– Ты самый настоящий сукин сын! – со злостью прошипела она.

Джереми согласно кивнул головой:

– И не просто сукин сын, а с примесью янки. Тот самый, которого ты будешь долго помнить после того, как он уедет.

– Ты уезжаешь? – быстро спросила она, заметно оживившись.

Тот молча кивнул и задумался. Эта мысль только сейчас пришла ему в голову и сразу же показалась очень своевременной. Это будет лучшим выходом из положения не только для них двоих, но и для всех остальных.

– Криста, сними эту чертову рубашку, в конце концов!

– Но…

– Либо ты это сделаешь сама, либо я просто сорву ее с тебя, как сделал это прошлой ночью. Выбирай, но только поскорее.

Криста слегка приподнялась на кровати, прошипела что-то вроде того, что он негодяй, мерзавец и вонючий янки, но все же стала неохотно стаскивать с себя рубашку через голову. При этом она ни на минуту не переставала чертыхаться и осыпать его самыми жуткими проклятиями. Швырнув ее на пол, она уселась рядом с ним и, мелко задрожав – то ли от холода, то ли от стыда, то ли от ярости, – опустила голову. Не выдержав напряжения, она подняла на него глаза, в которых стояли слезы, а потом вдруг откинулась на подушку.

– Ну ладно, черт с тобой! Давай! Делай свое грязное дело, но побыстрее!

Джереми стоило немалых усилий не рассмеяться на весь дом. Он наклонился над ней, упершись локтем в подушку, отбросил как можно дальше простыню и нежно погладил рукой ее обнаженное тело. Удивительно, что природа создает такие совершенные формы. Ее кожа была идеально гладкой, а тусклый лунный свет придавал ее телу еще больше загадочности и таинственности, подчеркивая все выпуклости и впадины. Особенно привлекательными казались ему углубления между упругими грудями и в темном треугольнике, где сходились в одной точке ее стройные ноги и плоская поверхность живота. Сначала он просто прикоснулся к ней кончиками пальцев, наслаждаясь каждым движением, каждым ее изгибом. Она лежала тихо, закрыв глаза, и, казалось, совершенно не реагировала на эти прикосновения. Но это было лишь кажущееся спокойствие. Когда он провел кончиками пальцев по ее соскам, она невольно вздрогнула и сделала глубокий вдох, как будто ей не хватало воздуха. Соски мгновенно набухли и бесстыдно устремились вверх, что было заметно даже при этом слабом лунном свете. Джереми не устоял перед искушением попробовать их губами.

Она не оказывала никакого сопротивления, не отталкивала его от себя, но в то же самое время не изъявляла никакого желания ответить на его ласки хотя бы самым легким поцелуем. Джереми решил не торопить события и не допускать грубого нажима, но удержать себя в руках было уже невозможно. Запустив пальцы в ее густые волосы, он прильнул к ее губам и почти силой разомкнул их, прикоснувшись языком к ее ровным и слегка увлажненным зубам. В этот момент она вздрогнула, как будто пораженная ударом молнии. В ней было столько страсти, столько неукротимой энергии, что даже голова кругом шла.

Оторвавшись от ее губ, он поднял голову и посмотрел ей в глаза. Она тоже смотрела на него и тяжело дышала. Почему она так испугана? Неужели боится его? Она, Криста Камерон, боится своего мужа?

– Ты не делала этого раньше? – осторожно поинтересовался Джереми, продолжая гладить ее волосы.

– Ах ты дубина неотесанная! – возмущенно ахнула Криста и попыталась вырваться из его объятий.

Джереми самодовольно ухмыльнулся, хотя и сам не понимал, почему его это так порадовало. Воспользовавшись ее оплошностью, он снова схватил ее и крепко поцеловал, лишая возможности продолжать сопротивление. Этот поцелуй показался ему еще более страстным и возбуждающим, Вероятно, из-за ее отчаянного сопротивления. Затем он немного успокоился и посмотрел ей в глаза.

– Ну ладно, я попробую быть более деликатным, – пообещал он, не выпуская ее из рук.

Криста не сочла нужным ответить и лежала молча, закрыв глаза и предоставив себя в его полное распоряжение. Он наклонился к ней, еще раз поцеловал в губы, а потом стал нежно теребить набухшие соски и, в конце концов, прижался губами к нежной плоти в самом низу живота. Она попыталась воспротивиться этому, но силы окончательно покинули ее, что дало ему возможность полностью окунуться в средоточие всех земных радостей. Криста тихо стонала и не сопротивлялась даже тогда, когда он решительно раздвинул ей ноги.

Джереми легонько провел рукой по густым волосам темного треугольника, а затем осторожно просунул палец внутрь. Криста вздрогнула и застонала, не открывая глаз. Он продолжал ласкать ее до тех пор, пока она не стала отвечать ему легкими, едва уловимыми движениями бедер. Он ощущал трепетную пульсацию ее плоти, уже готовой к любви. Его поглаживания становились все более ритмичными и настойчивыми, пока, наконец, она не выгнулась дугой. Тогда он прильнул к ее нежной плоти губами и стал возбуждать ее кончиком языка. Криста вцепилась обеими руками в его курчавые волосы и глухо стонала, умоляя о пощаде. Он слышал ее мольбы, но уже не мог остановиться, погружаясь в нее все глубже и глубже. Вскоре Криста забилась в судорогах и стала мотать головой из стороны в сторону, чем сильно напугала его. Никогда раньше он не видел такого безудержного взрыва страсти.

Сделав небольшую паузу, он поднял голову и посмотрел ей в глаза. Они тускло мерцали в лунном свете и безотрывно следили за ним с каким-то осуждающим укором. Джереми склонился над ней, поцеловал в губы, а потом медленно, чтобы, не дай Бог, не причинить ей боли, вошел в нее. Только сейчас он понял, что она не лгала ему, когда всячески препятствовала близости и изо всех сил оказывала сопротивление его настойчивым попыткам овладеть ею. Она действительно не была близка с Макглоски и до сих пор свято хранила свою девственность.

Его не остановило даже то, что она вскрикивала от боли и кусала губы. В конце концов, эта женщина создана для любви. Ее тело прекрасно чувствовало партнера и охотно реагировало на его позывы, в то время как она сама всячески противилась своему женскому инстинкту и тем самым лишь усугубляла свое положение. Ее движения становились все более глубокими и страстными и все чаще совпадали с его собственными в едином порыве. Джереми закрыл глаза и полностью отдался любви, стараясь не сдерживать себя и не контролировать свои поступки. В безудержном порыве страсти он подложил руки под ее спину и крепко притянул к себе, чтобы поглубже проникнуть в нее.

Излив в нее всю свою страсть, он лежал на ней, не шелохнувшись, и не хотел выходить из нее, но она напомнила о своем существовании несколькими довольно резкими движениями. Джереми тут же сообразил, что с его стороны было самым настоящим свинством вдавливать в постель эту хрупкую женщину, и он быстро скатился на бок. Криста отреагировала на это недовольным ворчанием, после которого мгновенно повернулась к нему спиной и затихла, как раненый зверь, который наконец-то нашел надежное укрытие.

– Криста, я сожалею, что сделал тебе больно. Прости. Понимаешь, это настолько естественно, что я просто не нашел в себе силы, чтобы сдержать порыв. И потом, насколько мне известно, женщины всегда плачут, когда в первый раз испытывают…

– Я не плачу! – безвольно прошептала она.

Но Джереми был уверен, что на сей раз она обманывает его. Как ему хотелось утешить ее, приласкать, успокоить, прижать к себе. Он нежно провел рукой по ее спине.

– Криста…

Она вздрогнула, как от удара хлыстом, но не повернулась к нему.

– Ты получил все, к чему так долго стремился. А теперь оставь меня, пожалуйста, в покое!

Он отдернул руку, словно обжегся о горячую плиту, перевернулся на спину и тупо уставился в потолок. «Ты все равно будешь моей, Криста, – подумал он, не сводя глаз с потолка. – Непременно будешь моей. Всецело и безраздельно».

– Все кончено… – неожиданно громко всхлипнула она.

– Нет, любовь моя, – деликатно поправил Джереми, – все только начинается.

Он крепко обнял ее и прижал к себе, а его губы снова впились в ее нежные губы, не оказывавшие на сей раз никакого сопротивления. Он целовал ее до тех пор, пока она не стала подрагивать, а ее губы не увлажнились от его поцелуев. Потом он стал осыпать поцелуями ее шею, подбородок, ложбинку между грудями и наконец-то добрался до темных кружков вокруг сосков. Он дразнил ее до тех пор, пока она не стала вырываться и извиваться всем телом, пытаясь освободиться от его настойчивых рук. Он, продолжая целовать ее тело, перевернул на живот и накрыл ее своим горячим и жаждущим нового взрыва телом. На этот раз напряжение нарастало долго, но и разрядка была намного сильнее. Когда он громко вскрикнул и затих на ней, она не издала ни единого звука и только слегка трепетала.