Борис, мастер клинка.

Никаких слёз. Слёзы кончились в первый день, когда они вытаскивали тела из-под завалов. Сейчас была только сухая, злая пустота. Борис учил её держать клинок не как оружие, а как продолжение руки. «Меч не убивает, Аня. Убивает намерение». Сам он умер быстро — арбалетный болт в шею. Прикрывал отход молодняка. Глупо. Героически. Бесполезно.

— Опять проверяешь гравировку?

Голос Алексея прозвучал из-за спины. Тихий, ровный. Он умел ходить бесшумно, даже по строительному мусору. Навык, вбитый в подкорку с детства.

Анна не обернулась.

— Букву «р» в фамилии Кости запороли. Кривая. Придётся заставить переделывать.

— Они переделают. Я уже сказал прорабу.

Алексей встал рядом. Он выглядел хуже, чем неделю назад. Под глазами залегли тёмные тени, на скуле пластырь, скрывающий свежий порез. Сын главы клана Романовых, изгнанник, предатель своего рода ради… ради чего? Ради неё? Или ради того, во что она его втянула?

— Как рука? — спросила Анна, кивнув на его левое запястье, перемотанное эластичным бинтом.

— Ноет. Погода дрянь. Дождь собирается.

— В Питере всегда дождь собирается.

Они помолчали. Смотрели на имена. Список был коротким, но Анна знала каждого. Костя, техник. Марина, повар. Сашка, семнадцатилетний пацан, который только-только научился ставить простейший щит. Все они теперь — строчки на камне.

— Собрание началось, — сказал Алексей. — Максим уже рвет и мечет. Поставщики кристаллов подняли цены на тридцать процентов. Говорят, дефицит.

— Врут. Просто боятся торговать с нами. Волконский наверняка пустил слух, что мы следующие в очереди на зачистку.

— Скорее всего. Идем. Нельзя заставлять их ждать. Дисциплина — это всё, что у нас осталось.

Зал совета оборудовали в бывшей оркестровой яме. Место выбрали не из-за акустики, а из безопасности. Толстые бетонные стены, никаких окон, единственный вход, который простреливается насквозь.

Внутри было накурено. Вентиляция не справлялась. За круглым столом, сколоченным из старых декораций, сидел «ближний круг».

Максим занимал сразу два стула. Бывший вышибала, а ныне начальник службы безопасности Школы, выглядел как медведь, которого разбудили посреди спячки и не дали мёда. Он яростно тыкал толстым пальцем в экран планшета.

— Тридцать процентов! — ревел он, не замечая вошедших. — Да они охренели! Это грабёж! За эти деньги я сам на Урал поеду и накопаю этих кристаллов лопатой!

— Сядь, Макс, — спокойно осадила его Эллада.

Новая глава контрразведки и медицинской службы сидела напротив. Сухая, подтянутая женщина с лицом, на котором никогда не отражались эмоции. Она аккуратно раскладывала перед собой стопки донесений, выравнивая их по краю стола. Перфекционистка до мозга костей. Даже в аду она будет требовать, чтобы котлы стояли по росту.

Ирина, лучший стрелок Школы, сидела, закинув ноги в тяжёлых армейских ботинках прямо на стол. Она методично точила наконечник стрелы маленьким напильником. Вжик. Вжик. Звук действовал на нервы, но никто не решался сделать ей замечание. После смерти Бориса она стала дёрганой и злой.

В углу, в тени, сидел Крюк. Информатор, вор, проныра. Он крутил в пальцах монету, и та мелькала тусклой искрой.

— Начали, — бросила Анна, падая в свободное кресло. — Макс, хватит орать. Кристаллы купим. Не у официалов, так у контрабандистов. Крюк, займись.

— Сделаю, — скрипучим голосом отозвался вор. — Но выйдет дороже. За риск.

— Плевать. Деньги найдём. Эллада, что по периметру?

— Тихо. Слишком тихо. — Эллада подняла глаза от бумаг. — Волконский отвёл основные силы в поместье. В городе остались только патрули и наблюдатели. Они нас пасут, но не трогают.

— Ждут, пока мы сами сдохнем от голода, — буркнула Ирина, не прекращая точить стрелу. — Или перегрызём друг другу глотки.

— Не дождутся, — отрезала Анна.

Она достала из внутреннего кармана куртки сложенный вчетверо лист бумаги. Развернула его и положила на центр стола.

— Что это? — спросил Алексей, наклоняясь вперёд.

— Список, — ответила Анна. — Я просила Семёна поднять архивы двадцатилетней давности. Судебные протоколы по делу моего отца.

Максим перестал тыкать в планшет. Ирина опустила ноги со стола. Даже Крюк перестал играть с монетой.

— Ты хочешь ворошить это дерьмо? — спросил Максим тяжело. — Ань, прошло двадцать лет. Все, кто там был, либо мертвы, либо при власти.

— Именно. При власти. — Анна ткнула пальцем в список. — Военный трибунал. Пять судей. Они подписали смертный приговор мастеру Теневому за измену Родине. Измену, которой не было.

Она начала читать фамилии.

— Генерал Корф. Погиб на дуэли через год после суда.

— Полковник Засецкий. Умер от сердечного приступа в борделе.

— Архимаг Левенштейн. Пропал без вести в Пустошах.

— Граф Волконский. Жив, здоров, глава Совета Гильдий. Наша главная цель.

— А пятый? — спросил Алексей.

— А пятый — вот он. — Анна постучала ногтем по последней строчке. — Фёдор Орлов. Статский советник. Тогда он был секретарём трибунала. Молодой, амбициозный юрист. Сейчас — пенсионер. Живёт в Верхнем городе, в районе Зелёных Садов.

— И что нам с него? — спросил Крюк. — Старик наверняка выжил из ума.

— Семён нарыл на него интересное досье. — Анна достала вторую бумажку. — Орлов спился. После суда его карьера пошла в гору, но потом резко оборвалась. Его выгнали из Совета, лишили практики. Он живёт на остатки сбережений, распродаёт антиквариат. И самое главное — он боится.

— Чего боится? — уточнила Эллада.

— Теней. По слухам, он постоянно твердит о призраках прошлого. О том, что за ним придут. Он — слабое звено, ребята. Волконского нам сейчас не достать, он сидит в бункере под охраной сотни магов. А Орлов — вот он, на блюдечке. Без охраны, без клана, наедине со своей бутылкой и страхами.

— Ты хочешь его убрать? — спросила Ирина деловито, словно речь шла о мусоре.

— Нет. Я хочу, чтобы он заговорил. Мне нужны имена заказчиков. Волконский был исполнителем, но кто-то дал приказ. Кто-то сфабриковал доказательства. Орлов был секретарём, через его руки проходили все бумаги. Он знает.

Повисла пауза. Максим почесал затылок.

— Идти в Верхний город — риск. Там патрули усилены, документы проверяют на каждом углу. Если нас зацепят…

— Нас не зацепят. Пойдут двое. Я и Алексей.

Алексей поднял голову. В его глазах не было удивления, только спокойная готовность.

— Почему я? — спросил он. — Не Ирина? Она лучше знает город.

— Потому что ты — аристократ, Лёша. Даже в этой куртке и с фингалом. Ты знаешь, как говорить с такими, как Орлов. Ты знаешь этикет, манеры. Ты сможешь надавить на него так, как не смогу я. Я умею ломать кости, а ты умеешь ломать волю.

— Принято, — кивнул Алексей. — Когда выдвигаемся?

— Сегодня. Ночью.

Анна встала.

— Ирина, Крюк — на вас Нижний город. Мне нужно знать всё: слухи, сплетни, передвижения наёмников. Если Волконский готовит удар, мы должны знать об этом за час до выхода его бойцов.

— Сделаем, — кивнул Крюк.

— Макс, Эллада — вы держите базу. Проверьте защитные контуры. Если мы не вернёмся к рассвету… действуйте по протоколу «Саван».

Максим нахмурился. Протокол «Саван» означал полную эвакуацию, подрыв базы и уход в глубокое подполье. Конец «Лунной маски». Конец мечты о возрождении Школы.

— Не каркай, — буркнул он. — Вернётесь. Куда вы денетесь.

Ночной Петербург был похож на мокрого пса — серый, грязный и злой. Дождь, который собирался весь день, наконец-то зарядил в полную силу. Мелкая, ледяная морось висела в воздухе, превращая свет фонарей в мутные жёлтые пятна.