Его слова повисли в воздухе.

Я смотрела на него, вспоминая боль развода, его измену, ночи слез, решение уйти, чтобы защитить себя от этой боли.

Но квартира... она казалась такой знакомой, такой моей. Я сама вложила сюда душу: от выбора тканей до расстановки цветов.

«Что мне сказать ему? — думала я, борясь с эмоциями. — Это очередная манипуляция?» Сердце колотилось, но в глубине что-то шевельнулось, может, тоска по прошлому, по тому, каким он был раньше, до всего этого.

— Не знаю, — ответила я наконец, голос едва слышный. — Это слишком. Слишком рано. Слишком больно. — Я развернулась и вышла, оставив его одного в новом уюте, который он заказал.

Дверь закрылась за мной с тихим щелчком, но эхо его слов все еще звучало в голове.

Что теперь?

Я шла по улице, не зная куда, но чувствуя, что эта встреча вывернула мое сердце наизнанку.

Время после тянулось как старая резинка, готовая вот-вот лопнуть. Я вернулась домой в тот вечер, бросила сумку на пол и села на кухне, уставившись в окно.

Сердце все еще колотилось от шока, а в голове крутились его слова: «Дай шанс? Пожалуйста». Роман... Михаил Иванов. Как он мог так поступить? Заказать квартиру у меня, своей бывшей жены, под чужим именем? Рассмеялась грустно, кажется, мы стоим друг друга, я называюсь Анной и сплю с ним, а он Михаилом и нанимает меня для ремонта…

Я налила себе чай, но он остыл нетронутым.

— Не хочу боли снова, — твердила я себе, вспоминая все те ночи после развода, когда слезы не давали уснуть. Его измены, суд, раздел имущества, все это было слишком свежо, несмотря на прошедшие месяцы. Я решила забыть об этом.

Просто забыть.

Но Роман не дал мне этого шанса.

На следующий день пришли первые сообщения. Сначала одно: «Настя, спасибо за квартиру. Она идеальна. Мне все время кажется, что ты рядом».

Я стерла его, не читая дальше.

Потом еще: «Я серьезно о том, что изменился. Давай поговорим?» Игнорировала.

Звонки, три подряд, но я сбрасывала.

«Нет, — думала я, — это пройдет. Он сдастся и перестанет.» Вспоминался наш брак: Роман был упрямым, но легко переключался на что-то новое.

Когда-то он завоевывал меня цветами и сюрпризами и ему легко удалось меня очаровать. Теперь же я видела в его действиях ту же настойчивость, но с примесью чего-то нового… искренности? Или я просто видела то, что хотела, а им руководит желание вернуть контроль?

Через неделю, когда я сидела за рабочим столом, просматривая эскизы для нового клиента, телефон снова завибрировал.

«Настя, пожалуйста, ответь. Я не хочу навязываться, но мне нужно поговорить».

Что-то внутри дрогнуло. Может, усталость от одиночества? Или любопытство? Я, глядя на экран, набрала ответ: «Что тебе нужно?»

Его ответ пришел мгновенно, как будто он ждал у телефона. «Спасибо, что ответила. Мне нужно рассказать тебе о себе. О том, что произошло».

Я не ответила сразу, сидела, уставившись в потолок, размышляя. «Попробовать? Может, он действительно изменился?» — эта мысль мелькала в голове, но я гнала ее прочь. Через час я написала: «Хорошо. Слушаю».

Он говорил о терапии, на которую пошел после развода. «Я понял, почему сделал то, что сделал. Это было из-за моих страхов. Я работал над собой, Насть. Теперь я спокойнее, увереннее. И скучаю по тебе каждый день. По твоей улыбке, по тому, как ты смеешься над моими шутками». Он много говорил о своей работе и о том, как скучает по мне, как я нужна ему.

Я отвечала коротко, не давая волю эмоциям.

«Работа идет хорошо. Новый проект в центре.» Или: «Кирилл звонил вчера, спрашивал о тебе».

Он цеплялся за эти крохи: «Расскажи о Кирилле. Он молодец, да? Я горжусь им».

Мы не встречались, я не была готова. Но разговоры стали регулярными. Утром сообщение о кофе, которое он пьет, вспоминая наш любимый ритуал.

Вечером звонок, где он спрашивал о моей жизни: «Как ты справляешься одна? Я знаю, что ты сильная, но все равно беспокоюсь». Его голос по телефону звучал мягче, чем раньше, без той прежней торопливости. Я чувствовала, как мои барьеры тают.

«Я так соскучилась по нему… по нам…» — думала я, лежа в постели ночью, перечитывая его сообщения. Скучать по нему было больно, но и сладко. Что-то внутри меня оттаивало, лед стены одиночества, которую я сама построила вокруг себя.

Однажды вечером, после особенно теплого разговора, где он рассказал о книге по психологии, которую читает, я поймала себя на улыбке.

— Это не значит, что я прощу, — сказала я себе. Но сердце колотилось быстрее. Я знала, что нельзя пускать его в свое сердце снова, но впервые за последние месяцы почувствовала надежду. Кирилл, наверное, порадовался бы. А Роман... он продолжал писать: «Я жду, Настя. Буду ждать столько, сколько нужно».

Прошел год.

Рождество всегда было моим любимым временем года, когда Москва превращалась в сказку из огней и снега

Улица была полна людей: семьи с детьми, пары, держащиеся за руки, запах мандаринов, ёлки и корицы витал в воздухе. Снег кружился в свете гирлянд, как в детских воспоминаниях.

Я шла медленно, разглядывая витрины, и думала: «Надеюсь, в этом году все будет иначе. И я, наконец, позволю себе отпустить прошлое».

Вдруг у входа в маленькое кафе с витражными окнами я услышала знакомый голос.

— Настя!

Я обернулась и увидела Романа. Он стоял там, в длинном пальто, с шарфом, который я сама когда-то ему подарила. Его глаза сияли от удивления и радости.

— Какое совпадение, — сказал он, подходя ближе. Я улыбнулась невольно, атмосфера праздника действовала на меня, как заклинание. Люди вокруг смеялись, снег падал мягко, и в этот момент казалось, что весь город дышит теплом и прощением.

— Привет, — ответила я, стараясь скрыть, как сердце екнуло. — Что ты делаешь здесь?

Он рассмеялся, показывая на пакет с подарками. — То же, что и ты, наверное. Ищу что-то для Кирилла. Он написал, что заедет.

Мы постояли немного, болтая о пустяках, но снег усиливался, и Роман предложил, — Давай зайдем в кафе? Выпьем горячий шоколад, как в старые времена.

Я кивнула, не раздумывая долго. «Почему бы и нет? Это всего лишь чашка шоколада».

Внутри кафе было уютно: деревянные столики, мигающие свечи, и музыка, тихие колядки, звучащие из динамиков. Мы заказали два горячих шоколада с маршмеллоу, и снег за окном продолжал падать, создавая иллюзию сказочного мира за стеклом.

Разговор потек легко. Мы говорили о Кирилле, о том, как он радует успехами в университете.

— Он всегда был нашей общей гордостью, — сказал Роман, и я согласилась. Потом вспомнили наше первое Рождество: как мы вместе украшали елку, пекли пироги.

— Ты помнишь, как мы танцевали под «Last Christmas»?, — спросила я, и он улыбнулся. — Конечно. Ты всегда так уверенно вела. Мы улыбнулись друг другу.

Я рассмеялась. Атмосфера семейного тепла окутала нас, как плед. Я чувствовала, как напряжение уходит, те стены, которые я строила вокруг себя после его измены, казались теперь очень тонкими. Роман посмотрел мне в глаза, его рука коснулась моей на столе.

— Ты прекрасна, Насть. Спасибо, что отвечаешь на мои сообщения. Спасибо, что даешь шанс быть в твоей жизнь, хоть так.

Его голос был искренним, без прежней бравады. Я почувствовала тепло не только от шоколада, но и от его взгляда. Воспоминания нахлынули: наши поцелуи, обещания «навсегда».

Когда он наклонился ближе, я не отстранилась. Его губы коснулись моих нежно, как в старые времена, без спешки, с привкусом какао и ностальгии. Это был не страстный поцелуй, а что-то большее.

«Почему мне так нравится, когда он целует? — подумала я, когда мы отстранились. — Может, он мой единственный шанс на счастье? Прошел год, а я все еще не могла представить другого мужчину рядом с собой».