— Вот как? Любопытно, что же он говорил обо мне? — он почти засмеялся и налил нам вина́.

Костёр уютно потрескивал рядом, ужин был вкусным, рядом с Монтейном я чувствовала себя в полной безопасности. Так легко оказалось расслабиться, чуть откинуться назад, чтобы лучше его видеть.

— Говорил, что ты живёшь вечно, потому что не можешь умереть. Что ты водишь дружбу с чертями, но даже они тебя боятся. По правде сказать, я была почти уверена, что барон Монтейн — глубокий старик, проводящий свою жизнь в странствиях, и заядлый путешественник. Но не предполагала, что ты окажешься… Таким.

Он кивнул, принимая такой ответ и продолжая задумчиво жевать.

— Значит, ты получила не совсем то, чего ожидала.

Я пожала плечами, соглашаясь без слов, а мгновение спустя кусок встал у меня поперёк горла.

— Что ты имеешь в виду?

Чтобы не закашляться, мне пришлось сделать большой глоток вина, а на лице Вильгельма не дрогнул ни один мускул.

— Пока я лечил людей в твоей деревне, всё время думал: как же так получилось? На них напала страшная и неизвестная болезнь, но никто от неё не умер. Да и случилось это аккурат в то время, когда я был поблизости, и Старейшина смог меня позвать. К тому же болели в первую очередь дети. Как будто всё само сложилось так, чтобы я не смог оказаться и вынужден был свернуть к вам.

Теперь он смотрел на меня прямо, не ожидая, не спрашивая, а меня начали холодеть руки.

— И к какому выводу ты пришёл?

К счастью, голос прозвучал спокойно. Быть может, чуть более напряжённо, чем следовало, но ведь объективно у меня был повод насторожиться.

А у Монтейна не было никаких доказательств. Он мог рассчитывать только на моё слово, и если слово это будет «нет», он просто забудет об этой истории, спишет её на чудесную случайность, вмешательство судьбы… что угодно.

Он качнул головой, словно согласился с тем, что его попытка провалилась. Отпил вина́, а потом спросил прямо:

— Это ты наслала на свою деревню мор? Не рискнула звать меня сама, не зная, с кем придётся иметь дело, но сделала так, чтобы я приехал.

Земля и небо поменялись для меня местами.

Достаточно было удивлённо моргнуть и засмеяться. Или с предельной серьёзностью отрицательно покачать головой. Заверить его в том, что мои возможности не так велики, а знаний у меня просто не хватило бы.

Вместо всего этого я молчала, продолжая смотреть ему в лицо.

— Никто бы не пострадал. Даже если бы ты не приехал, я прекратила бы это в любую минуту.

Он выдохнул так резко, что я невольно шарахнулась назад, а потом провёл ладонью по волосам, убирая их со лба, и поднялся.

— Чёрт побери, Мелли!

Чего в его голосе было больше, — разочарования, досады, изумления, — я не могла разобрать, но вскочила вслед за ним.

— Я сделала всё очень осторожно, оговорила условия. Если бы твои планы поменялись и ты не приехал, если бы отказал Алену, они все поправились бы. Я не убийца, Уил!

— Она тоже не была! — он почти закричал, указывая рукой в ту сторону, в которой стоял дом травницы. — Думаешь, она нарочно извела их? Потому что они ей надоели, отправила всех в небытие? Есть вещи, которые ты не можешь контролировать!

— Так ты за этим привёз меня сюда⁈ Догадался и хотел показать мне, что бывает, когда себя переоцениваешь⁈

Я не предположила бы, что барон Монтейн умеет кричать, а сама закричала от страха.

— Решил ткнуть меня в это носом и посмотреть, как я отреагирую⁈

— Я надеялся, что ты сама скажешь, — он успокоился так же внезапно, как повысил голос.

Я медленно выдохнула, стараясь унять отчаянно бьющееся сердце, а Вильгельм сделал несколько шагов взад-вперёд.

— Ты пользовалась этой силой.

Он больше не спрашивал, но и не обличал, просто утверждал.

Я тряхнула головой, чтобы упавшая на глаза прядь не мешала его видеть.

— Что ещё мне оставалось? Мать учила меня обращаться с травами, но не с этим. Своей силы у меня нет.

— Ты даже не понимаешь, что натворила, — остановившись передо мной, он смотрел прямо в глаза, и я не посмела отвернуться. — Это не несчастный случай с овцами. И не отчаянный поступок спасавшей себя от насилия женщины. Ты понимала, что делала, добровольно обратилась к ней.

— Я запретила ей убивать.

Мой голос сел до хриплого шёпота, а Монтейн покачал головой, прерывая меня.

— Это уже не важно. Ты дала своё согласие. Почему ты думаешь, так хорошо всё получилось на берегу? Вы с этой силой теперь одно целое, и что ещё хуже, ты и правда ни черта не умеешь, а значит, у неё есть власть над тобой. Ты взяла товар. Но не платишь. Теперь он тоже может пересмотреть свою часть договора.

Он говорил, а моя голова начинала отчаянно кружиться.

— Что это значит?

— Что она начнёт сводить тебя с ума или сжигать изнутри. Сделает с тобой то же, что ты сделала с теми ублюдками. Или все, кто болел в твоей деревне, умрут. Что угодно, — он смотрел на меня еще почти минуту, а потом сделал шаг назад, разводя руками. — Какого чёрта ты вообще это сделала⁈

От понимания и ужаса я уставилась в землю, надеясь найти хоть какую-то опору. Тщетно.

— Я хотела, чтобы ты приехал. Хотела посмотреть на тебя и узнать, что из рассказов Мигеля, правда, прежде чем напрашиваться тебе в попутчицы.

— Почему было просто не вызвать меня, если ты знала моё имя?

Его голос так опасно сел, что я вскинула голову, опасаясь, что он вот-вот меня ударит.

— Откуда мне было знать, что ты приедешь? Если бы правдой оказалась половина, кто я, чёрт возьми, такая, чтобы Чёрный Барон свернул из-за меня с пути? Случайная девка из случайной деревни? Как бы я попросила тебя помочь?

— Твою мать, Мел!.. — он выдохнул это едва слышно, взялся за голову и отошёл.

Я же осталась стоять неподвижно, не думая, не чувствуя, даже не боясь.

Пытаясь представить себе реакцию Монтейна в случае, если он узнает, я думала, что буду умирать от страха — что он разочаруется во мне, что побрезгует мной, что бросит.

Теперь же, когда это случилось, мне было… никак.

— Я бы никого не убила.

— Ты не могла гарантировать, что твоя сила не убьёт их, — он вернулся ко мне в два шага, и тон его изменился. — Там же, чёрт возьми, были невинные люди, Мел. Пусть не самые лучшие, но люди. Дети.

Злость, которой я от себя не ожидала, начала подниматься внутри меня горячей волной, и она не имела никакого отношения к настороженно шипящей во мне силе.

— Дети, да, — я посмотрела ему в глаза. — А как же мой ребёнок? Тот, который мог бы у меня быть. Помнишь, я тебе рассказывала? Дом, собака. Он. Чёрт с ним, со всем остальным, но я хочу иметь ребёнка. Родить его, ни на кого не оглядываясь, вырастить хорошим человеком. И своего будущего ребёнка я стану защищать любой ценой.

— Даже ценой подлости?

Я не знала, что именно произошло, но Монтейн снова смотрел на меня спокойно. В его глазах снова читалась горечь, но он больше не злился, а мне хотелось только забыть обо всём и бежать от него как можно дальше.

— Да что ты можешь знать о подлости?

Он улыбнулся мне невесело, но обворожительно:

— Поверь, кое-что я о ней знаю.

Разумеется, он знал. Видел неоднократно, справлялся с ней сам, когда подло поступили по отношению к нему, но…

— Ты не смеешь меня судить, — я сделала два шага назад. — Ты хороший человек, ты готов жертвовать собой ради других и мчаться на помощь по первому зову. Я не такая и никогда не буду.

— Мелли…

— Не ходи за мной!

Барон выполнил мою просьбу, он за мной не пошёл.

Я поняла это только на другом конце деревни, поблизости от дороги.

Разумеется, ему не было нужды бежать следом — никакая опасность мне здесь не грозила, а ему наверняка не слишком хотелось меня видеть.

Как, впрочем, и мне — его.

Нам обоим требовалось время, чтобы остудить голову и привести мысли в порядок.

Монтейну — ещё и для того, чтобы решить, как действовать дальше.