Эллада подняла глаза, в них были слёзы. «Я поклялась никогда не вторгаться в чужие мысли без разрешения. Это… это насилие. Худшее, что может сделать эмпат».

«Я знаю. Но иногда мы должны пойти против своих принципов ради высшего блага. Прошу тебя. Как друга. Как сестру».

Долгое молчание. Затем Эллада кивнула, опустив голову. «Хорошо. Но после этого… я не знаю, смогу ли простить себя».

Охота

Следующие три дня Эллада методично «прощупывала» эмоции всех учеников. Она делала это незаметно, во время занятий, проходя мимо, касаясь плечом, взглядом. Для остальных она просто наблюдала за тренировками.

Но на самом деле она погружалась в эмоциональные поля каждого человека, ища аномалии. Большинство учеников были открытыми книгами: страх, надежда, усталость, решимость. Нормальные эмоции нормальных людей.

Но трое были другими.

Их эмоции были… закрыты. Экранированы. Словно за непрозрачной стеной. Эллада чувствовала присутствие эмоций, но не могла их прочитать. Признак специальной ментальной подготовки. Техника, которую использовали профессиональные шпионы.

Она сообщила Анне имена: Виктор (класс Кулака), Надежда (класс Лука), Григорий (класс Меча).

«Ты уверена?» — спросила Анна.

«Я не могу прочесть их. Это либо означает, что они шпионы, либо… либо у них естественный ментальный блок. Такое бывает, но редко. Один из тысячи».

«А у нас трое из пятисот. Слишком большое совпадение».

Анна не стала арестовывать их немедленно. Вместо этого она устроила ловушку.

На следующий день она созвала небольшое «секретное» совещание. Только руководство и… трое подозреваемых. Виктора, Надежду и Григория пригласили как «перспективных учеников, которых рассматривают для повышения до помощников мастеров».

За закрытыми дверями Анна объявила: «Мы планируем дерзкую операцию. Завтра ночью группа из двадцати лучших бойцов совершит рейд на склад Волконского на окраине Нижнего города. Цель — уничтожить его запасы оружия. Маршрут известен только присутствующим. Абсолютная секретность. Никто больше не должен знать».

Она назвала точное время, точное место, точный маршрут.

Всё было ложью. Никакой операции не планировалось.

Капкан захлопывается

На следующую ночь Анна с группой из тридцати бойцов, включая Алексея, Максима и Ирину, заняла позицию в засаде вдоль «маршрута рейда».

Они ждали.

Полночь. Тишина. Только капли воды, падающие с потолка туннеля.

Затем — звуки. Приглушённые шаги. Много шагов.

Из темноты появились они. Сорок наёмников, вооружённых до зубов, двигавшихся по точному маршруту, который Анна назвала на совещании. Они шли в засаду, ожидая встретить двадцать ничего не подозревающих учеников Восьмой Школы.

Вместо этого их встретила стена из щитов Максима и град стрел Ирины.

Битва была короткой и кровавой. Наёмники, понявшие, что их обманули, пытались отступить. Но Анна не давала им шанса. Её танец смерти превратил узкий туннель в бойню. Через пять минут всё было кончено.

Двое наёмников остались в живых — специально. Их связали и допросили. Под угрозой клинка у горла они рассказали: информацию о «рейде» им передал «контакт внутри Восьмой Школы». Не лично — через посредника. Но сам факт был неопровержим.

Утечка произошла. Информация, известная только десяти людям на секретном совещании, дошла до врага за несколько часов.

Трое из этих десяти были предателями.

Суд

Их арестовали на рассвете. Виктора, Надежду и Григория схватили одновременно, в разных частях театра, не давая шанса предупредить друг друга.

Их привели в зрительный зал, где собралась вся Школа. Пятьсот человек, жаждущих увидеть предателей. Воздух был наполнен яростью, жаждой мести.

Анна стояла на сцене, глядя на троих связанных учеников у её ног. Виктор — молодой парень лет двадцати трёх, которому она лично спасла жизнь месяц назад, когда он чуть не погиб в тренировочном бою. Надежда — девушка лет девятнадцати, тихая, скромная, всегда первой приходила на тренировки. Григорий — мужчина средних лет, бывший солдат, потерявший семью и пришедший в Школу за новым началом.

Или так они говорили.

«Вы предали Восьмую Школу, — голос Анны эхом разнёсся по залу. — Информация, которую вы получили на закрытом совещании, в течение часов оказалась у врага. Сорок наёмников ждали нас в засаде. Если бы это не была ловушка, двадцать наших братьев и сестёр погибли бы. Из-за вас».

Надежда и Григорий молчали, глядя в пол. Но Виктор поднял голову. И засмеялся.

«Ты думала, что можешь изменить мир добротой? — его голос был полон презрения. — Ты наивная дура, Анна Теневая. Волконский предложил мне десять тысяч золотых. Больше, чем я заработаю за всю жизнь в этой жалкой Школе. Ты предлагаешь что? Идеалы? Братство? Честь? Это всё слова. Пустые слова. Золото реально».

Зал взорвался криками ярости. «Смерть предателям!» «Казнить их!» «Кровь за кровь!»

Анна подняла руку, призывая к тишине. Медленно шум стих.

«Восьмая Школа основана на принципах, — начала она. — Один из них — справедливость. Вы предали нас. Вы виновны в смерти семерых наших братьев и сестёр, погибших в засаде две недели назад. По законам любой организации, любой армии, любого государства — вы заслуживаете смерти».

Она сделала паузу.

«Но мы не государство. И мы не армия. Мы — Школа. И наша цель — не месть, а справедливость».

Анна повернулась к Алексею, стоявшему рядом. «Что ты посоветуешь?»

«Казнить, — его голос был холодным. — Если ты покажешь слабость, предательство станет обычным делом. Другие подумают, что могут предать и избежать наказания».

«Максим?»

«Казнить. Они убийцы. Заслужили смерть».

«Ирина?»

«Казнить. Без сожалений».

Семь мастеров согласились. Все до одного. Казнить.

Анна посмотрела на Элладу. «А ты?»

Эллада долго молчала. Потом тихо сказала: «Я чувствую их эмоции сейчас. Их барьеры рухнули. Виктор… он полон ненависти и жадности. Ему всё равно, скольких он убил. Надежда… она боится. Раскаивается. Говорит, что ей угрожали, что убьют её сестру, если не согласится. Григорий… он опустошён. Говорит, что хотел отомстить миру за смерть семьи и Волконский предложил шанс».

«Это меняет что-то?»

«Нет. Они виновны. Но… каждый по своим причинам».

Анна кивнула. Развернулась к залу, к пятистам парам глаз, смотрящих на неё с ожиданием.

«Я приму решение, — сказала она. — Не как лидер. Не как судья. Как человек, который верит в то, что мы можем быть лучше, чем система, которая нас предала».

Она посмотрела на троих предателей.

«Виктор. Надежда. Григорий. Вы виновны в предательстве. В косвенном убийстве семерых невинных людей. По справедливости — вы должны умереть. Но я не буду вас казнить».

Зал взорвался протестами. «Что?!» «Они должны умереть!» «Это слабость!»

«ТИШИНА!»

Голос Анны, усиленный техникой Посоха, прокатился по залу как гром. Все замолчали.

«Я не буду вас казнить, — повторила она. — Потому что мы не станем убийцами тех, кто не поднял на нас оружие. Вы шпионы. Предатели. Но не убийцы напрямую. Разница важна».

Она подошла ближе.

«Вас изгоняют из Восьмой Школы. Навсегда. Вы больше не наши братья и сёстры. Вы — никто. Уходите. Живите со своим золотом и своей виной. Но знайте: если когда-либо вернётесь. Если когда-либо встретимся снова. Я лично убью каждого из вас. Без колебаний. Без милосердия. Это обещание».

Она повернулась к Алексею. «Освободи их. Сопроводи к границе Нижнего города. И пусть больше никогда не появляются на наших глазах».

Последствия

Когда зал опустел, Анна осталась одна на сцене. Сидела, обхватив колени руками, глядя в пустоту.

Алексей вернулся через час. Сел рядом.

«Многие считают, что ты ошиблась».

«Знаю».

«Считают тебя слабой».

«Знаю».

«Почему ты это сделала?»

Анна долго молчала. Потом тихо сказала: «Потому что если мы начнём казнить без суда, без законов, только по обвинению — мы станем такими же, как Совет Гильдий. Такими же, как Волконский. Система, которую мы ненавидим, использует казни для устрашения. Я не хочу строить новую систему на трупах».