер.22