Возмущение бесчинством азербайджанских омоновцев по отношению к армянским пассажирам в степанакертском аэропорту постоянно отмечалось в письмах карабахцев в адрес руководства СССР и министерства внутренних дел СССР, в выступлениях и телеграммах народных депутатов СССР от НКАО и Армении.
Положение дел ничуть не менялось, невзирая на многочисленные сообщения в Москву о нездоровой обстановке в аэропорту от СОГ МВД СССР и военного коменданта НКАО полковника Шевелева. Остро ставился вопрос о необходимости замены омоновцев республики на представителей войск МВД СССР в аэропорту. Омоновцы словно специально провоцировали армянских пассажиров на массовые протесты. Несколько раз в аэропорту могли возникнуть серьезные беспорядки. Наконец такой опасный день наступил.
В первое субботнее утро декабря мне позвонил комендант НКАО Шевелев. Он попросил как можно скорее приехать к нему. С тех пор как полковник Шевелев заменил генерала Сафонова в качестве коменданта НКАО, я не помнил, чтобы у него был такой взволнованный голос. Я тут же отправился в комендатуру. Владимир Анатольевич, торопливо поздоровавшись, сразу перешел к делу.
– Менее чем через час в аэропорту должен состояться митинг протеста жителей Степанакерта. В основном туда
[стр. 162] Виктор Кривопусков
направляются женщины и дети. В микрорайонах их уже сажают в автобусы. Азербайджанские омоновцы знают об этом и готовятся не пропустить их на территорию аэропорта. Можешь представить, что будет, если мы допустим появление людей вблизи аэропорта? Азербайджанцы пойдут 1 на самые крайние меры. Как же они порадуются, что наконец-то у армян не выдержали нервы.
Мы можем блокировать выезд автобусов из Степанакерта, но это не снимет напряжения. Нет гарантии, что кто-то уже не находится возле аэропорта или приедет туда другим маршрутом. Нужно отменить саму акцию. Времени крайне мало. Прошу вас срочно выйти на руководителей карабахского подполья. Обратитесь к своим бывшим карабахским комсомольским вожакам, пусть они отменят поездку людей в аэропорт. Надо убедить их в бессмысленности и даже провокационности этого шага, ведь возможны любые трагические последствия.
Но и этого еще недостаточно. Я уполномочиваю вас, Виктор Владимирович, передать, что это моя просьба не только как Коменданта, но и личная. Я готов встретиться с ними и обсудить самые сложные назревшие проблемы, установить прямые контакты.
Времени на обдумывание у меня не было. Тут же из комендантского кабинета я позвонил в дом, стоящий рядом с комендатурой, – в Исполком НКАО. Трубку взял Роберт Кочарян. Без предисловий я попросил его немедленно встретиться по очень важному вопросу. Роберт предложил отложить встречу часа на два-три. Я еще раз повторил свою просьбу, сославшись на крайнюю срочность и важность предстоящего разговора. Роберт, видимо, понял, насколько все серьезно. Условились встретиться немедленно в парке напротив наших зданий. Я поглядел на часы. До отъезда автобусов в аэропорт оставалось чуть больше получаса.
Мы вышли одновременно. Пересекли площадь Ленина, встретились на первой ступеньке лестницы парка, поздоровались.
– Роберт, правда, что сейчас готовится отъезд женщин и детей на митинг протеста в аэропорт? – начал я без всяких предисловий.
[стр. 163] Мятежный Карабах
– Да. Мы ведь давно предупреждали, бесчинства по отношению к нашему народу не могут быть бесконечными. Сегодня пройдет митинг, а завтра, если ничего не изменится, перейдем к другим мерам. Сколько можно терпеть издевательства?! Скоро сами перестанем себя уважать. У нас нет другого выхода. Мы блокированы. Разве это нормально? Я не говорю о вас, ваше мнение мне известно. Но есть факты. Народ Арцаха лишен даже элементарной свободы. И мы будем, должны за нее бороться, чего бы это ни стоило!
– Роберт, я знаю, всю тяжесть ситуации, но я попросил о встрече не для дискуссии, хотя все, о чем ты говоришь, чрезвычайно важно. Я пришел официально передать просьбу Коменданта района чрезвычайного положения полковника Шевелева: отменить акцию в аэропорту. Он, ты хорошо это знаешь, не генерал Сафонов. За короткое время полковник Шевелев постарался в меру своих сил изменить отношение комендатуры и войск к армянскому населению. У нас с ним сложились честные и деловые отношения. Сразу все изменить невозможно. Да и делать это не в наших с вами интересах. Его могут просто убрать раньше времени и прислать кого-нибудь похлеще генерала Сафонова. Шевелев – настоящий русский офицер. Сейчас ни у него, ни у вас нет выбора. Москва приказала предотвратить проведение митинга в аэропорту. Не выполнить указание Москвы он не может. Этот приказ как бы делает его единомышленником азербайджанских омоновцев, Муталибова. Он должен выдвинуть войска на подступы к аэропорту и в аэропорт. Любая провокация, а она не потребует большого ума, даже допускаю, что ее уже подготовили, приведет к столкновению с подразделениями внутренних войск. Это значит – опять сработает изощренный способ борьбы руками русских солдат и офицеров с армянским народом Карабаха.
Военный комендант полковник Шевелев уполномочил меня уведомить вас, что после отмены этой акции он готов к проведению переговоров и установлению деловых, ответственных контактов. И, наконец, Роберт, я тоже прошу, если это в твоих личных силах, сделать все возможное, чтобы отменить митинг в аэропорту.
[стр. 164] Виктор Кривопусков
Роберт меня не перебивал, он вообще умел слушать; собеседника. Я только почувствовал, как мое волнение передалось ему. Конечно же, он должен принять важнейшее и очень ответственное решение. Акция готовилась, естественно, не один день. Многолетнее карабахское противостояние отмобилизовало людей. Но нельзя манипулировать их сознанием и сознательностью. Речь – не просто о присутствии республиканских омоновцев в аэропорту. Накал страстей перерос допустимый предел. Отмена акции может повлечь серьезные последствия для авторитета ее организаторов. А тут еще времени нет, надо действовать немедленно. Я ждал ответа, осознавая всю трудность решения.
Разговаривая, мы ходили вокруг большой клумбы. И, видимо, двигались довольно быстро. Потому что, когда Роберт Кочарян внезапно остановился, я просто механически, по инерции, налетел на него.
– Да, времени нет совсем, – признался Роберт. – Большинство уже сидит в автобусах. В нашем положении лучше было бы ничего не отменять. Мы не настроены в этот раз на провокации. И в аэропорт едут женщины и дети. Мирная демонстрация протеста. Но то, что я сейчас услышал, это важное заявление. Я доверяю вам. Вы – гарант сказанному. Потому ничего просить и требовать я сейчас не буду. Можете передать коменданту Шевелеву, что акция будет отменена. Мои товарищи меня поймут и поддержат. Полковнику Шевелеву скажите, я надеюсь, что мы и впредь будем полезны друг другу. Надо спешить. Если вдруг какая-то машина прорвется к границе аэропорта, прошу задержать ее без эксцессов, под каким-нибудь благовидным предлогом до приезда наших представителей, которых мы сейчас же направим туда для проведения разъяснительной работы. Я должен найти Сержа Саркисяна, без которого такие вопросы трудно решить оперативно. Позвоните мне минут через пять, я скажу, что мы успели сделать.
Мы пожали друг другу руки и разошлись. Каждый в свое здание. В кабинете Шевелева к моему возвращению были его заместители, а также генерал Ковалев и полковник Гуд[стр. 165] Мятежный Карабах
ков. Видя мое удовлетворенное и улыбающееся лицо, они разом вздохнули, как будто сбрасывая тяжелую ношу со своих плеч.
– Какие выдвинуты условия? – спросил полковник Шевелев.
– Никаких. Ваше заявление встречено с полным пониманием, а извлекать из сложного положения дивиденды Роберт Кочарян считает неуместным. И еще: я окончательно понял, что мотором в подпольном движении наряду с Робертом Кочаряном является и Серж Саркисян.
– Я это в принципе уже знал, – согласился со мной полковник Шевелев, – но ваше наблюдение очень важно. И еще: в который уже раз я ловлю себя на том, что, во-первых, надо нам набраться мужества и честно обозначить происходящее здесь. А это значит, честно признать, что мы, кроме всего прочего, имеем дело и с грамотно организованным настоящим подпольем, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Во-вторых, слушая вас, я вновь и вновь убеждаюсь в том, что и, впрямь, мотором и, как говорится, ключевыми фигурами в этом самом подполье являются Роберт Кочарян и Серж Саркисян – два ваших комсомольских собрата, с которыми нельзя не считаться.
