Он глубоко вздохнул.

– Продолжай.

– Кимберли хочет быть крутой. Сильной. Мне это понятно. После всего, что выпало на ее долю, стремление к определенной неуязвимости естественно. И все же… Рейни, разве умение стрелять делает ее всесильной? Разве то, что Кимберли ежедневно заставляет себя пробегать шесть миль, означает ли то что она никогда не станет жертвой? Разве занятия всевозможными видами рукопашного боя означают, что ее никогда нее одолеют? – Куинси не ждал ответа; в нем не было нужды. – Кимберли, кажется, искренне верит, что, если станет агентом ФБР, никто уже никогда не причинит ей зла. О господи, Рейни, до чего ж тяжело смотреть, как дочь повторяет твои ошибки.

Рейни обвила руками его плечи, положила голову ему на грудь. Затем, поскольку не существовало слов, чтобы утешить его не существовало возможности опровергнуть сказанное, перешла к безопасной теме: работе, трупам, интригующим делам об убийствах.

– Как по-твоему, этот искуситель из Джорджии прав? – спросила она.

– Искуситель из Джорджии?

– Я думаю только о Кимберли. В этом смысле я вполне бескорыстна. Итак, ты схватил папку первым. Разделяешь ли его утверждение, что Экокиллер из Джорджии теперь охотится на виргинских угодьях?

– Не знаю пока. – Куинси положил руку на затылок Рейни, погладил ее по волосам. Она закрыла глаза и подумала, что, возможно, все будет хорошо.

– Дело интересно, пожалуй, больше всего тем, чего детективы не знают об Экокиллере, а не добытыми ими сведениями. К примеру, произошло семь убийств, а детективы не нашли ни орудия убийства, ни одного места нападения, ни одной оставленной улики, такой, как волосы, ниточки одежды, кровь или сперма. Собственно говоря, убийца, видимо, тратит на каждую жертву минимальное время, таким образом ограничивая возможность оставить улики. Просто нападает, убивает и скрывается.

– Фанатик эффективности.

Куинси пожал плечами.

– Большинством убийц движет жестокость. Им мало убить, им хочется насладиться страданиями жертвы. Тут же цепь совершенно равнодушных убийств; с подобными я не сталкивался. Этот неопознанный субъект почти не проявляет стремления к насилию, и вместе с тем он чрезвычайно беспощаден.

– Этого человека влечет игра, – сказала Рейни. – Для него азарт – не убить, а обеспечить труп и расположить на нем свои загадки. После этого он пишет письма в газету, чтобы прославиться.

– Пишет, – согласился Куинси. – Придает своей игре дух защиты окружающей среды. Вправду ли он беспокоится об окружающей среде, или это еще одна сторона его игры? Я пока знаю недостаточно, однако почти уверен, что даже его письма просто-напросто бутафория. Этот человек оформляет сцену. Он, как волшебник из страны Оз, прячется за кулисами и дергает за ниточки. Но с какой целью? Чего он добивается – и что испытывает, – делая все это? Пока не знаю.

– И каково же сходство между джорджианским делом и этим? – подстрекнула его Рейни.

– Причина смерти, – тотчас ответил Куинси. – Не так уж много серийных хищников, убивающих транквилизаторами. По крайней мере среди мужчин.

– Ядами любят пользоваться женщины, – согласилась Рейни.

– Верно. Твой любезный друг Уотсон тоже затронул несколько существенных подробностей. Во-первых, Экокиллер из Джорджии всегда оставлял первую жертву возле оживленной дороги, где его карту легко обнаруживали. По этой схеме жертву можно было оставить и на базе морской пехоты, но поближе к шоссе. Беговая дорожка не совсем то же самое. Во-вторых, меня беспокоит зашитый рот. Это указывает на возросшую потребность в насилии, посмертное нанесение увечий жертве и явно символизирует то, что жертва будет молчать.

– Или же убийца повел более опасную игру, как предполагает особый агент Маккормак.

– Верно. Однако меня беспокоит и новое местонахождение тела. В составленный БРД психологический портрет я едва успел заглянуть, но там высказано одно из главных предположений: что этот человек местный. Приезжий не может так хорошо знать определенные районы. Да и сама сущность его игры свидетельствует о том, что он знает и любит свой край. Такой человек не переберется запросто в совсем незнакомый штат.

– Может он почувствовал, что полиция дышит ему в затылок.

– Не исключено. Однако чтобы вести свою игру в Виргинии ему нужно было бы подготовиться.

– А что скажешь о телефонных звонках? – полюбопытствовала Рейни. – Вряд ли по случайному стечению обстоятельств Маккормак стал получать анонимные намеки что Экокиллер совершит нападение в Виргинии, перед тем как обнаружат новый труп. Полагаю, звонивший что-то знал.

– Анонимные намеки и придают интерес этому делу. – Куинси вздохнул снова и потер висок. – Похоже, к концу дня у нас появились равные основания связывать между собой эти дела и не связывать. Теперь нужно нарушить это равновесие. – Он взглянул на Рейни. – Знаешь что? Нам необходимо установить личность жертвы. Пока мы располагаем только одним трупом, значит, нам рано говорить о сходстве с другим делом. Но если мы получим точные сведения, что были похищены две девушки…

– То это определенно укажет на Экокиллера, – досказала Рейни.

– Тогда я непременно уделю больше внимания делу по Джорджии.

– Кэплан проверял сообщения о пропавших без вести?

– Поручил кому-то просмотреть старые сводки. Однако за последние сутки сообщений о пропавших не поступало. Во всяком случае, о пропавших девушках.

– Как печально, – произнесла вполголоса Рейни. – Девушку похитили, убили, и никто еще не осознал, что ее уже нет на свете.

– В большинстве колледжей каникулы. – Куинси пожал плечами. – Если эта жертва – студентка, то, поскольку занятий нет, ее исчезновение могут не сразу заметить.

– Возможно, потому и нет никаких документов. Поскольку нам неизвестно, кто эта девушка, мы не можем знать наверняка, что такая-то – или ее подруга – исчезла. Экокиллер выгадал какое-то время.

Куинси задумчиво посмотрел на нее.

– А не работает ли это на обе версии?

– Либо он Экокиллер и хочет, чтобы мы не знали об этом.

– Либо кто-то хорошо подготовился, – досказал Куинси. – Kтo-то совершил убийство и надеется замести следы, направив нас на поиски химеры.

В прошлом, когда Рейни служила в шерифском управлении маленького городка, она отвергла бы эту гипотезу как слишком фантастическую. Но то было до стрельбы надолго испугавшей ее соседей. То было шесть лет назад когда Рейни помогла Куинси защитить оставшегося в живых члена его семьи от жестокого психа. Теперь она знала хорошо, лучше большинства людей, что многим хищникам нужно не только убийство – они искренне любят азарт oxоты и риск опасной игры.

– Откуда начнем? – спросила она.

– Откуда всегда начинаем. С места событий.

Руки Куинси обвили талию Рейни, и он прижал ее к груди.

– Давай, Рейни, – шепнул он, – скажи правду. Разве тебе не хотелось всегда смешать с грязью Академию ФБР?

– Еще как.

– Я стараюсь это сделать, – промолвил Куинси.

– Знаю. – Рейни зажмурилась от вновь подступивших жгучих слез.

Кимберли сидела одна в своей комнате. Люси ненадолго вернулась, положила стопку книг на заваленный стол и начала собирать другую.

– О, выглядишь ты хуже, чем утром, – сказала она вместо приветствия.

– Весь день старалась, – заверила ее Кимберли.

– Должно быть, для девушки потрясение обнаружить труп.

– Значит, ты слышала.

– Все слышали, моя дорогая. Только о том и говорят. Это твой первый труп?

– Имеешь в виду – кроме матери и сестры?

Люси замерла. Молчание тянулось долго.

– Ну, я пошла на семинар, – сказала она наконец. Повернулась и любезно спросила: – Кимберли, хочешь, пойдем месте? Ты же знаешь, никто не против.

– Нет, – твердо ответила Кимберли.

Люси ушла.

Надо бы поспать. Куратор Уотсон был прав. Нервы ее истрепаны, прилив адреналина кончился, оставив тяжесть и пустоту. Кимберли захотелось лечь на узкую койку. Погрузиться в блаженное забытье сна.