– Попридержи своих коней! – раздался насмешливый возглас.
Толстенький Домажир ворвался в круг и отнял знамя у воеводы. От волнения борода купца встала торчком, а длинные рукава ферязи раскатались.
– Пусть иноземцы говорят на словенщине, иначе Святовит в их речах ни слова не разберет, – потребовал купец. – С какой стати они вообще заявились на вече? Здесь вещают только мужи ранов.
Викинги приумолкли.
– Дорогие мои, вы все меня знаете, все у меня покупали кто зерно, кто ладейные снасти, кто диковинки, которые я привозил вам из дальних краев, – обратился к собравшимся Домажир. – Я повидал мир, я знаю жизнь, и могу встать во главе княжества.
– Где это видано, чтоб купцы лезли в князья? – усомнился Мечислав.
– Если можно безродному воеводе, то можно и мне! – парировал Домажир. – Я водил караваны за тридевять земель. Я и дружину проведу в такие края, где она добудет пуды серебра, аксамиты, шелка и красавиц, каких ваши глаза с роду не видали!
Не меньше десятка человек с разных сторон загомонили – эти сказочные посулы поразили их воображение.
– Мы привезем неслыханные богатства, и отдадим вам! Всем вам, вольные раны! – напирал Домажир.
Народ оживился: рыбаки и пастухи, не вошедшие ни в одну из дружин, почуяли, что запахло большой добычей. Твердислав протолкался к креслу своего дяди и склонился над его ухом.
– Этим двоим нельзя верить, – горячо зашептал он. – Мечислав пытался меня запугать, а Домажир – подкупить.
– То же самое они могут сделать с народом, – Властимил показал ему на толпу, переставшую прислушиваться даже к верховному волхву. – Если кто-то из них сядет на княжеский стол, нам всем придется туго. Давай так: я заявлю свои права, а пояс останется в твоем доме.
– Идет! – согласился Твердислав.
Властимил поднялся, его желтый мятль расправился, все замолчали.
– Следуя обычаю наших дедов, я соглашаюсь принять стол после моего брата, – произнес он.
Нездила вскочил и так затряс рыбьим хвостом, что Гери шарахнулся от него.
– Властилу в князья! – завопил он так громко, что у Твердислава заложило обращенное к нему ухо.
– Ты-то чего выступаешь? – накинулся на закупа Будогост. – Холопам слова никто не давал.
– Я не холоп, а закуп. Это огромная разница.
– Все верно, – подтвердил Властимил. – Еще недавно Нездила был вольным мужем, но взял у меня купу и не смог расплатиться. По старинному праву, я забрал его в работу до тех пор, пока он не вернет долг.
– Закуп – то же, что раб, – возразил старейшина.
– Но я скоро освобожусь! – выкрикнул служка.
– Вот когда освободишься – тогда и подашь голос. А пока молчи и слушай, что говорят вольные мужи!
«Вольные мужи» тем временем так разошлись, что угомонить их не удавалось даже их предводителям. Сторонники Домажира и Мечислава завязали драку, началась свалка, возбужденная толпа пришла в движение и заколыхалась, как море.
– Остановитесь! – заревел Велибор так оглушительно, будто набрал в грудь ураганного ветра. – Если не можете договориться, то доверьтесь гаданию.
Волнение улеглось – гадание о воле богов считалось у ранов важнейшим обрядом, в истинности которого никто не сомневался. Настоятель храма взял коня под уздцы и повел его по кругу. Раны верили, что на коне восседает сам Святовит, пусть его и не видно, поэтому драки тотчас же прекратились. Бесчинствовать в присутствии божества не решались даже самые оголтелые буяны.
Рогволод вынес связку копий и начал втыкать их в землю крест-накрест, так, чтобы конь легко смог перешагнуть через крестовину. У него сразу же нашлась целая компания добровольных помощников – каждому хотелось принять участие в таком важном событии. Всего получилось три пары копий, на первую повесили изображение медведя, вставшего на задние лапы – личный значок Домажира, на вторую – белый флажок с черной рукой, поднимающей меч, это был герб Мечислава, и на третью – желтый платочек с орлом, под каким ходила ладья Властимила.
– Твердята, потребуй, чтоб и на тебя погадали! – зашептал княжичу Хотовит. – Если что, мы за тебя горой встанем.
– Ты – княжич. У тебя больше прав, чем у любого другого, – поддержал кормчего юный Страхиня.
– Да ведь я вовсе не собирался, – опешил Твердислав. – Я только хотел подождать, пока очнется отец.
– Зато они ждать не станут. Смотри, как роют землю, – сказал Хотовит и показал на Домажира и Мечислава, обхаживающих свои пары копий.
– Мне надо посоветоваться со стрыем, сам я к такому повороту не готов.
Твердислав снова приблизился к своему дяде и тихо сказал ему:
– Может, и мне поучаствовать?
– Как ты не понимаешь? – зашептал в ответ боярин. – Воевода с купчишкой против нас – пустое место. При честном голосовании они и половины не соберут от того, что возьмем мы с тобой. Гадание выгодно только им, но не нам. Решить исход дела может дурной случай, и он на их стороне.
Властимил встал с кресла и поднял ладонь.
– Я возражаю! – громко заявил он. – Выбор князя – дело земное. Незачем беспокоить богов из-за таких пустяков.
– Жизнь Руяны имеет смысл лишь до тех пор, пока боги с нами, – возразил Велибор. – Им до всего есть дело. Они наблюдают за нами через алмазную Зеницу, что у подножия Белой Вежи. Не сомневайся: они видят каждую мелочь, которая у нас происходит. Спросить у них лишний раз – вовсе не грех.
– К тому же, исход гадания – лишь совет, а не закон, – добавил старейшина Будогост. – Что бы оно ни показало, выбор придется сделать нам, людям. Но перед тем, как кричать, мы будем знать, на чьей стороне горние владыки – Святовит и Перун.
– Если гадания не избежать, тогда гадайте и на Ярополчича! – громко выкрикнул Хотовит.
– Он – сын и наследник князя. В него верит дружина! – подхватили Мирослав со Славомиром.
– Погодите! Я еще ничего не решил, – спохватился княжич.
– Зато мы все решили, – схватил его за грудки старый кормчий. – Пойми, Твердята, мы – княжеская дружина. Мы – первые на Руяне. Если сейчас уступим – о нас вытрут ноги. Не дай этим проходимцам унести пояс из своего дома.
Твердислав так вспотел от раздумий, что стянул с головы шапку и вытер ей лоб. Хотовит вырвал убор из его рук, решительно вышел на площадь, сам воткнул в землю пару копий, и сам повесил на острие шапочку, разноцветными перьями вверх.
– Обычай велит, чтобы конь сделал три шага, – недовольно сказал Велибор. – Убери лишние копья.
– Еще чего! – дерзко заявил кормчий. – Ярополчич – наш вождь. Мы пойдем за ним на край света. Правда, ребята?
Гребцы с княжеской ладьи закричали так дружно, что перекрыли гомон со стороны Домажира и Мечислава. Добрая половина народа присоединилась к их голосу, чтобы поддержать молодого княжича.
– Ну, если вы так хотите, – сдался Велибор и повел коня через копья.
Народ замер, крики стихли. Все уставились на скакуна, на котором незримо сидел Святовит. Даже Гери, и тот перестал чесаться и навострил ушки. Конь подошел к первой паре и осторожно переступил через крестовину, шагнув с правой ноги. Копыто легонько задело древко, шапочка на его конце дрогнула, перья заколыхались.
– Есть! Жребий наш! – горячо вскричал Хотовит и бросился обнимать княжича.
Близнецы Мирослав со Славомиром стиснули своего предводителя с обеих сторон. Но Велибор повел скакуна дальше. С той же аккуратностью конь перешагнул через копья Мечислава и Домажира, и каждый раз ступал с правой ноги, как того требовали давно устоявшиеся правила. Осталось копье Властимила, на котором трепыхался черно-желтый значок, но конь одолел и его.
– Святовит показал, что все соперники достойны его выбора, – объявил Велибор. – Первый проход завершен.
– Второй проход! Давай второй! – заорал Домажир, обращаясь к толпе.
Его поддержали со стороны Мечислава. Властимил нахмурился, вскочил на ноги и обнял племянника. Твердислав тревожно вгляделся в то, как Велибор разворачивается и ведет скакуна на второй круг.
Конь подошел к шапочке с перьями карачун-птицы, задумался и поднял ногу. Люди на площади затаили дыхание, и даже Нездила перестал грызть свою кость и, не глядя, швырнул ее на землю. Рыбий хвост угодил прямо в нос Гери. Волк отшатнулся, ощерился и зарычал. Конь испугался его рыка, шарахнулся в сторону и сбил крестовину. Копья рухнули на землю, шапочка шлепнулась и подняла тучку пыли.
