Все-таки, когда есть работа, а рядом люди, теребящие тебя разными, может, и не самыми серьезными вопросами, особенно в сравнении с теми, которые решает сейчас гене[стр. 122] Виктор Кривопусков

рал Ковалев, время бежит быстрее. Я отвлекся на документы и звонок красного телефона прямой связи с начальником УВД заставил меня вздрогнуть. Гудков тоже понял, что последовало приглашение Ковалева, и сказал, чтобы я шел, а он решит все оставшиеся рабочие вопросы без меня. Генерал Ковалев усадил меня за стол и, держа в руке мою записку, по переговорному устройству местной оперативной связи пригласил зайти к нему начальника спецсвязи УВД НКАО. Я приготовился к разговору, но, к великому моему удивлению, Владимир Владимирович сказал:

– Перед тем как отдать записку для подготовки из нее шифровки в полном объеме, мы должны условиться, что подпишем ее вдвоем. С полковником Гудковым вопрос согласован. Это важно, потому, что большая часть фактов, направляемых в Москву, собрана и обобщена непосредственно силами вашей группы, в том числе в результате ряда оперативных мероприятий, проведенных вами и за пределами Нагорно-Карабахской области. Сообщение носит не только чрезвычайно важный характер, но впервые достоверно отражает конфликтную обстановку последнего времени. И хотя в таком виде сведения во многом противоречат официальной информации, представляемой в Москву руководством Азербайджана и комендантом Сафоновым, я разделяю вашу точку зрения, поэтому готов подписаться под ними. Правда, подпишу только ту часть сведений, которая характеризует ситуацию в НКАО, а данные о бесчинствах незаконных омоновских формирований, дислоцирующихся за пределами области, должны подписать только вы. На этих условиях, а также с учетом степени важности и секретности данных, записка уйдет немедленно, то есть, как только ее подготовит шифровальщик.

Мое согласие могло не произноситься, все отразилось на моем лице. Ковалев указал место на второй странице, где, по его предложению, должна пройти разделительная черта. Я не возражал. Он тут же поставил свою подпись. После него мне пришлось расписаться дважды. Первую подпись поставил вслед за генеральской, вторую – в одиночестве в завершающей части секретного документа, которая раскрывала факты применения в Азербайджане

[стр. 123] Мятежный Карабах

против армянского населения незаконных вооруженных формирований ОМОНа.

Вошедшему в кабинет начальнику спецсвязи лейтенанту внутренней службы Григорию Арутюняну генерал поставил задачу: в первоочередном порядке подготовить в МВД СССР шифровку. Если в целях ускорения ему будет нужна помощь, ее окажет начштаба СОГ МВД СССР Кривопусков. Предложение о помощи, видимо, удивило лейтенанта, но он произнес лишь одно слово:

– Хорошо.

Ковалев, обращаясь ко мне, сказал, что как только шифровка отправится в Москву, он уедет в Аскеран и будет до вечера участвовать в проверке работы местного райотдела милиции.

Григорий Арутюнян со мной был немногословен и предельно корректен, что, как правило, присуще людям его профессии, переводящим обычные слова на язык кодированных символов. И все-таки я почувствовал его взвинченность. Было неудобно спрашивать, что случилось? Неприятности то и дело происходили в каждом карабахском доме. Но постепенно я понял, что причина нервозности просто в самом содержании текста. Лейтенант радовался, что через его руки в Москву уйдет информация, отражающая правду о событиях, происходящих в его родном Карабахе, что в Москве услышат крик души каждого армянского жителя НКАО. Когда шифровка была готова, он неожиданно спросил:

– Неужели именно в таком виде она отправится в Москву? Я тоже задал ему вопрос:

– А что, разве Ковалев меняет свои решения?

Лейтенант промолчал и понес документ генералу на резолюцию, разрешающую отправку шифровки. Через несколько минут я узнал, что шифровка уже в Москве, а генерал Ковалев за рулем своей «Нивы» на пути в Аскеран. Вечером, около 9 часов, в нашу штабную комнату робко заглянул лейтенант Арутюнян и попросил меня зайти на минуту к нему в кабинет. К моему удивлению, на рабочем столе шифровальщика стояли два стакана с тутовой водкой, а на блюдце лежали бутерброды. Мы поняли друг друга без слов, и выпили за удачу.

[124] Виктор Кривопусков

В моем блокноте содержатся основные сведения из той шифровки.

За 1990 год на территории НКАО проведено 160 оперативно-войсковых операций по проверке соблюдения гражданами паспортного режима, 156 из них Осуществлено в городах и селах исключительно с армянским населением. Во многих случаях, при попустительстве командования внутренних войск, они сопровождались погромами в жилищах, мародерством и грабежами личных вещей, домашнего скота и птицы у жителей проверяемых населенных пунктов. При патрулировании улиц городов и сел допускаются необоснованные задержания, побои и унижения достоинства граждан.

Со стороны азербайджанцев резко увеличились факты краж личного и общественного скота из армянских сел. В 1988 и 1989 годах у армян угнано 682 коровы и 990 овец, разбои были единичными. За 10 месяцев 1990 года похищено 1252 головы крупного рогатого скота и 2150 голов овец и коз. Зарегистрировано 23 случая вооруженного нападения на армянские населенные пункты, большое количество обстрелов армянских домов. Среди нападавших азербайджанцев были люди в милицейской и омоновской форме, с автоматами. Эти факты отмечались 26.10.1990 при нападении на армянское село Джанятаг, 02.11.1990 – в лесном массиве села Казанчи на группу работавших там армян.

В то же время личный состав милиции из лиц армянской национальности не имеет фактически сил и средств предотвращать преступления, противостоять случаям вооруженных разбоев и угона скота. Как известно, по указанию МВД СССР, осуществленному по предложению МВД республики Азербайджан, с осени 1989 года в НКАО у армянских милиционеров изъяты все автоматы.

Особую напряженность, по многочисленным данным, в том числе по итогам оперативного рейда-проверки, проведенного личным составом СОГ МВД СССР, создают пребывающие на территории НКАО и прилегающих к ней районах дополнительные подразделения ОМОНа республиканского подчинения, не предусмотренные штатным расписанием. В Азербайджанской республике наблюдаются попытки создать и узаконить новые, не согласованные с МВД СССР военизированные формирования, которые впоследствии направляются в НКАО якобы для охраны общественного порядка и безопасности населения. На самом деле они своими действиями создают еще большую напряжен

[стр. 125] Мятежный Карабах

ность, что вызывает законное возмущение местного населения. По решению Совета Министров республики дополнительно увеличен штат милиции НКАО на 460 человек, из них создано 12 отделений милиции с дислокацией в азербайджанских населенных пунктах.

Проверкой установлено, что в Азербайджане, без согласования с МВД СССР, ведется формирование сверхштатных подразделений ОМОНа. Эти незаконные формирования дислоцируются неофициально, без регистрации в местных отделах внутренних дел и комендатурах района чрезвычайного положения, как правило, вблизи армянских населенных пунктов. Набор личного состава ведется из числа лиц азербайджанской национальности, в основном это беженцы из Армении, отмечается отсутствие у них должного образования и соблюдения специальных требований, подготовка сведена к 20-дневному обучению, в основном – к умению владеть оружием.

Представители азербайджанского ОМОНа многократно задерживались войсковыми нарядами без удостоверения личности, документов на право владения автоматическим оружием, автотранспортом, нередко используемым без госномеров. Подразделения ОМОНа, по указанию республиканского МВД, не взаимодействуют с местными органами внутренних дел, комендатурами участков района чрезвычайного положения и командованием внутренних войск, отмечаются случаи, когда они вступают в конфликты с воинскими подразделениями.

Дальнейшее пребывание подразделений республиканского ОМОНа в населенных пунктах НКАО и прилегающих к ней районах ведет к непредсказуемым последствиям, к дискриминации внутренних войск, правоохранительных органов страны, Закона Союза ССР «О чрезвычайном положении в НКАО и прилегающих районах Азербайджанской ССР».