Анна с трепетом открыла книгу. Первая страница, выведенная каллиграфическим почерком, гласила: «Магия — это не просто движение тела. Это движение души. Будь честен в своём движении, и магия откликнется».

— Спасибо, Учитель, — прошептала она, поднимая на него глаза.

Григорий смотрел в окно. Долгое молчание висело в комнате, а затем он произнёс, тихо, словно говоря сам с собой:

— Твой отец… он тоже искал свой путь. Он не хотел следовать догмам. Он экспериментировал.

Анна замерла.

— Вы… вы знали моего отца?

Григорий медленно повернулся. В его глазах была такая глубокая, застарелая боль, что у Анны перехватило дыхание.

— Знал. Дмитрий Теневой был моим лучшим другом. Мы вместе учились, вместе выполняли контракты. Он был… лучшим из нас.

Сердце Анны забилось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

— Тогда… вы знаете… Он не был предателем?

На лице Григория отразилась мучительная борьба.

— Я не могу рассказать тебе всего. Не сейчас. Это слишком опасно. Но знай одно: я никогда не верил в его вину. Твой отец не мог убить невинного. В ту ночь… что-то случилось. Что-то ужасное, чего я до сих пор не понимаю. — Его голос дрогнул. — Прости меня. Я не смог его спасти.

Слёзы хлынули из глаз Анны.

— Почему… почему вы говорите мне это сейчас?

— Потому что я вижу в тебе его. То же упрямство. То же нежелание сдаваться. Ту же искру. — Он подошёл и положил руку ей на плечо. Жест был непривычно тёплым, отеческим. — Твой отец хотел бы, чтобы ты стала сильной. Не для мести. Для жизни. Стань сильной, Анастасия. Настолько сильной, чтобы никто и никогда не посмел тебя сломать.

— Я стану, — твёрдо сказала она, глядя ему в глаза. — Обещаю.

— Я помогу тебе. Но тайно. Если узнают… у нас обоих будут большие проблемы. Приходи сюда каждую субботу, после отбоя. Будем работать. Над твоим стилем. Над твоей силой.

— Вы… вы правда поможете? — в её голосе звучало неверие.

— Я в долгу перед твоим отцом. И, может быть, помогая тебе, я смогу искупить свою собственную слабость. — Он отвернулся. — А теперь иди. Тебе нужен отдых.

Анна встала, прижимая к груди бесценную книгу. У самых дверей она обернулась.

— Учитель Григорий… спасибо. За всё.

Он не обернулся. Лишь молча кивнул.

В своей комнате она упала на кровать, слёзы текли по её щекам. Слёзы горя. Слёзы облегчения. Слёзы надежды. Она не одна. Её отец не был предателем. И у неё появился наставник.

Она открыла книгу. И читала до глубокой ночи, пока буквы не начали расплываться перед глазами. Она заснула с книгой на груди, и впервые за эти три дня её сон был спокойным и безмятежным. Она была дома.

Глава 8: Месяц в тени

Этот месяц стал её личным чистилищем. Месяц, сотканный из боли, пота, тайны и маленьких, выстраданных побед. Он прошёл как один длинный, изматывающий день, разделённый на три акта: ночь, день и сумерки.

Неделя 1: Адаптация

Ночь была её временем. Её сценой. Заброшенный зал монастыря, залитый призрачным лунным светом, превратился в её святилище. Здесь, вдали от чужих глаз, она заново знакомилась со своим телом и своим искусством. Каждое базовое балетное па она препарировала, искала в нём скрытый боевой потенциал.

Пируэт — простое вращение — стал её первым открытием. Быстрый, на грани потери контроля, он создавал хаотичный вихрь пыли и воздуха, способный ослепить и дезориентировать. Медленный, выверенный, он соткал вокруг неё мерцающий защитный барьер. Она падала, поднималась, снова падала, её тело покрывалось синяками от столкновений с обломками скамей, но с каждой попыткой она чувствовала, как магия откликается всё охотнее. Серебристые следы её движений, поначалу тусклые и рваные, становились всё ярче, покрывая стены и пол зала светящейся паутиной.

Днём её ждал ад наяву. Тренировки с Мастером Борисом. Это была грубая, тупая работа, лишённая всякой грации. Отжимания, подтягивания, приседания. Её тело кричало, мышцы горели. Прогресс был мучительно медленным. Десять отжиманий превратились в пятнадцать. Ноль подтягиваний так и остался нулём. Но она не сдавалась. Боль стала её постоянной спутницей, как когда-то в балетной школе. Борис не хвалил. Он лишь смотрел своим тяжёлым взглядом и иногда ронял: «Лучше. Продолжай». И этого было достаточно.

В субботу, под покровом ночи, она пришла к Григорию. Его кабинет, пахнущий старыми книгами и травами, был островом спокойствия. Она показала ему свои наработки. Он смотрел молча, его лицо было непроницаемо.

— Твой пируэт создаёт вихрь, но он дикий, неконтролируемый, — наконец сказал он. — Ты пытаешься взять скоростью. Но в магии, как и в бою, контроль важнее скорости. Попробуй медленнее. Сознательно направляй Поток.

В центре кабинета, где Григорий заранее освободил место, она попробовала. Медленное вращение, каждый мускул напряжён, всё внимание сосредоточено на тепле в груди, которое растекалось по телу. Вихрь был слабее, но он двигался по её воле, формируя перед ней плотный, упругий щит.

— Вот, — кивнул Григорий. — Видишь? Не сила, а контроль. В твоём танце центр — это твой корпус. Держи его стабильным, как ось мира, а конечности пусть будут твоим оружием. Тогда магия обретёт фокус.

В столовой что-то изменилось. Она больше не была невидимкой. После её победы над Викторией студенты начали её замечать. Некоторые кивали при встрече. Макс теперь всегда садился рядом, и их молчаливые завтраки стали для неё опорой. Виктория тоже смотрела. Но теперь в её взгляде не было презрения. Была холодная, выжидающая ненависть змеи, готовящейся к броску.

Неделя 2: Контроль

Одиночные движения были хороши, но бой — это диалог. Анна начала сплетать свои па в комбинации, в смертоносные фразы. В заброшенном зале она часами отрабатывала первую связку: арабеск для блока, молниеносное па-де-бурре для ухода с линии атаки и завершающее, рубящее фуэте. Поначалу получалось неуклюже, она сбивалась с ритма. Но постепенно движения слились в единый, плавный, смертоносный танец. Магические следы больше не были отдельными линиями, они сплетались в непрерывный, сияющий узор.

На занятиях Школы Кинжала она тоже начала делать успехи. Упражнение с движущимися мишенями. Раньше она мазала, её движения были слишком широкими. Теперь же, используя балетную координацию и чувство момента, она выбрасывала руку с кинжалом, как в батман тандю, — резко, точно, от бедра. Десять из десяти. Даже Мастер Дмитрий, проходя мимо, процедил сквозь зубы: «Точность улучшилась. Продолжай». Эта скупая похвала была для неё дороже золота.

Субботний урок с Григорием был посвящён дыханию и ритму.

— Вдох — накопление Потока, — объяснял он. — Выдох — его высвобождение. Синхронизируй танец с дыханием, и твоя магия станет эффективнее, ты будешь тратить меньше сил.

— И ритм, — продолжал он. — В бою, как и в музыке, ритм решает всё. Не будь монотонной. Меняй темп. Рваный, быстрый ритм для атаки, медленный, тягучий — для защиты. Сбей противника с его собственного ритма, и он станет уязвим.

Анна поняла. Это было как в балете. Смена темпа, от адажио к аллегро, создавала напряжение, удивляла, захватывала. Теперь это будет удивлять и убивать.

Неделя 3: Сила

Тело начало меняться. Адские тренировки с Борисом приносили плоды. Мышцы, окрепшие и налившиеся силой, больше не кричали от боли, а гудели приятной усталостью. Прогресс был очевиден: тридцать отжиманий, восемьдесят приседаний и, о чудо, три полных, чистых подтягивания!

— Хорошо, — кивнул Борис, и в его глазах промелькнуло настоящее уважение. — Видишь? Тело — глина. Лепи из него то, что тебе нужно. Через месяц будешь вдвое сильнее.