Алла дёргала меня на себя. Я запнулась на ступеньке и взмахнула руками, пытаясь схватиться за перила. Меня качнуло сначала назад, потом вперёд. Алла накренилась ко мне. Я ударила ее по запястью, и в тот момент бывшая подруга разжала руки и…
Она толкнула меня в плечо.
Я потеряла равновесие. Руки не дотянулись до перил. Меня шатнуло назад, и в пояснице все прострелило болью от столкновения ребра ступеньки и копчика.
Я старалась обнять себя руками пока летела с лестницы. Я пыталась остановить падение и зацепиться пальцами за ступеньки с гладким кафелем, но только обламывала под корень ногти. В левом локте что-то больно хрустнуло. А головой я стукнулась об пол.
Лёжа и боясь пошевелиться, я с ужасом понимала, что только что пролетела сорок степеней, и внизу живота, даже ниже, там где лобковая кость, все сковало болью. Невыносимой, режущей и разрывающей.
Меня охватил ужас, и я в попытке унять спазм перевернулась на левый бок и завыла от боли. Локоть. Давление на него усиливалось, и я не могла шевельнуть пальцами, а между ног все пульсировало, тянуло и горело. Словно мгновение и на джинсах проявится кровавое пятно
Я закусила губы.
Моя маленькая девочка. Моя малышка.
Кто-то закричал. Ко мне подбежал охранник. Я плохо его слышала. На висках выступил пот. Рядом охнула женщина, она пыталась понять, что случилось. Она стараясь помочь мне встать, но при малейшем движении боль внизу живота становилась невыносимой, и я заскулила.
— Скорая… скорая… — кто-то прокричал в толпе.
Какофония звуков. Советы нелепые. Меня старались посадить, поднять, а я просто вышла на одной ноте.
Нет. Нет. Господи прошу только не это.
Фельдшер подлетел ко мне. Я потеряла счёт времени. Меня пытались осмотреть, кто-то рассказывал детали падения. Я хватала ртом воздух и выла. Меня погрузили на носилки.
Время, время…
Все неслось, все стиралось.
Приемный покой, шум в коридоре больницы. Я прижимала колени к животу, стараясь свернуться в клубок.
— Что с ней? — холодный голос дежурного врача.
— Падение с лестнице в торговом центре.
Я кусала губы. Меня трясло как при простуде. Под курткой все тело было мокрым.
— Прошу, прошу, прошу вас… — лепетала я. — Я беременна…
Голоса менялись и тот грубый прозвучал набатом.
— Твою мать! В гинекологию ее в первую очередь.
Врачи менялись. Я старалась отследить их лица, их реакции.
С меня медсестра стянула куртку и охнула, увидев распухший локоть.
— Да быстрее позови ее сюда! — крикнула она своей напарнице. Та быстро что-то сказала и та, которая стягивала с меня одежду, бросила зло в сторону коллеги: — Тут помощь нужна, сейчас все начнётся, а вы телитесь!
Господи… я прошу. Умоляю.
В коридоре раздался громкий шум и голос моего мужа…
Мои глаза испуганно округлились, а крик застыл в горле.
И теперь я понимала почему во сне так и не смогла найти свою малышку в колыбели.
Глава 18
Меня стала бить крупная дрожь, и я захлёбывалась слезами, выла как раненое животное. Медсестра напугалась и постаралась прижать меня к кушетке.
Моя девочка. Моя маленькая девочка.
— Тише, тише… — шептала женщина, склонившись надо мной. — Говори где болит. Сейчас врач придёт. Ты знаешь какая она у нас? Ууух!
Я обмякла на кушетке, повернув голову на бок. По вискам стекали слёзы.
— Меня толкнули… — хрипло призналась я. — Любовница мужа меня толкнула с лесницы. И низ живота резко заболел…
В смотровую влетела женщина в годах с осветленными волосами и очками на кончике носа.
— Что тут? Выкидыш? Мамочка успокойтесь, — сказала она, уже обращаясь ко мне. Холодные руки коснулись внутренней стороны бёдер, загремело «зеркало». — Тише, тише. Я только посмотрю. Тянет?
Я судорожно кивнула, не могла произнести и звука. Медсестра склонилась надо мной ещё раз и осмотрела отёкший локоть.
— Тут ещё и перелом закрытый скорее всего…
Акушер-гинеколог кивнула. Убрала «зеркало».
— Так, давай я пропальпирую, а ты скажешь где больно…
Я кивнула.
Все те же холодные руки прошлись по низу живота. Спустились к лобку и я даже сказать ничего не успела, как новый спазм боли скрутил, и я дернула ногами.
— Где, мать вашу, моя жена?! Я вас всех нахрен засужу! — орал в коридоре Антон. Дверь чуть не слетела с петель, когда супруг дёрнул ее на себя и влетел в кабинет в верхней одежде и с перепуганным выражением на лице. — Аня!
Его голос прошёлся мне по нервам, и я чуть было не стала матом его крыть, но медсестра меня опередила, заслонив собой.
— Выйдите немедленно! Здесь осмотр проходит. У нас выкидыш, а вы врываетесь…
Антон выронил из рук папку с документами и растерянно посмотрел на меня.
— Аня… — тихо прошептал он, а медсестра быстро его подхватила под локоть и стала тащить в сторону двери. — Ань…
Что он дальше хотел сказать, я уже не слышала, потому что дверь разделила нас.
Гинеколог подняла на меня глаза и тихо сказала:
— Плод в порядке…
Повисла пауза, во время которой мы с врачом внимательно смотрели друг на друга. Я с мольбой во взгляде , она — с сомнением.
— Я не буду никому давать ложную информацию… — сказала женщина и потянулась за датчиком узи. — Это подсудное дело, а муж у вас…
— Не говорите ему вообще ничего… — взмолилась я. — Прошу вас. С ребёнком он меня никогда не отпустит. У него любовница и ребёнок с ней. Он его отобрать решил и если он узнает, что я беременна…
— Он и так об этом узнает через пару месяцев… — хмуро заметила врач. — И вот… на сохранение надо лечь. На недельку. И седативнве прокапать. Жуткий гипертонус матки. А это уже угроза выкидыша. До падения были боли?
Я туго сглотнула, не понимая как мне быть, но все же ответила:
— Меня тошнит по утрам и вечерам и последние несколько дней, да, тянуло. Как будто перед месячными.
— Ну вот… — протянула врач. — Сейчас никаких интриг…
— Вы можете ему хотя ты не говорить? Я сама подпишу все бумаги, а по закону вы не можете ничего сообщать родственникам без моего согласия, — не помню где я это вычитала. По-моему у матери в справочнике судебной медицины.
— Это в психиатрии… — вернула меня с небес на землю врач. — Но я промолчу. А вы останетесь в стационаре. Сами объясняйте.
Я кивнула.
Меня перевели в палату где поставили капельницу и где было ещё три женщины. Одна беременная на позднем сроке, другая взрослая, не знаю с чем лежала, и третья совсем подросток, но это визуально. Наверно лет восемнадцать было.
Я лежала и смотрела в потолок, не прекращая молиться.
Бог отвёл от меня беду. Я ещё не могла поверить в это. Низ живота пульсировал, и я старалась успокоиться, но разговоры…
— А я перед тем как лечь на сохранение… — говорила беременная. — Своему налепила котлет и свекрови позвонила, чтобы она ему кушать готовила…
— Ну это ты молодец… — сказала самая старшая. — Это правильно, а то пока ты тут с пузом, он там кого-нибудь найдёт… И это ты выйдешь из больницы, не отказывай ему в постеле, а то точно уйдёт!
— Да врач же запретил! — возмутилась беременная.
— Ну а ты через «запретил», а то мужик такая сволочь, что точно уйдёт…
Я лежала и понимала, что нафиг такой мужик не сдался, который после угрозы выкидыша ещё членом своим толкаться будет. И пусть бы вообще не возвращался от любовницы при таком раскладе.
В дверь даже не постучали. Ее с ноги открыли.
На пороге стоял разъяренный Антон.
Глава 19
Я отвернулась к стене, неуклюже укладывая покалеченную руку с растяжением. Мне повезло. Так врач сказала, когда диагностировала не перелом. Но локоть все равно ныл, как будто приложилась обо что-то железное.
