— Твоё движение — твой приговор, — сорвалось с губ.

Я ударила его не клинком. Просто наступила ему на горло носком, лёгким, точным нажимом. Позвонки хрустнули.

Дальше было уже почти легко. Я вошла в тот странный, опасный режим, когда сознание отступает куда‑то на задний план, а тело само рисует узоры. Руки, ноги, дыхание — всё работало так слаженно, что казалось: я просто репетирую давно поставленную партию. Только партнёры всё время меняются и почему‑то умирают.

Я скользила по залу, почти не касаясь пола. Иногда мне действительно казалось, что я — призрак. Судя по взглядам врагов, так казалось и им. Их удары проходили мимо, цепляли только воздух и тени. Они ругались сквозь зубы, усиливали магию, но чем сильнее становились, тем больше огрехов появлялось в их движениях. Они рвали ритм. А я ритм держала.

Кровь продолжала ложиться на белую ткань. Цветов становилось всё больше. Пачка превратилась в букет. Красный на белом. Жизнь на смерти. Или наоборот.

Не помню, в какой момент я поняла, что первая волна закончилась.

Просто вдруг осознала, что мне больше не на кого нападать. Передо мной стоял только один наемник, ещё державшийся на ногах. Мы смотрели друг на друга пару секунд. Его рука дрожала. Мой клинок был у него у горла. Он мог сделать шаг, мог попытаться ударить. Но не сделал ничего. Глаза его опустели.

— Беги, — сказала я тихо.

Он отступил. Потом повернулся и побежал куда‑то в сторону, вгрызаясь плечами в толпу. Я не стала добивать. В каждом спектакле нужен зритель, который расскажет остальным, что он видел.

Я выпрямилась.

Зал дышал вместе со мной — тяжело, разорванно. Кто‑то стонал, кто‑то молился, кто‑то просто сидел на полу, уткнувшись в собственные колени, пытаясь не смотреть по сторонам. Кружевные манжеты, драгоценные камни, маски — всё перемешалось с кровью и обломками дерева.

Я была вся в Потоке. Сердце стучало где‑то в горле, пульс отдавался в кончиках пальцев. Руки дрожали не от страха — от перенапряжения. Но боли всё ещё не было. Ни одной серьёзной раны. Пара поверхностных порезов, ушибы, синяки — это не считалось.

Я стояла посреди зала, как в финальной позе. Белая пачка, усыпанная алыми цветами. Клинки опущены, но не убраны. Волосы выбились из причёски, прилипли к вискам. Я чувствовала, как по лопатке ползёт тонкая струйка чужой крови.

И подняла взгляд.

Громов всё так же стоял на возвышении. Его лицо теперь уже не было просто серым. Оно стало пепельным. Взгляд метался — от меня к телам его элиты, от тел к Союзу Теней, к Максиму, к Ире на балконе. К одиночным очагам боя, которые догорали по периферии.

Наши глаза встретились.

— Акт первый, — тихо произнесла я, не уверена, слышит ли он. — Готов к антракту, Антон?

Он не ответил. Но я видела, как дернулся у него уголок губ. И поняла: у него ещё остались козыри. Его танец ещё не закончен.

Что ж. У меня тоже.

ГЛАВА 77: Лебединое озеро смерти (Акт 2)

Я стояла посреди зала, окружённая мёртвыми и умирающими, и чувствовала, как силы начинают уходить. Не резко, не обвалом, а медленно, как сухой песок сквозь пальцы. Ноги ещё держали, руки ещё сжимали рукояти верных клинков, но внутри что-то уже начало опасно вибрировать. Поток был не бесконечен. Я израсходовала больше половины резерва на этот безумный танец с элитой, и теперь платила за каждое движение звоном в ушах и металлическим привкусом во рту.

Громов на возвышении не двигался, но его молчание было громче любого крика. Он смотрел на тела своих лучших убийц и на меня, стоящую среди них живой, почти невредимой, словно вестницу чужого, неправильного мира. И в его взгляде я прочла не страх. Ярость. Холодную, расчётливую ярость человека, у которого на руках остались только козыри.

— Ты думала, что это всё? — его голос прорезал наступившую тишину, отчётливый и лязгающий. Он даже не повысил тон, но акустика зала, или остатки какой-то магии, донесли каждое слово до самых дальних углов. — Ты думала, что я поставлю на кон судьбу Империи, имея в рукаве только одну колоду? Наивная девочка.

Он поднял руку и сухо щёлкнул пальцами.

Звук был негромким, почти интимным, но эхо пробежало по залу, как удар погребального гонга. Из боковых коридоров, откуда раньше гвардейцы выносили обезумевших от страха гостей, начали выходить новые фигуры.

На этот раз это были не ассасины. У них не было скрытых клинков, легкой брони или масок. Они шли не спеша, уверенно, словно выходили на сцену анатомического театра, а не на поле боя. Трое мужчин и одна женщина. Их одежда была лишена всякой вычурности — простые тёмные мантии, перехваченные широкими поясами с накопителями. Зато воздух вокруг них дрожал, искажая пространство, как над раскалённым асфальтом. Каждый их шаг отдавался волной тепла или холода, и я видела, как на уцелевших стенах заплясали отблески пламени, хотя огня ещё не было.

Боевые маги. Те, кто отказался от изящества Школ Движения ради грубой, разрушительной силы стихий. Тяжёлая артиллерия, которую обычно используют для осады крепостей, а не для дуэлей в бальных залах.

— Сожгите это место дотла, — бросил Громов безразличным тоном, словно заказывал уборку. — Вместе с ней. И с этими крысами из Нижнего города.

Женщина-маг, стоящая чуть впереди, усмехнулась. Её лицо было красивым, но пугающе пустым, словно маска из воска. Она подняла руку, и между её пальцев вспыхнул огненный шар. Сначала маленький, не больше яблока, он за долю секунды раздулся до размеров головы, осветив зал ярким, болезненным светом.

Она метнула его в меня почти лениво, словно подавая мяч на разминке.

Я едва успела среагировать. Тело, привыкшее к ритму стали, с трудом перестроилось на ритм огня. Я рванулась в сторону, уходя в длинный кувырок. Шар пролетел там, где мгновение назад была моя голова, ударился в мраморную колонну и взорвался.

Грохот ударил по ушам. Каменная крошка брызнула шрапнелью, жар опалил затылок, и запах паленых волос смешался с запахом крови. Я зажмурилась от вспышки, но не упала, перекатившись и вскочив на ноги.

— Анна, вниз! — рявкнул Крюк где-то справа.

Я рухнула на пол, не задавая вопросов. В то же мгновение над моей спиной с треском пронеслась молния. Воздух мгновенно наполнился запахом озона. Удар пришёлся в потолочную лепнину: огромный кусок золочёной штукатурки с изображением ангелов рухнул вниз, превратившись в пыль и обломки.

Это был уже не бой. Это была казнь.

Маги не подходили близко. Они стояли полукругом на безопасном расстоянии, методично обстреливая нас, как мишени в тире. Огненные шары, ветвистые молнии, ледяные копья — всё это летело в нас с пугающей частотой. Зал, гордость Зимнего дворца, превращался в руины. Стены трескались, дорогие гобелены вспыхивали, как сухая бумага, паркет дымился.

Я попыталась прорваться к ним, используя «шаги тени», но передо мной выросла стена огня. Жар был таким сильным, что перехватило дыхание. Пришлось отшатнуться, закрывая лицо рукавом.

— Мы не доберёмся до них! — прокричал Алексей. Он был рядом, укрывшись за перевёрнутым столом. Его камзол был прожжён в нескольких местах, а на щеке краснел ожог. — Они держат дистанцию!

— Нам нужно разорвать дистанцию! — отозвалась я, чувствуя, как отчаяние начинает сжимать горло ледяной рукой. — Если я подойду на расстояние удара…

— Ты сгоришь раньше! — перебил Крюк.

Старый пират выглядел жутко. Его лицо было залито кровью из рассеченной брови, но единственный глаз горел бешеным азартом. Он укрылся за остатками статуи какой-то нимфы, которая теперь лишилась головы и рук.

— Эй, аристократ! — крикнул он Алексею. — Твоя зубочистка может отражать молнии?

— Рапира сделана из мифрила, она проводит магию, но… — начал Алексей.

— Плевать на «но»! — рявкнул Крюк. — Слушай сюда. Я отвлеку левого и того, с огнём. Ты берешь на себя электрического ублюдка. Анна, как только мы дадим тебе коридор — ты бежишь. Не оглядываешься. Не помогаешь. Ты бежишь и режешь глотку Громову. Поняла?