– Есть успехи? – спросил Мак.

– Незначительные. Непонятно, что искать на девушке… трупе… жертве. Теле. – Рей как будто набирался смелости. – Оно… ммм… побывало в воде, и кто знает, что с него смыто. Кэти обнаружила в кармане платья какой-то скомканный листок. Пытается извлечь его, не повредив еще больше; мокрая косметическая бумага легко рвется. Джош Шадт по нашей просьбе спустился и осмотрел выступ. Ллойд сейчас работает с образцами почвы, которые нашел в туфлях девушки… трупа. Я хочу осмотреть сумочку, ты говорил, он иногда клал туда кое-что.

– В горло не заглядывали?

– Там ничего нет.

– Интересно, что у нее в желудке, – проговорил Мак. – Составляя карту на первой жертве, этот человек проявлял большую изобретательность. Не знаю, что он предпринял с очередными. Может быть, стоит подумать о вскрытии.

Нора Рей вскочила и пошла в темноту. Мак посмотрел ей вслед.

Рей Ли Чи позеленел.

– Ты не… не упоминал ни о чем подобном.

– Нам нужен коронер, – сказал Куинси.

– Нельзя просить геолога выступать в роли медэксперта, – поддержала его Рейни.

– Конечно, – согласился Рей. – Кажется, меня вырвет. – Однако его не вырвало. Он лишь отошел от пораженного кружка, потом вернулся еще более бледным, но с упрямым выражением лица.

– Здесь мы сделали все, что могли. Наилучший вариант – найти отель, укрыться на несколько часов с нашим оборудованием и посмотреть, что удастся выяснить. Знаю вы спешите, но чтобы гарантировать, что мы не посылаем вас искать ветра в поле, нужно сделать все основательно

– Тебе видней, – сказал Мак. – Закругляйтесь, если хочешь. С телом останутся Рейни и Куинси, а мы поедем с вами.

Рей благодарна кивнул и вернулся к своей группе.Ни говорить, ни делать, в сущности, было нечего.

Куинси поднял взгляд к небу.

– Где-то еще одна девушка, – негромко произнес он. – И уже темно.

Тина проснулась от чьего-то хныканья. И сразу же догадалась, что хнычет она.

Мир был черным, неразличимым. Тина чуть не запаниковала. Либо опухшие глаза совсем закрылись, либо, чего доброго, она ослепла. Потом Тина сообразила, что вокруг не кромешная тьма, а густые, фиолетовые тени ночи.

Она пролежала в грязи несколько часов. Подняла руку к попыталась пошевелиться. Все тело воспротивилось этому. Мышцы дрожали от изнеможения. В левом бедре ощущалась тупая боль, в ребрах – пульсирующая. Тина подумала, что у нее ничего не получится, потом все-таки перевернулась в грязи, уперлась руками в дно, кое-как отжалась и, пошатываясь, встала на ноги.

Мир тут же закружился. Тина поплелась к стене ямы, волоча ноги в густой грязи, и стала отчаянно хвататься за лозы. Слишком отклонилась влево, потом слишком вправо, затем наконец уперлась в стену ладонями. Живот свело. Она согнулась от боли, стараясь не думать о том, что с ней происходит.

Тина плакала. Плакала в полном одиночестве в этой яме.

И ничего больше делать не могла.

В голову ей приходили отрывочные воспоминания. Попытка стать человеком-пауком, потом падение. Она снова подняла руки. Ощупала ноги. Невредима, по крайней мере формально.

Тина попыталась шагнуть. Правая нога подогнулась, и она снова упала в грязь. Скрипнув зубами, сделала еще одну попытку, однако с тем же результатом. Ноги слишком ослабли. Тело вынесло столько, сколько могло.

И она лежала, касаясь затылком прохладной, приносящей облегчение грязи. Видела, как жижа течет и пузырится в нескольких дюймах от лица. Тина решила, что, может быть, умереть не так уж плохо.

Если бы только найти воду… Рот, горло, сжимающийся живот, обожженная, истерзанная кожа.

Тина посмотрела на грязь еще минуту, потом кое-как встала на четвереньки.

Нельзя,.. Это убьет ее. Но не все ли равно?

Растопырив пальцы. Тина вдавила ладони в грязь. Маленькая впадина тут же заполнилась противной, вонючей водой.

Тина опустила голову и стала лакать по-собачьи.

Кимберли разместила всех в крохотном придорожном мотеле. Рей и его группа получили необходимые комнаты. Кимберли заказала еще по одной для Норы Рей и доктора Эннунцио. Наконец взяла одну для себя и Мака.

Вернувшись к машине, Кимберли не смотрела на него. Раздала ключи, демонстративно обойдя Мака вниманием, за что удостоилась любопытного взгляда. Потом начала выгружать вещи из багажника. Им необходим план действий. Рей обещал позвонить Маку или Кимберли, когда у группы появится какая-то версия. Они, в свою очередь, разбудили бы остальных. Мак включил сотовый телефон, как будто принимавший какой-то сигнал. Кимберли тоже включила свой – ва тот случай, если понадобится отцу.

Теперь оставалось только принять душ и поспать несколько часов. Вскоре им предстояло снова быть на ногах.

Кимберли проводила взглядом Нору Рей до простой белой двери одноэтажного строения. Потом смотрела, как доктор Эннунцио идет по автостоянке к своему крылу мотеля. Когда он скрылся, она повернулась к Маку.

– Держи. Я сняла для нас одну комнату.

Если он и удивился, то ничего не сказал. Просто взял ключ из дрожащей руки. Потом поднял их сумки и понес внутрь.

Переступив порог, Кимберли едва вновь не утратила мужество. Комната оказалась бежевой, совершенно будничной. Такую можно увидеть в любом отеле в любой части страны, и это почему-то сильно огорчило ее. Всего раз Кимберли пожелала от жизни чего-то большего, чем безнадежные попытки добиться счастья. Поехать бы куда-нибудь в полупансион с розами на обоях, красными стегаными одеялами и громадной кроватью с пологом, где можно глубоко погрузиться в перину, спать далеко за полдень и не вспоминать об окружающем мире.

Такой роскоши у них не было. Кимберли подумала, что не знала бы, что с ней делать.

Мак поставил их сумки возле кровати.

– Может, примешь душ первая? – предложил он. Кимберли кивнула и с удовольствием вошла в маленькую ванную.

Она стояла под струями душа. Сперва под горячими, чтобы расслабить усталые мышцы, потом под холодными, чтобы истребить память о жаре. На сей раз даже не плакала. Не видела навязчивых образов матери или сестры. Ощущение горя слегка притупилось, Кимберли чувствовала себя спокойнее, чем в последние недели.

Они снова пытались. Снова потерпели неудачу. И вскоре, через день или через час, будут пытаться снова. Такова жизнь. Можно либо бросить попытки, либо упорно двигаться вперед, а она не из тех, кто бросает начатое. Значит, так тому и быть. Она выбрала себе дорогу. Будет пытаться, пытаться, пытаться, даже если когда-нибудь это разобьет ей сердце.

Кимберли неспешно вытерлась, поискала в туалетной сумочке флакон духов, но их там не было. Подумала, не сделать ли что-нибудь с волосами, не подкрасить ли бледное лицо. Пожалела, что нет даже лосьона, чтобы смягчить обожженную солнцем кожу.

Но она была не из тех девушек. Не брала в дорогу таких вещей.

Кимберли вернулась в спальню, стыдливо обернув грудь старым полотенцем. Мак молча взял бритвенные принадлежности и скрылся в ванной.

Кимберли надела серую форменную майку ФБР и ждала.

Снаружи уже совсем стемнело. «Все еще жарко, – подумала Кимберли. – Легче ли пропавшей девушке быть на жаре, чем где-то в темноте и холоде? Или ей безумно хочется ощутить перегретой кожей что-то прохладное, приносящее облегчение? Как нелепо, что воздух остается таким горячим, хотя солнце давно зашло».

Нора Рей выжила под открытым небом. Она защищалась от солнца; нашла способ оставаться в прохладе, пока один бесконечный день переходил в другой. Какой маленькой, должно быть, она казалась себе, какой ничтожной, когда зарывалась поглубже в болото и ждала, чтобы кто-то обнаружил ее на громадной линии прибрежного горизонта. Однако так и не сдалась, так и не впала в панику. И в конце концов выжила.

Только утратила ощущение победы из-за смерти сестры. Она выиграла сражение, но проиграла войну. И неудивительно.