Наконец, пришел Рогволод – волхв из храма Святовита, известного на всех окрестных берегах. Целитель принес с собой тазик с водой и посеребренные щипчики, вид которых Твердиславу ужасно не понравился. Их загнутые кончики так и сулили боль.

– Не беспокойтесь, князь ничего не почувствует, – заверил целитель. – И нечего тут толпиться, чай, не торговый день. Вышли все вон!

Хотовит принялся выпроваживать дворню и воинов. Твердислав мягко поднял Станишу и вывел его вместе с младшей сестрой, Радонегой. Кроме безмолвного князя с целителем, в горнице остались только он сам, мать, да волк, который никак не хотел уходить, словно от него зависел исход дела.

Рогволод промыл рану, вцепился в осколок щипцами и потянул. Рог никак не хотел выходить из груди. На лбу волхва выступил пот, он оглянулся в поисках подходящего инструмента. Твердислав пришел ему на помощь и рванул обломок так, что тот сразу выскочил.

– Тише, тише, не торопись, – утихомирил его целитель.

Он промыл рану и наложил на нее повязку, смоченную травяным настоем.

– Что с моим мужем? Он поправится? – не своим голосом спросила мать.

Волхв помедлил, прежде чем ответить. Он осмотрел костяной обломок, вытащенный из груди князя, с шумом бросил его в медный тазик, и принялся умывать руки, причем тер их так ожесточенно, будто надеялся содрать кожу.

– Дело плохо, – наконец, произнес он, вытершись рушником. – Рог морского змея ядовит, как и его жало. Боюсь, князь уже не очнется. Яд растекается по его жилам. Хорошо, что он без чувств, иначе страдание было бы невыносимым. Похоже, дружине придется подыскивать нового князя.

Твердислав испугался, что мать опять разрыдается, но она лишь сжала губы и побледнела.

– К вечеру я приготовлю целебную мазь и наложу новую повязку, – сказал Рогволод. – Посмотрим, что будет ночью. К утру все решится.

Твердислав проводил его к выходу и вернулся за матерью. Они постояли над лежащим отцом, который едва дышал.

– Утром ты можешь остаться старшим мужчиной в семье, – тихо произнесла мать.

– Я даже не думал об этом! – чувствуя, как его охватывает паника, откликнулся Твердислав. – Хоть бы батюшка выкарабкался!

11 день месяца травня

Наутро никаких изменений в состоянии князя не произошло: Ярополк все так же лежал без движения и чувств, и чтобы проверить, дышит ли он еще, приходилось подносить к его губам начищенное до зеркального блеска медное блюдце.

Проведать Ярополка пришел его младший брат Властимил, который приходился Твердиславу дядей, или, как говорили раны, «стрыем». Оставшись наедине с племянником, стрый шепнул:

– Сегодня вече решит, кому быть новым князем. Брат еще душу не отдал, а вороны уже кружат над ним. Чую, желающих занять его место найдется немало. Мы должны держаться вместе, иначе нашу семью втопчут в грязь. Ты придешь?

Твердислав молча кивнул.

– Я на тебя надеюсь, – продолжил Властимил. – Старинный обычай велит, чтобы князю вручили пояс Святовита. Ты знаешь, где Яроша хранит его?

Твердислав повел дядю в кладовую, отпер сундук и вынул из него древний пояс, богато украшенный золотым шитьем и жемчужными нитями. Легенда гласила, что некогда в этом поясе спустился с небес сам Святовит – великий воин, в облике которого родился Белобог, предок всех горних владык. С тех пор право носить пояс признавалось лишь за первейшим героем, которым считался князь ранов.

Властимил погладил ладонью обветшалую кожу, и проговорил:

– Старейшина Будогост требует, чтобы ты принес пояс на вече. Нельзя ему отказать. Но и отдать первому встречному тоже нельзя. Если князя не выберут – спрячь подальше и храни его, как зеницу ока.

– Отец еще жив. Пока он дышит – никому не отдам, – пообещал Твердислав.

– Вот и правильно, – одобрил его дядя.

Перед самым уходом Властимил мягко обнял мать Твердислава и сердечно промолвил:

– Приша, не беспокойся, если что-то случится, я вас не оставлю. Вы же моя родня, я не дам вам пропасть. Ни ты, ни твои дети ни в чем не будете знать отказа.

Княгиня всхлипнула, уткнулась в плечо боярина и дала волю слезам.

На крыльце Властимила поджидал закуп Нездила. Закупами у ранов звались бедолаги, которые не смогли вовремя отдать долг и попали в рабство до тех пор, пока не отработают все, что назанимали. Нездила кормил Гери вареным рыбьим хвостом. Волк недоверчиво обнюхал угощенье, легонько куснул, проглотил и надолго задумался: съедобным ли было то, что он только что съел? Закуп потрепал его по холке и попытался заставить служить, но волк проигнорировал самозваного командира: цена подачки явно не соответствовала услуге, которую тот требовал.

– Дойдет до дела – пришлю своего закупа, – шепнул Властимил Твердиславу. – Он передаст от меня словечко. Будь настороже и не верь никому: враги попытаются нас разобщить.

Не успел Властимил пропасть из виду, как в ворота княжеского двора проскользнул кругленький человечек лет пятидесяти, с окладистой бородой, одетый в дорогую иноземную ферязь с длинными рукавами. Он воровато озирался по сторонам, словно ждал, что его вот-вот застигнут с поличным, и прятался от чужих взглядов, причем делал это так суетливо, что сразу бросался в глаза.

Княгиня Прибыслава, вышедшая на крыльцо, чтобы проводить деверя, встретила гостя любезно:

– Пожалуй в дом, Домажир Домамерович!

Но тот так суматошно взметнул рукавами, словно отмахивался от осиного роя, налетевшего на него с неба:

– Нет, Прибыслава Красимировна, я только к княжичу на пару слов, мне с ним одно дельце нужно обговорить.

Он схватил Твердислава под локоток и потащил его на задний двор, где был разбит небольшой яблоневый садик. Настойчивость суетливого человечка привела княжича в недоумение: с купцом Домажиром он прежде не вел никаких дел, и даже видел его только на праздниках в храме и торжественных приемах, которые устраивал его отец.

Убедившись, что никто не подслушивает, Домажир притянул его к себе и доверительно зашептал:

– Твердислав Ярополчич, ты – сын и наследник нашего князя. Но подумай сам: захочет ли вече, чтобы ты занял его место? Ведь ты еще молод, а князем должен быть человек с опытом и достатком. Давай так: ты поддержишь на вече меня, а когда я стану князем, то отплачу тебе сторицей. Дам тебе богатство, слуг и наложниц, обученных любовным искусствам. Заживешь в свое удовольствие, горя не будешь знать. Да еще помогу выдать с выгодой сестер замуж. Я побывал и у данов, и у норманнов, и у саксонцев, знаю наперечет семьи всех их владык, и по пальцам могу пересчитать принцев, что у них подрастают. Положись на меня – я все устрою. Взамен прошу одного: скажи вечу, что я тебе вместо отца. Мое слово – купеческое, ему можно верить.

– Но мой батюшка еще жив! – изумленно сказал Твердислав. – Его место рано делить.

– А вот думать о будущем – никогда не рано! – с напором возразил Домажир. – Со мной твое будущее будет обеспечено до конца жизни. Будешь кататься, как сыр в масле. Только устрой мне избрание князем, и положись во всем на меня. Я не подведу, вот увидишь!

Купец ухватил руку княжича и для пущей убедительности прижал ее к своей пухлой груди.

– Домша, ты уже здесь? Ах ты, склизкий прохиндей! – раздался позади сердитый окрик.

Твердислав оглянулся и увидел воеводу Мечислава, который спешил к ним по гладкой дорожке, вымощенной булыжником. Воевода уже не казался тем черным человеком, какого княжич встретил днем раньше на Поганом капище. Бесформенную накидку, скрывающую фигуру, он сменил на роскошный бело-синий кафтан, расшитый узорами в виде вьющихся трав.

– Чего вырядился, как боярин? – встретил его насмешкой купец. – За богатея себя выдаешь? Ты им никогда не был, и тебе настоящая доля не светит.

– Чья бы корова мычала! – воевода приблизился и схватил купца за шиворот, отчего тот съежился и вжал голову в плечи. – Что он наобещал тебе? Небось, наврал с три короба?