— Бедный граф. На нем просто нет лица! Несчастный мальчик так переживает из-за потери родных. А я ведь сразу же сказала, что его выход из рода был одобрен Изюмовым. Покойный князь был мудрым человеком несмотря на то, что являлся ярым приверженцем столь мрачной стихии.

— Полноте, сударыня. Не удивлюсь, если сей молодой человек вчера допоздна предавался возлияниям, узнав, что ему больше не стоит опасаться гнева своего батюшки, собирающегося покарать его за своенравие, оттого-то и выглядит так бледно.

— Ну нет же, вы просто циник и мизантроп, признайте уже это! А осиротевший юноша не спал всю ночь, понимая, что сегодня ему предстоит прощание с теми, кто был ему так дорог…

Нет, я никому не лез в голову, даже мысли такой не было. Филин по собственной инициативе делился со мной подслушанными разговорами, что вели прибывшие на траурную церемонию люди, из которых мне были известны хорошо если с полтора десятка человек.

А я… По правде говоря, еле стоял на ногах, так меня вымотала вторая бессонная ночь подряд. Наплевать на то, что обо мне подумают, но сразу с церемонии я отправлюсь к Глафире и попрошусь в любую свободную комнату, где есть кровать. Посплю в относительной безопасности хотя бы до окончания заказанного ею суточного молебна.

Отец атаковал меня еще до полуночи. Я, памятуя прошлый раз, тут же создал идеальную защитную сферу, но… с неприятным удивлением понял, что не настолько уж она и идеальна. Проклятый некромант постепенно растворял ее слой за слоем, как разъедает золото царская водка, и я ценой огромных усилий поддерживал сферу в рабочем состоянии, оперативно латая появляющиеся на ней язвы.

Похоже, мой покойный родитель времени даром не терял, потратив его на то, чтобы освежить в памяти свои ультимативные навыки, или же оперативно подсмотреть их у других некромантов. В любом случае, отсидеться в домике у меня не вышло. Пришлось активно противодействовать попыткам захвата тела и не буду отрицать: это борьба основательно вымотала меня, практически обнулив имеющиеся резервы, физические и стихийные. Я то обливался потом, то леденел и считал пропущенные удары сердца. Мой закаленный дух яростно отбивал все направленные на него атаки, и я не знал ни единой секунды покоя.

Особенно тяжко пришлось, когда князь сменил тактику и вместо постоянного разъедающего давления на сферу вдруг направленно шарахнул по ней чем-то убийственным. На долю секунды даже показалось, что он-таки смог добраться до меня! Но нет: моя сила духа оказалась крепче, и я сразу же принялся заделывать образовавшуюся брешь, повторяя про себя как мантру: не дождешься, старый хрыч!

Не для того я проделал столь долгий путь из своего прежнего мира до сегодняшнего графа Валерьяна Птолемеева, чтобы бесславно раствориться в вечном нигде, так и не разгадав загадку Иных. Если Всесоздатель предоставил мне полигон для исследований, я не собираюсь за просто так упускать дарованный мне второй шанс.

У меня, конечно, не было полной уверенности, что мое переселение в новый мир было связано именно с темой Иных и, так сказать, на самом высшем уровне проспонсировано Всесоздателем, который вряд ли допустил, чтобы запрещенный ритуал закончился чем-то подобным, если только сам не был заинтересован в моей транспортировке сюда. Иные не принадлежали ни моему предыдущему, ни этому миру. Они действительно пришли извне, тут Семеныч прав. И каким-то образом их появление в этом кластере родственных миров несло угрозу для всего остального человечества. Возможно, завуалированную и удаленную, однако не становящуюся от этого менее опасной. И, похоже, именно мне предстояло разгадать их тайны и предотвратить будущую катастрофу. А раз так, я не имел права на проигрыш. Князь моего тела не получит, и точка!

Свой штурм Николай Алексеевич прекратил только на рассвете. Видимо, твердолобый упрямец всё-таки сообразил, что я его законной добычей ни за что не стану, и в отчаянии помчался к Емельяну в тщетной попытке пробиться хотя бы к младшему сыну. Мы с мачехой обменялись короткими посланиями, из которых я уяснил, что мой братишка проснулся рано утром весь в слезах, потребовал, чтобы его обняли, а затем захотел посмотреть на вчерашние красивые картинки. Глафира в сопровождении приставленного к ней служителя тут же отвела малыша в центральную церковь, где при виде икон его окончательно попустило. Служитель даже весьма аккуратно выразил предположение, не означает ли сие удивительное для столь крохотного ребенка поведение знак особого покровительства Всесоздателя мальцу. Переводя с хитро-заумного: мамаша, имей в виду, мы бы с огромным удовольствием воспитали из твоего сына очередного служителя, но настаивать на том мы не будем и не смеем.

Как бы то ни было, мы выстояли. Осталось дождаться отпевания и, если я прав, князь Изюмов нас больше никогда не побеспокоит. Однако начало церемонии по какой-то непонятной причине задерживалось, и это обстоятельство начинало меня раздражать. Да что там такое случилось-то?

Меж тем прямо передо мной возник субтильный типчик, который немедленно наставил на меня дальфон, включив запись, и громко спросил:

— Граф, как вы можете объяснить то обстоятельство, что тело вашей сестры обнаружили в запертой и зарешеченной комнате, которая не так давно принадлежала вам?

Я не стал ничего отвечать журналюге, лишь добыл из кармана пропитанный нашатырем платок и поднес к лицу. Оказывается, великолепная вещь! Как только тянет прислониться к чему-нибудь и смежить глаза, провалившись в сон-забытье, вдыхаешь эту дрянь и ненадолго оживаешь.

Меж тем специально обученные люди уже оттеснили от меня любителя жареных новостей и вывели за ограду храма. А у типчика, похоже, свои информаторы среди полицейских имеются, иначе откуда еще он мог узнать, где именно лежало тело Ираиды? Ну что же, если кто-то из этого ведомства вновь сочтет нужным побеспокоить меня, будет в чем их упрекнуть.

Меж тем служители наконец-то сделали знак, что можно входить в храм. Меня отвели к гробам с телами отца и сестры. Они были открыты, но из-за того, что мои родные были сильно изуродованы огнем, их задрапировали воздушными кружевными накидками, через матовый покров которых было практически невозможно что-либо разглядеть.

А еще эта ткань отличным образом артефачила при попытке что-либо снять через нее. Об этом поведала мне Глафира, поболее моего разбирающаяся в похоронных тонкостях. Так что можно было не бояться того, что в очередном подзаборном СМИ опубликуют, к примеру, обгоревший череп моего родственника.

Я опасался, что Николай Алексеевич, не желая сдаваться, предпримет последнюю попытку завладеть моим телом прямо сейчас, перед началом церемонии, но, как ни странно, его присутствия я здесь совершенно не ощущал. Видимо, сказывалось то, что мачеха выбрала очень старый храм, построенный еще несколько столетий назад. Намоленное место, которое уже одним этим фактом неумолимо воздействовало на свежепреставившихся, вынуждая их смириться и послушно принять свою участь.

Тела слуг отпевались в другом храме неподалеку. Поначалу мы с Глафирой думали провести общую церемонию для всех, но, подумав, решили отказаться от этой идеи. На похороны Изюмовых собрался местный бомонд, и представители высшего света заняли собой все немаленькое помещение храма. Если бы к ним прибавились еще и простолюдины — родственники погибших слуг, это вызвало бы обоюдный ропот и конфликты из-за нехватки места. Поэтому мачеха просто оплатила все сопутствующие расходы, а ее агент грамотно развел эти потоки.

Я не вслушивался толком в слова служителя. Просто стоял, смотрел на матовые покровы на двух гробах и время от времени подносил к лицу платок. Но… всё-таки я был прав. Это самая настоящая ритуальная магия. Спустя минут десять вдруг стало необъяснимо легко и светло на сердце, и причиной тому могла быть только звучащая сейчас в храме молитва. Духи отлетали на встречу с Всесоздателем, живые прощались с ними и провожали в последний путь.