Анна, лежащая рядом за выступом слухового окна, накрыла его руку своей. Она не смотрела на него, её взгляд был прикован к патрулю, но в этом жесте было столько поддержки, что Алексею стало легче дышать.

«Не дёргайся, — её голос в голове был прохладным ручьём. — Они пройдут. Артефакт Корфа старой модели, он не видит сквозь "Вуаль Тишины", которую я набросила».

Корф остановился прямо под ними. Поднял голову. Его взгляд, казалось, скользнул прямо по лицу Алексея. Секунда, растянувшаяся в вечность. Алексей видел шрам на щеке лейтенанта — след от неудачного бритья перед первым свиданием. Он помнил, как смеялся над ним тогда…

— Пусто, — наконец бросил Корф, опуская сферу. — Глючит эта железяка. Идём к набережной. Если они попытаются уйти водой, мы их там перехватим.

Патруль двинулся дальше, растворяясь в утреннем тумане.

Алексей выдохнул, и только сейчас понял, что всё это время не дышал. Воздух со свистом ворвался в лёгкие, обжигая холодом.

— Ты знал его? — тихо спросила Анна, когда шаги патрульных стихли.

— Мы пили вместе неделю назад, — Алексей перевернулся на спину, глядя в серое небо. — Он собирался делать предложение своей девушке. Спрашивал у меня совета, какое кольцо выбрать. А теперь он ищет меня, чтобы переломать ноги.

— Система ломает не только кости, Лёш. Она ломает людей. Превращает друзей в функции.

Алексей сел, свесив ноги с края крыши. Внизу, в просыпающемся городе, начиналась жизнь. Где-то звякнул трамвай, закричал разносчик газет. Обычная, нормальная жизнь, которая теперь была для него недоступна.

Он стянул с правой руки перчатку. На безымянном пальце тускло блестел массивный серебряный перстень-печатка. Герб Романовых. Дракон и клинок.

Отец подарил ему этот перстень на шестнадцатилетие. "Носи его с гордостью, сын. Пока этот дракон на твоем пальце, ты никогда не будешь один. За тобой — сила, история, братство".

Братство, которое готово искалечить тебя по первому приказу.

— Лёш? — Анна наблюдала за ним с тревогой.

Алексей медленно снял кольцо. След на коже остался бледным, незагорелым пояском. Казалось, палец стал легче, но на душе потяжелело вдвое.

— Я не могу его носить, — сказал он. — Жжёт.

Он замахнулся, желая швырнуть серебро в грязный водосток. Пусть катится в канализацию, туда, где ему самое место. Вместе с памятью об отце, с ложью, с этим проклятым "благародством".

Но рука замерла в воздухе.

— Не надо, — Анна перехватила его запястье.

— Почему? — он зло посмотрел на неё. — Это мусор. Символ рабства.

— Это ключ, — возразила она. — Доступ к закрытым секциям Библиотеки, пропуск через посты, знак статуса. Мы идём на войну, Алексей. А на войне трофейное оружие не выбрасывают. Используй его. Не позволяй ему использовать тебя.

Алексей смотрел на кольцо. Серебряный дракон скалился в микроскопической усмешке. Анна была права. Прагматична до жестокости, как всегда. Выбросить кольцо — это жест обиженного ребенка. Оставить его и использовать против создателей — это поступок воина.

Он медленно, с усилием надел перстень обратно. Холодный металл обжёг кожу.

— Ты права, — кивнул он, натягивая перчатку. — Пусть остаётся. Как напоминание. О том, что я должен уничтожить.

— Идём, — Анна поднялась, её силуэт на фоне светлеющего неба казался вырезанным из чёрной бумаги. — Банк открывается через сорок минут. Нам нужно занять позицию.

Они продолжили путь, но теперь Алексей двигался иначе. В его движениях исчезла та аристократическая лёгкость, которой славилась школа Серебряного Клинка. Появилась тяжесть, резкость. Он больше не скользил над городом — он врубался в пространство, прокладывая себе путь.

Банковский мост встретил их гримасами крылатых львов. Золотые крылья статуй блестели влагой, словно покрытые потом. Само здание Имперского Банка возвышалось на другой стороне канала, как крепость. Монолит из серого гранита, без окон на первых этажах, с тяжёлыми бронированными дверями, украшенными рунами защиты высшего порядка.

Это было сердце финансовой кровеносной системы Империи. И где-то там, в его желудочках, в ячейке 714, лежала игла, способная убить Кощея.

Они устроились на чердаке дома напротив, откуда открывался идеальный обзор на главный вход.

— Охрана усилена, — заметил Алексей, прильнув к щели в слуховом окне. — Видишь? Двое магов у входа, плюс штатные жандармы. И ещё… смотри, на крыше. Блики. Снайперы.

— Волконский нервничает, — усмехнулась Анна, доставая из рюкзака термос с травяным чаем. Она разлила напиток в крышку и протянула Алексею. — Пей. Руки дрожат.

— Это от холода.

— Это от адреналина. Пей.

Чай был горьким, пах полынью и мятой. Вкус детства. Мама заваривала такой же, когда он болел. Воспоминание кольнуло неожиданно больно. Мама… Она умерла пять лет назад, так и не узнав, кем на самом деле был её муж. Счастливая женщина.

— Какой план? — спросил он, возвращая крышку.

— Простой и наглый. Как мы любим, — Анна проверила заряд магострелов. — Мы не будем красться. У нас есть ключ. Есть документы. Мы зайдём через парадную дверь, как респектабельные клиенты.

— Ты сумасшедшая, — Алексей покачал головой, но уголки его губ дрогнули в улыбке. — Там везде сканеры ауры. Моя — в базе розыска с сегодняшнего утра. Твоя — вообще официально мертва.

— А кто сказал, что мы пойдём со своими аурами? — Анна достала из кармана два небольших кристалла, мутно-серых, похожих на куски льда. — Артефакты-хамелеоны. Крюк достал их у контрабандистов с Урала. Они на час подменяют сигнатуру ауры на нейтральную. Мы будем… скажем, парой провинциальных дворян, приехавших за наследством бабушки.

— Дворян? — Алексей скептически осмотрел их промокшую, грязную одежду. — Мы похожи на пару утопленников, которых выловили из Невы.

— Магия Иллюзий, мой милый друг. Не забывай, что я училась в «Лунном театре». Костюмы — это моя специальность.

Она коснулась кристалла, и воздух вокруг неё пошёл рябью. Чёрный облегающий костюм ассасина расплылся, превращаясь в строгое, но элегантное дорожное платье тёмно-синего бархата. На плечах появилась меховая накидка, на голове — шляпка с вуалью. Даже осанка изменилась — исчезла хищная пружинистость, появилась немного чопорная, уставшая грация богатой наследницы.

— Впечатляет, — признал Алексей.

— Твоя очередь, граф, — она бросила ему второй кристалл. — Сделай себе что-нибудь посолиднее. И, ради бога, убери это выражение лица «я несу на плечах всю скорбь мира». Богатые люди так не выглядят. Они выглядят скучающими.

Алексей сжал кристалл. Представил образ. Строгий сюртук, трость, цилиндр. Образ отца… Нет. Не отца. Образ того, кем отец хотел казаться.

Иллюзия легла на плечи тяжёлым, но привычным грузом.

— Ну как? — спросил он, поправив воображаемый манжет.

— Почти идеально, — Анна критически осмотрела его. — Только глаза… В глазах всё ещё слишком много жизни. Потуши их. Ты едешь за деньгами, а не на дуэль.

Внизу, на площади, тяжёлые бронзовые часы на башне начали бить девять. Удары колокола разносились над городом, распугивая голубей.

Бом.

— Пора, — сказала Анна.

Бом.

Алексей глубоко вдохнул, наполняя лёгкие сырым воздухом. Это был воздух свободы. Или смерти. Разница сейчас казалась несущественной.

Бом.

— Я готов, — сказал он. И на этот раз голос его не дрогнул.

Они спустились вниз, на мостовую, и смешались с редким потоком ранних прохожих. Под ногами хлюпала грязь, но иллюзорные лаковые штиблеты Алексея оставались безупречно чистыми. Он предложил Анне руку. Она оперлась на неё легко, по-светски.

У массивных дверей банка швейцар в ливрее, увидев их, почтительно поклонился и распахнул створку.

— Доброе утро, господа! Прошу вас.

Алексей переступил порог, чувствуя, как магические сканеры в дверной арке скользнули по его фальшивой ауре. Секунда напряжения… и тишина. Никаких сирен. Никаких криков.