[стр. 102] Виктор Кривопусков

Господи, за что же он так наказан? Из рапорта офицера, обеспечившего задержание Мамвела Григоряна, следовало, что он оказал силовое сопротивление. Пытался бежать из дома, где до этого спал. В прыжке выбил оконную раму. Отказался дать добровольные показания о наличии оружия, об участии в боевой группе и о членах этой группы. На наши с полковником Боровским вопросы Мамвел Григорян с некоторыми затруднениями отвечал по-русски. Увидев капитана Григоряна, перешел на армянский язык. Тот рекомендовал ему говорить по-русски. Я попросил своих сотрудников быстрее закончить с оформлением протокола и отвести Мамвела Григоряна к доктору, а затем, до отправки в больницу, вновь в камеру фильтропункта. Все равно в этом состоянии от него вряд ли можно получить вразумительные ответы. Для административного ареста на тридцать суток рапорта более чем достаточно.

Следующим к нам вошел невысокий, широкоплечий человек, как оказалось, тоже аршалуйсец – Армен Саядян. Двигался он согнувшись, закрывая рукой левый глаз. Его лицо и одежда были в крови. Когда он сел на табурет и отвел руку, я содрогнулся. Глаза не было видно. Сплошное кровавое месиво. Нижняя часть лица тоже была расквашена. Первый вопрос невольно вырвался не по протоколу:

– Очень больно? Потерпи еще немного, сейчас окажем медицинскую помощь, только заполним протокол.

Дальше стал спрашивать уже больше для того, чтобы отвлечь от боли на время оформления протокола, который он должен был подписать.

– Почему оказался в Дудукчи, что там делал? Чем занимался в Армении? Служил ли в армии?

Армен говорил медленно, с большим трудом, но при этом достаточно четко. Я подумал, что у него повреждена челюсть. Армен рассказал, что приехал в Дудукчи вместе со своими односельчанами на летние заработки, в охране села участвовал по графику, как и все, кто в этом селе живет. А что же делать, если азеры каждую ночь обстреливают дома, пытаются угнать скот, поджечь дома. В армии служил, был десантником в Афганистане.

[стр. 103] Мятежный Карабах

После этих его слов мне стало особенно стыдно. Совсем недавно я имел непосредственное отношение к организации и развитию в стране движения воинов-афганцев. Но спросил я его о другом:

– Тебе не надоела одна война? Зачем вторая? Там тебе повезло, вернулся живым и здоровым. А здесь видишь, что происходит? Ладно, терпи, скоро отвезем в больницу.

Араик Григорян, следующий арестант, оказался тоже жителем села Аршалуйс. Молодой, высокий и красивый парень. На правой руке он носил обручальное кольцо. В паспорте присутствовал штамп трехмесячной давности о регистрации брака. Араик был задержан на краю села, он стоял на посту охраны с ружьем в руках. Пытался оказать сопротивление. Он ничего не отрицал. В связи с тем, что задержан был с ружьем, ему не светило вернуться к юной жене через тридцатидневный срок отбывания административного наказания. Его и двух других ребят, имевших при аресте оружие, ждало уголовное обвинение, суд республики Азербайджан и содержание в азербайджанских тюрьмах. Сейчас же он, как и другие члены этой группы – Мисак Оганесян, Татул Хачатрян из села Джрарат Эчмиадзинского района Армении, Георгий Оганян из города Волгограда, нуждался в срочной и серьезной медицинской помощи.

На допрос из камеры привели Назик Амирян. Доктор вправил ей руку. И теперь плечи у нее были уже на одном уровне. Но боль, усталость, бессилие и беспокойство за избитых, покалеченных друзей – все это проступало в печальных глазах девушки, и даже в самой ее маленькой неподвижной фигуре.

На вопросы Назик Амирян отвечала тихо и односложно. В село Дудукчи приехала к родственникам в сентябре, в этом году окончила Ереванский сельскохозяйственный институт, по специальности экономист. В селе организовала кооперативы по заготовке и реализации сельхозпродукции и строительным работам. На время сняла для себя дом. Односельчане из Аршалуйса и другие ребята приехали по ее приглашению для работы в кооперативе. Все они поселились в том же доме, что и она. О боевиках ничего не слышала. Если ребята и оказывали сопротивление, то от нео[стр. 104] Виктор Кривопусков

жиданности и с испугу. Работают с утра до ночи. Все спали мертвым сном, а тут крики, грохот. Мало ли что произошло? Подумали, азербайджанцы напали. Оружия не видала, оно только у тех, кто на посту скот охраняет. Их село – на границе с азербайджанскими селами Физулинского района. Оттуда постоянно по ночам обстреливают Дудукчи. Несколько раз пытались скот угнать, поджоги устраивали. Хорошо еще, что на помощь успевали солдаты из военной комендатуры.

Полковник Боровской был откровенно удивлен, откуда у молодой и, на первый взгляд, тихой девушки такая крепкая деловая хватка. Организовала собственное дело, руководит мужским коллективом. И не где-то в тихом месте, а фактически на передовой. Общаясь с Назик, мы действительно почувствовали и ее сильный характер, и волю, и умение управлять собой, и способность увлечь за собою других людей.

Я-то еще по сказанному накануне капитаном Григоряном понял, что эта девушка далеко неспроста оказалась вдали от родительского очага. Конечно же, главная ее миссия состояла не в закупке и переработке сельхозпродукции и не в латании старых крыш животноводческих ферм. Организатор подпольной боевой пограничной базы – вот кто она! И поэтому так беспокоятся о ней руководители подполья.

Пока шел допрос других задержанных, я связался по телефону с генералом Сафоновым. Проинформировал его о приеме на фильтропункт большой группы из Гадрутского района. О чем он, естественно, уже знал. Я выразил недоумение по поводу того, что, несмотря на наши предупреждения, в ходе операции вновь проявлено превышение полномочий. К людям применено физическое насилие. Совершенно необоснованно. Теперь вот более десяти человек необходимо срочно госпитализировать в связи с побоями и плохим состоянием здоровья.

Генерал был возмущен. Он никак не мог со мной согласиться. И потребовал, чтобы всех сразу направили в ИВС при шушинской тюрьме. Там есть лазарет, и им будет оказана необходимая медпомощь. По имеющимся у него данным, эта группа не простая. Большинство ее членов – жи[стр. 105] Мятежный Карабах

тели Армении. Кто-то среди них особо важное лицо, эмиссар из Комитета «Карабах». Предстоит выяснить, кто именно. И чем быстрее, тем лучше. Наконец, окажется возможным подтвердить конкретными именами, что Армения вербует боевиков для Карабаха.

На мои доводы о том, что все это можно установить в течение тридцати дней, в период их пребывания под административным арестом, сейчас же они в тяжелом и фактически нетранспортабельном состоянии, подтвержденном врачами, генерал объявил откровенно:

– Я давно не доверяю армянским врачам. Практически всех задержанных, кого ранее клали в больницу, мы потеряли. Кто организовал их побег, выяснить невозможно. Они там все заодно. Ты, подполковник, это сам хорошо знаешь.

Тогда я предложил направить раненых в степанакертский военный госпиталь. Оттуда они уж точно не сбегут. Генерал рассвирепел:

– Не хватало мне еще содержать на военном медицинском обеспечении армянских боевиков. Подполковник, выполняй мой приказ! – И он бросил телефонную трубку.

Мне пришлось вновь позвонить Сафонову и заявить ему уже в требовательной форме:

– Прошу, товарищ генерал, выслушать меня до конца. В противном случае я буду вынужден обратиться по инстанции в Москву, так как состояние людей критическое, и если кто-то из них умрет, я снимаю с себя всякую ответственность за случившееся. Я направлю всю группу в шушинскую тюрьму немедленно, только, пожалуйста, пришлите мне письменный приказ.

Генерал помолчал, потом спросил:

– Ну, хорошо, какие есть еще предложения? Я принялся вновь убеждать Сафонова:

– Даже не специалисту понятно, что люди нуждаются в немедленной стационарной помощи. Длительной дороги до Шуши могут не перенести, это факт. Чтобы вы сами убедились в их тяжелом состоянии, достаточно приехать на фильтропункт. Если это невозможно и нет доверия к врачам из областной больницы и «скорой помощи», тогда надо прислать военного врача. И по результатам его освидетель[стр. 106] Виктор Кривопусков