В редкие свободные часы Анна пропадала в библиотеке. Она читала всё, что могла найти о Семи Школах, об истории магии. И однажды, в пыльном фолианте, она наткнулась на упоминание легенды о Восьмой Школе. Школе Танца, где ассасины использовали искусство как оружие. Школа, техники которой считались утерянными после древней войны.

Она улыбнулась. Не утеряны. Она возрождала их. Это чувство причастности к чему-то великому наполнило её новой решимостью.

В ту ночь, в своём заброшенном зале, она создала свою первую ката, свою первую законченную форму. Это была минута чистого, смертоносного искусства. Плавные, накапливающие силу движения перетекали в вихревую защиту пируэтов, затем — в атакующую мощь гран-жете и завершались серией режущих ударов фуэте. Магические следы сплетались в гипнотический узор света. Она закончила форму в позе арабеск, тяжело дыша, но с чувством глубокого удовлетворения. Это было начало.

Неделя 4: Испытание

На еженедельном ранговом турнире её поставили против студента из Школы Цепи. Он пытался опутать её, связать, лишить её главного преимущества — движения. Но она была слишком быстра, слишком неуловима. Уклоняясь от летящих цепей, она выждала момент и нанесла короткий, точный удар ногой в стиле фуэте по его руке. Цепь со звоном упала на пол. Победа. Её ранг поднялся с предпоследнего места до двадцать второго. Маленький шаг, но такой важный.

Их дружба с Максом крепла. Они часто тренировались вместе на вечернем полигоне — он отрабатывал силовые приёмы, она — растяжку.

— Ты изменилась, — сказал он однажды, глядя на неё. — Стала… увереннее.

— Я много работаю.

— Это видно. Даже Виктория тебя не трогает. Выжидает.

— Я знаю, — кивнула Анна. — Она как змея в траве. Ударит, когда я меньше всего буду этого ждать.

— Будь готова, — серьёзно сказал он.

— Я готова, — ответила она, и в её голосе была сталь.

Последний урок месяца у Григория стал для неё откровением. Она показала ему свою первую форму. Он смотрел молча, от начала до конца, его лицо было непроницаемо.

— Впечатляюще, — наконец произнёс он. — Ты создала нечто уникальное. Школа Танца… возможно, это не просто твой стиль. Возможно, это будущее. Но помни: уникальность — это и сила, и слабость. Никто не знает твоих техник, и в этом твоё преимущество. Но ты одна. У тебя нет учителей, кроме меня. Каждая твоя ошибка может стать последней.

Он подошёл и положил руку ей на плечо.

— Твой отец гордился бы тобой. Ты… достойна имени Теневых.

Слёзы навернулись ей на глаза.

— Спасибо, Учитель.

Ночь. Анна лежала в своей комнате. Месяц теней прошёл. Она стала сильнее, быстрее, увереннее. Но чувство тревоги не покидало её. Ощущение того, что за ней наблюдают, не исчезло. Оно лишь затаилось, как и ненависть Виктории. Она знала, что затишье скоро закончится. И следующий удар будет намного сильнее. Она закрыла глаза, прислушиваясь к своему Потоку — ровному, сильному, готовому к бою. Она была готова.

Глава 9. Вихрь совершенства

Утренний свет, проникавший через высокие арочные окна Большого зала, был жёлтым и густым, как старый мёд. Пыль, взвешенная в воздухе, кружилась в солнечных лучах, создавая иллюзию неторопливого, ленивого покоя. Но в зале царило напряжение. Семьдесят студентов третьего курса выстроились в ровные шеренги перед инструктором Павлом Железновым — мастером второго ранга Школы Кинжала, чьи руки помнили больше смертей, чем большинство студентов могло себе представить.

Анастасия стояла в самом конце, как всегда стараясь быть невидимой. Восьмой ранг из восьми — последняя, слабейшая, почти изгой. Её тело ныло после ночной тренировки. Она провела несколько часов в заброшенном балетном зале под восточным крылом, отрабатывая новые комбинации, превращая танец в оружие. Плечо, едва оправившееся после недавнего боя, снова напомнило о себе тупой болью.

— Парные спарринги! — прорычал Железнов, и его голос, хриплый от тысячи приказов, заставил её вздрогнуть. Он окинул взглядом шеренги, его глаза — холодные, как лёд, — остановились на ней.

— Теневая! С Волковым!

Её сердце ухнуло вниз.

Дмитрий Волков. Пятикурсник. Третий ранг Школы Кинжала. Его имя ассоциировалось с болью. Он был известен своей жестокостью, своим презрением к слабым. Его магические следы были видны даже когда он стоял неподвижно — тусклое красное свечение, окутывающее его кинжалы, словно пламя, пожирающее сталь. Её следы? Едва заметное серое мерцание, которое исчезало прежде, чем кто-то мог его разглядеть. Разница была не просто велика. Она была пропастью.

Круг замкнулся. Студенты с интересом, смешанным с предвкушением, наблюдали за происходящим. Виктория Ледяная стояла в первом ряду, и на её губах играла хищная улыбка. Она ждала этого момента. Макс сжал кулаки до побелевших костяшек, но он не мог вмешаться. Правила были священны.

Анастасия шагнула в круг. Её рука дрожала, когда она брала тренировочный кинжал — тупой, обтянутый кожей, но всё равно способный сломать кость. Волков уже стоял напротив, расслабленный, самоуверенный. Его взгляд был полон презрения. Это будет коротко. Это будет больно.

— Начали!

Волков атаковал мгновенно. Прямой выпад, классическая техника Школы Кинжала — быстрая, точная, смертоносная. Его кинжал, окутанный красным магическим следом, пронёсся в воздухе со свистом. Она попыталась блокировать, но сила удара отбросила её руку в сторону, кинжал вылетел из пальцев, звякнув о пол. Она потеряла равновесие.

Второй удар — снизу вверх, нацеленный в живот.

Инстинкт.

Не инстинкт Анастасии, запуганной, привыкшей пятиться. Инстинкт Анны Королёвой. Прима-балерины Большого театра. Женщины, которая отработала тридцать два фуэте до такого совершенства, что тело выполняло их во сне.

Она не думала. Тело само вспомнило.

Анастасия развернулась на носке правой ноги. Чистый, идеальный пируэт. Руки в третьей позиции, левая нога подтянута к колену, спина прямая, как стрела. Классическое балетное вращение, отточенное тысячами повторений. Совершенное.

И мир взорвался.

Вокруг неё возник ураган. Не метафорический. Реальный магический вихрь, диаметром пять метров. Воздух закрутился с такой силой, что втянул пыль, обрывки ткани, мелкие камни с пола. Магические следы, оставленные её вращением, не просто светились — они пылали ослепительно-серебристым пламенем, ярче любого следа, который она когда-либо видела. Они множились с каждым оборотом, создавая невероятный, гипнотический узор.

Волков, застигнутый врасплох, попытался устоять. Его магический щит вспыхнул красным, но вихрь смёл его, как осенний лист. Его отбросило назад с такой силой, что защитные печати на его тренировочной одежде — древние руны, способные выдержать удар мастера первого ранга — вспыхнули, затрещали и разорвались со звуком рвущейся ткани. Он пролетел десять метров и врезался спиной в каменную стену. Его кинжалы со звоном упали на пол.

Анастасия завершила вращение. Плавно, естественно, она перешла в финальную позу — арабеск. Одна рука изящно вытянута над головой, другая — на уровне сердца, левая нога поднята назад, параллельно полу. Её тело было воплощением грации, линии — идеальны.

Вихрь рассеивался медленно, неохотно. Серебристые следы висели в воздухе ещё пять бесконечных секунд, когда норма составляла половину секунды. Они светились, пульсировали, словно живые.

Тишина.

Абсолютная, мёртвая тишина.

Семьдесят студентов застыли, не смея дышать. Даже Виктория, чьё лицо всегда было маской ледяного презрения, смотрела с открытым ртом. Инструктор Железнов стоял, будто окаменев.