На вокзале в Москве Николай Петрович крепко пожал руку девушки, сказав только:

- А вы молодец, Надежда Петровна, не ожидал.

Чего он не ожидал, мужчина не уточнил, и так все было понятно, ее в отделе явно принимали за "особу, приближенную к Императору", а тут оказалась вполне нормальная девушка, да еще и не растерявшаяся в непростой ситуации.

Дома Надя подробно рассказала Васе о произошедшем в вагоне и опять упомянула скрепки, в этот раз ссылаясь на Володю и его сведения "оттуда".

Все вроде успокоилось, но уже вскоре девушка почувствовала изменение отношения у себе - теперь с ней заговаривали, как с равной, звали на разные мероприятия, короче, полностью приняли, как свою.

_______________________________________

_https://pikabu.ru/story/skrepki_i_slovesnyiy_portret_na_chyom_syipalis_nemetskie_shpionyi_7410770?ysclid=mhk2i9a78h529370907 - Скрепки и словесный портрет: на чём «сыпались» немецкие шпионы⁠⁠.

.

Глава 14. " Роль личности в истории".

Дни шли за днями, больше командировок пока не было, все готовились к Конференции. Доклад Наде вернули с небольшими замечаниями, попросили все же добавить высказывания классиков марксизма - ленинизма, что она сделала, добавив буквально пару фраз

К ней обратились с просьбой, чтобы дети её детдома рассказали о своей жизни и немного спели в конце Конференции. Так и сделали, в виде переклички в стихах, дети рассказывали о своей жизни, съемках в фильме про Мальчиша.

Песни рекомендовали патриотические, девушка предложила спеть "Мальчиш шагает вперед" и "С чего начинается Родина", это одобрили. От себя Надя предложила заказать блокноты и автоматические ручки для всех участников, как делали обычно в её время, это всем понравилось. Вообще работа постепенно стала нравиться, первичное настороженное отношение улеглось.

Конференции прошла отлично, выступление детей с композицией со стихами про их жизнь всем понравилось, песни пели всем залом, её доклад слушали с интересом, прерывали аплодисментами, Надя чувствовала себя даже неловко, не ожидая такой реакции.

Дни летели, торопились, командировок пока больше не было, Надя все больше закапывалась в бумаги, даже сама составила несколько документов, регламентирующих работу детдомов " В условиях переезда на большие расстояние и новое место расположения", стараясь описать пошагово все действия при будущих эвакуациях во время Войны. Как ни странно, ее документы приняли сразу и благосклонно, рекомендовали для изучения администрациями соответствующих учреждений.

Она даже провела для серьезных людей в военной форме показательную эвакуацию их детского дома на каком-то пустыре. Прямо на земле, без рельсов, стояло несколько вагонов, в которые и погрузились сосредоточенные дети, сразу притихшие, и, как никогда, серьезные, все понявшие и не задавшие ни одного вопроса ни на станции, ни дома.

Они спокойно, помогая друг другу, заходили в вагоны и сразу садились по местам, нахохлившиеся, как воробушки.

Малыши только прижимали покрепче к себе свои любимые игрушки, а за их спинами были небольшие рюкзачки с самыми необходимыми вещами. У Маруськи, строгой и молчаливой, в руках была большая папка с нотами ее самых любимых партитур, которые она уже начинала потихоньку разучивать. Но и она, обычно неугомонная, ни о чем не спросила, восприняв все как данность.

Приезжал Володя, взахлеб рассказывал о своей работе, что-то там у них немного сдвинулось, началось даже экспериментальное изготовление новых автоматов, пока небольшими партиями, которые тут же передавались на испытание в войска. К удивлению, никто и ничто не мешало делу, чувствовалась негласная опека с самого большого верха, что только радовало.

Палыч написал, что его вызывали в районный отдел милиции, беседовали поощрительно, расспрашивали о делах. Он вспомнил еще состав некоторых лекарств и намекал, чтобы кто нибудь из них приехал и забрал записи для передачи "кому надо".

Казалось, все шло хорошо, но внутри Нади щелкал отчет дней, "вот столько то дней осталось до...., вот еще меньше"... И этот метроном звучал в ней постоянно, как когда-то в Ленинграде, во время Блокады, он стучал, отсчитывая те девятьсот дней боли и голода, мужества и стойкости, которых, как она надеялась, здесь, в этой истории, не будет.

Но что-то в девушке все же сорвалось. Надя ходила в эти дни такая молчаливая, сосредоточенная, плохо спала и очень мало ела, так что Вася не а шутку забеспокоился, а вечером обнял ее, и, заглядывая в глаза, тихо спросил:

- Что тебя беспокоит? О чем ты все время думаешь?

И получил еще более обеспокоивший его ответ:

- Я думаю о роли личности в истории. Насколько один или даже несколько человек могут изменить жизни тысяч, даже миллионов людей. Почему слова, действия одних пропускают мимо, не обращая внимания, а вот идеи других заставляют действовать так, как они говорят? Что лежит в основе? Харизма? Энергетика? Или они выражают то, что эти миллионы сами думают, но не могут сформулировать? Как один человек может так сделать, что за ним идут миллионы?

И продолжила дальше тихим бесцветным голосом, еще больше напугав парня:

- Неужели все наши усилия, все эти сны - "предсказания", все это впустую, всего лишь маленькие камушки под колесами истории, которые она проедет, даже не заметив? А зачем тогда все это?

- Для чего тогда мы все трое сюда попали? Или это другая параллельная жизнь, и все будет совсем по другому? И здесь не будет двадцати

семи миллионов погибших? Не будет Сталинграда и Блокады, Бухенвальда и Хатыни? Не будет Зои Космодемьянской и Александра Матросова, пионеров- героев и миллионов других известных и безымянных людей? Будут свои названия и герои?

- Для чего тогда все эти писатели отправляют своих попаданцев исправлять прошлое и учить людей этого времени умным нагибаторским идеям? Зачем мы здесь? Зачем я, Володя, Пал Палыч прибыли сюда, в это время, каждый из своего будущего? Что мы можем изменить? - и она горько расплакалась, испугав Васю еще больше, и ушла в глубокий обморок, перешедший в такой же глубокий сон.

Вася метался по комнате, искал какие - нибудь успокоительные капли, которых у них и сроду не было, нашатырь, про который только слышал, но никогда не видел, хотя он и был в аптечке, хватал трубку телефона, забывая набрать номер, и кричал в нее, вызывая непонятно кого, Николая Николаевича, Бога, Черта, лишь бы Надя перестала говорить, пугая его своими бесцветными признаниями, и пришла в себя из этого страшного сна.

Наконец он немного собрался и все же смог позвонить Ник Нику, который приехал сосредоточенный и спокойный, тут же вызвал Скорую помощь. Он посмотрел на девушку, потрогал ее, и сказал, строго глядя на растерянного, мокрого от волнения парня:

- Похоже на нервное переутомление, так бывает. Еей надо просто отдохнуть, - и Вася выдохнул резко, толчком, только сейчас поняв, что все это время почти не дышал.

- Соберите лучше ей вещи для больницы, пока карета Скорой не подъехала, - также спокойно попросил мужчина.

И парень уже почти не дрожавшими руками стал складывать в сумку халатик, тапочки, ночную рубашку, будто сама Надя подсказывала ему, где что лежит, и что надо взять в первую очередь.

Санитары, приехавшие на Скорой, вынесли Надю, по прежнему спокойно спящую, на носилках из квартиры и погрузили в машину. Вася полез за ними, не обращая внимание ни на что, ни на уговоры, ни на ругань, ни на их усталое согласие.

Вместе с ней он шел по коридору за каталкой, боясь только отстать и не заметить, в какую палату ее увезут, опять никого не слыша и ничего не замечая, глядя только на любимое лицо своей единственной женщины, дарованной ему на всю жизнь.