– И чем ты, интересно, можешь мне досадить? Магии у тебя ноль. Твоей семье все равно, что с тобой происходит. – Ткнув в мою сторону пальцем, Айви усмехается. – За тебя никто не заступится, иначе давно бы это сделали. Не понимаю, зачем ты годами терпишь страдания и унижения? Зачем жить в месте, где тебе никто не рад?

Она кладет руку себе на грудь, и на ее лице появляется издевательская улыбка. Парни вокруг посмеиваются.

Ее слова звенят у меня в ушах, и накопившиеся за много лет чувства пытаются вырваться наружу. Вот-вот откроются старые раны. Одиночество, страх, душевные терзания от того, что ты никому не нужна, бесполезна и опустошена…

Ну уж нет!

Я трясу головой. Приходилось сталкиваться с тварями похуже, чем гнусная Айви Харрис, и ничего, выжила.

Мне дали второй шанс, и я им воспользуюсь. Мои мучители заплатят за все сполна.

Открываю рот, готовясь высказаться, и вдруг меня кто-то хватает сзади за руку. По телу пробегает ледяная дрожь.

– Что тут происходит? – Серия бросает взгляд на Айви, затем на меня. – Микай? – Она смотрит мне в глаза, и мягкая улыбка касается ее розовых губ. – Микай, все в порядке?

Ползающие по телу ледяные муравьи забираются под кожу, когда она произносит мое имя.

Серия вопросительно поглядывает на нас с Айви, ожидая пояснений. И чем дольше я держу паузу, тем лучше вижу то, чего не замечала раньше. Улыбка у нее, конечно, милая и теплая, только глаз она не касается. В их глубине кроется темная, коварная и расчетливая сущность, которая терпеливо ждет, наблюдает.

На щеке Серии медленно бьется жилка, зубы стиснуты: она не понимает, почему от меня до сих пор не последовало обычного смиренного ответа. Впрочем, сестра быстро изображает фирменную сладкую улыбку.

Как же я была слепа… Почему раньше не видела в Серии двойное дно? Интересно, что еще удастся заметить теперь, когда мне многое известно?

Серия качает головой и, тихонько вздохнув, обращается к Айви:

– Что бы между вами ни случилось, уверена, что все можно разрешить миром.

Айви коротко улыбается и кивает.

– Конечно, Серия. У нас с Микай вышел небольшой спор, но теперь все разъяснилось. Правда, Микай?

– Спор? – слегка склоняет головку Серия и, вопросительно подняв брови, окидывает взглядом остатки пищи на полу.

– Микай немного расстроилась, когда я попыталась ей кое-что объяснить, – фальшиво хмурясь, рассказывает Айви. – И она… она кинула в меня тарелку.

Глаза Серии расширяются от изумления. Я раздраженно наблюдаю за их глупым представлением.

– Не знаю, что тут было, однако насилием разногласия разрешать нельзя. Айви – моя однокурсница, она младше тебя, Микай. Ты должна подавать пример, а не вымещать на собеседнике злость.

Серия продолжает нудить, компостируя мне мозги всякой чушью типа «миролюбия» и «соблюдения школьного этикета», в то время как Айви и ее подхалимы глумливо скалятся.

От гнева у меня к горлу подкатывает желчь – терпеть не могу этот бред. Лучше послушаю, как визжат обезьяны в вольере.

Интересно, почему я всегда виновата, хотя ничего такого не сделала, и всех такой расклад устраивает? Ну какой вред я причинила нашим студентам? Неужели положение и власть – единственное, что имеет значение в академии и в мире?

Любопытно – когда ты гниешь в темнице, ни то ни другое уже никакой роли не играет. Власть, престиж, богатство – кому это там нужно? Все равно конец один.

Я снова открываю рот, собираясь поставить двух подружек на место, когда дверь столовой с треском распахивается, и входят… они.

Четверо друзей детства, променявших меня на Серию.

Ксандер, Кейн, Андерс, Нокс.

Они дружно поворачиваются к нам и изучают нашу теплую компанию тяжелыми взглядами. Подходят к Серии и становятся вокруг нее плотным кольцом.

Все время, пока я училась в академии, их пронзительные взоры меня больно ранили – больше, чем обидные слова и сплетни, больше, чем физическая боль от побоев. Заставляли замыкаться в моей скорлупе.

Ребенком я жаждала их любви и признания, и они не скупились ни на то, ни на другое. Теперь мне ничего от этой четверки не нужно. Они меня не интересуют.

Я глаз не опускаю – холодно и твердо смотрю на каждого из четверых. Незнакомцы и незнакомцы. Неудивительно, столько лет не общались.

Кейн вопросительно поглядывает на Айви, затем на хмурую Серию и поворачивается ко мне.

– Что ты опять натворила?

Я вздыхаю. Боже, как надоел этот театр… Не удостаиваю Кейна ответом, просто прохожу мимо и направляюсь к двери.

– Микай! – кричит он вслед.

Я останавливаюсь у выхода и с натянутой улыбкой встречаю его холодный взгляд. Впрочем, разглядывает меня не только он, но и все присутствующие.

– Какой мне смысл с тобой разговаривать? Ты ведь для себя уже все решил.

Я поворачиваюсь лицом к двери, несмотря на последовавший за моими словами шум, и выхожу из столовой.

Как же я три года умудрялась не рассмотреть дерьмо под ногами? Почему жаждала любви от этих холодных истуканов? Как меня угораздило позволить Айви и ей подобным уродам управлять моей жизнью? Почему я не пыталась сопротивляться?

Разумеется, мне мешала физическая слабость, и все же… Надо было что-то делать, хоть что-нибудь, только не давать этим стервятникам запускать в меня когти, попирать мое достоинство до такой степени, что не смеешь и слова сказать в ответ.

Теперь я уверена в одном: отступать нельзя. Пусть мне будет больно, пусть я окажусь на грани гибели – я отплачу им всем за все, что они со мной сделали.

Иду к главному корпусу – скоро первый урок. Уже неделя прошла после моего возвращения, и наступившие за пятничной заварушкой выходные промелькнули быстро.

К счастью, большинство студентов на субботу и воскресенье разъезжаются – лекций нет, в городке делать решительно нечего. В пятницу вечером они отправляются по домам, а прибывают обратно в ночь на понедельник.

Те немногие, кто остается в кампусе, проводят время в библиотеке или занимаются на спортивных площадках. Я большую часть выходных тренировалась и приводила себя в порядок: меня продолжали травить, хотя и по мелочи. Порвали висящую в шкафчике раздевалки форму, сожгли во дворе пару учебников и вывели черной краской на двери комнаты оскорбительную надпись – жалкая шлюха.

Отмыть я ее не сумела. Не знаю, чем писали, возможно, использовали заклинание. Тогда я закрасила дверь полностью, и теперь она вся прекрасного черного цвета. Честно говоря, мне даже нравится.

Остаток времени я посвятила упражнениям и отдыху. Пока цели своей не достигла и все же стала немного сильнее. Уже получается постепенно увеличивать продолжительность тренировок – еще несколько дней назад я выдыхалась куда быстрее. Чувствую, как мои движения становятся резче и стремительнее.

Опять же, тело незаметно исцеляется. Мелкие ссадины и синяки пропадают за день-другой, да и мышцы после занятий болят не так долго, как раньше.

Никогда не подозревала, что проклятый браслет приносит столько вреда. Вот откуда слабость и вечная усталость! Поэтому Серии и удавалось держать меня под контролем – я ведь даже физически не способна была сопротивляться.

Не могу не думать о том, что за мое пятничное выступление последует месть, и наверняка она будет жестокой. Тут уже речь не о холодных взглядах и мелких гнусных розыгрышах. Слишком банально.

Так просто мне от Айви и Серии не отделаться. Что касается рыжей ведьмочки – та явно попытается пойти в лобовую атаку, наслаждаясь вниманием аудитории. Другое дело Серия. Эта действует исподтишка, прячась за спинами своих марионеток, которых на меня натравливает. Все продумывает до мелочей, опутывая академию невидимой черной паутиной. Никогда не знаешь, какие мысли таятся за фальшивой улыбочкой сводной сестры, какие зловещие планы она вынашивает.

Так или иначе, ответ последует. Неважно, с чьей стороны – Серии, Айви или Кейна. На этот раз я встречу его во всеоружии.