— Люблю тебя, позвони мне позже, детка.

— Я тоже тебя люблю. — и мы обе вешаем трубки.

Пару часов спустя я согласилась на предложение Джоша. Я не видела его машины у дома на озере. Здесь была машина, но я понятия не имею, кому она принадлежит. Она была припаркована у обочины, так что могла принадлежать кому угодно, ведь дома стоят рядом друг с другом. Я любуюсь высокими деревьями и зеленью. Калифорния была прекрасна, но по-пляжному, с большим количеством холмов. Миссури ни в коем случае не был равнинным, но деревья придавали ему совершенно другой вид, наряду с мистическими лесами, туманными утрами и прекрасными закатами. Это казалось более естественным. Воздух пах свежестью и чистотой, как будто миллионы людей не загрязняли окружающую среду.

Запах приглашает меня войти, в нос ударяет насыщенный запах плесени. Я набираю код гаража, и он открывается. Я вижу машину, припаркованную внутри, но Джош сказал мне пройти через дом, чтобы попасть в арендуемую часть дома у озера, которая не пристроена, а сделать это можно было только через гараж, поскольку у меня не было ключа.

Проходя по двухэтажному дому, я никого не вижу и не слышу. Облегчение охватывает меня, и мои плечи опускаются, когда я расслабляюсь. Я подхожу к задней двери и вижу пристроенную часть дома, в которой, по словам Джоша, безопасно оставаться, по крайней мере, на ночь. Может быть, я смогу найти себе работу, пока буду здесь.

Как только я подхожу к двери, я ругаюсь себе под нос, потому что, похоже, мне понадобится ключ, чтобы войти, но когда я протягиваю руку, чтобы открыть дверную ручку, она поворачивается.

— Слава Богу, — говорю я себе. Я вхожу внутрь, и мое тело замирает, как только я это делаю. Меня встречает пара голубых глаз. Сначала я думаю, что у меня просто галлюцинации, потому что я не ела весь день. Моя мама накричала на меня, когда я попыталась приготовить сэндвич после ухода отца, вымещая свою злость на мне, ведь она не закончила ругать его до того, как он решил уйти. Поэтому я бросила хлеб на тарелку вместе с листьями салата, когда она сказала: — Боже, неужели я не могу спокойно поесть, — как будто я беспокоила ее своим присутствием. Поэтому я ушла, не сказав ни слова. Конечно, она не позвонила мне, чтобы извиниться или попросить прощения и сказать, чтобы я вернулась. Она никогда этого не делает. Она просто позволила мне уйти, как будто я ничего не значила.

Кольт продолжает вонзаться в худенькую блондинку с фальшивыми сиськами, и я понимаю, что женщина, которую он трахает, не моя кузина. Она начинает стонать и хвататься за свои сиськи, совершенно не подозревая, что я нахожусь с ними в комнате.

— Кольт, да, не останавливайся. Вот так.

Дьявольская ухмылка расползается по его лицу, когда он спрашивает:

— Тебе это нравится? — Его взгляд прикован ко мне, и у меня странное чувство, что он задает этот вопрос не блондинке.

— Да, я кончаю, о боже, Кольт!

Минуту назад девушка, не обладавшая голосом, кричала достаточно громко, чтобы все вокруг слышали. Она хотела, чтобы все знали, что она кончает, и это было так. Кольт все еще был в рубашке, и я могла сказать, что его боксеры были спущены ровно настолько, чтобы его член оказался внутри нее. На ней, напротив, не было ничего, кроме гольф.

Кольт толкается несколько раз и едва издает звук, когда кончает в нее. Выйдя из нее, он быстро выбрасывает презерватив в мусорное ведро. Блондинка двигает головой из стороны в сторону, выглядя измотанной, когда приподнимается на локтях на чем-то похожем на кровать Мерфи.

— Боже, я так хорошо кончила, — воркует она.

Прежде чем она поворачивается, Кольт натягивает боксеры. Его щеки совсем не раскраснелись. Он выглядит так, словно только что вышел в туалет. Когда она оборачивается, я вижу ее раскрасневшиеся щеки и раздраженное лицо.

— Что за черт, — говорит она, глядя на Кольта. — Кто это, черт возьми, такая?

— Простите. Я не знала, что здесь кто-то есть.

Девушка берет одну из простыней и прикрывается ею:

— Что ты здесь делаешь? Потому что я знаю, что ты здесь не из-за Кольта.

Она оглядела меня с ног до головы, оценивая, и по сравнению с ней я определенно была не во вкусе Кольта. У нее были прямые светлые волосы и угловатые черты лица с высокими скулами. У нее были такие черты лица, что независимо от того, под каким углом сфотографируется, будет выглядеть идеально. У нее были тонкие, типично американские черты лица, широкий рот и улыбка. Она была очень похожа на мою кузину, с которой он предположительно встречался.

— Да, я должна была встретиться...

— С Джошем, — заканчивает Кольт предложение за меня, и я свирепо смотрю на него. — Джошу этот дом не принадлежит, поэтому его приглашение недействительно без моего ведома или одобрения.

— Ага, — говорит блондинка, как гребаная болельщица.

Слезы начинают подступать к моим глазам, но я борюсь с ними.

— Извините за беспокойство. — Я собираюсь закрыть дверь, но снова открываю ее и говорю: — Знаешь, я понимаю, почему твой брат ненавидел тебя. Ты действительно эгоистичный мудак. И не важно, сколько женщин ты трахнешь, ты все равно останешься бездушным, самовлюбленным ублюдком. — Я захлопываю дверцу и бегу обратно к своей машине.

КОЛЬТ

Вы можете посадить в клетку певца, но не песню.

— Гарри Белафонте

Татуировка на ее запястье врезалась мне в память. Это было с тех пор, как я увидел ее в тот день на вечеринке по случаю рождения ребенка. Когда я устремил свой взгляд на нее, стоящую в моем гостевом домике и держащую дверь открытой, кроме татуировки на запястье больше ничего не запоминалось — за исключением комментария, который она только что сделала. И теперь, когда мой разум прояснился после освобождения от груза, я понял, о каком брате она говорила.

Блейк.

И если подумать. Блейку бы очень понравилась такая девушка, как Эбигейл.

Я останавливаюсь, когда вижу ее в машине, она с кем-то разговаривает, ее руки летают повсюду. Либо она знает, кто я, либо ненавидит меня до глубины души, либо и то, и другое. Но если бы она знала меня, то, вероятно, сказала бы что-нибудь раньше, не так ли?

Я смотрю, как она продолжает говорить по телефону. Мне нужно поговорить с ней о Блейке, поэтому, как только она закончит, я планирую постучать в ее дверь.

Я вспоминаю ночь смерти Блейка. Это была ночь, когда мы выиграли у Бронкос. И эта игра вывела нас в число лучших команд, которые играют в Суперкубке. Мой первый Суперкубок. Я помню тот день, как вчера. Я был на седьмом небе от счастья. Несколько часов спустя весь мой мир был вырван у меня из-под ног.

Когда я разговаривал с доктором той ночью, он сказал, что его нашла девушка — девушка. Мне всегда было интересно, кто это был, потому что Блейк никогда не рассказывал мне о девушках, с которыми встречался, или о друзьях, с которыми тусовался. Как будто мой брат был ходячим призраком. Могла ли она быть той девушкой?

— Кольт! — Я слышу, как Хайди зовет меня сзади, и волна сожаления пробегает по моим венам. Я знал, что не должен был прерывать свою серию. Я соблюдал целибат целый месяц, и я даже отказал Наоми, когда подвез ее после празднования рождения ребенка. Но после попойки с парнями, а затем похода в стрип-клуб я возбудился больше, чем когда-либо, и решил, что это мудрый выбор — трахнуться с кем-то без обязательств. Я знаю, что если бы трахнул Наоми, она все поймет неправильно и подумает, что мы снова вместе.

Я подхожу к машине Эбигейл, не заботясь о том, с кем она разговаривает по телефону.

— Ты закончила? — Спрашиваю я, открывая дверцу машины. Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, а затем ее лицо искажается.

— В чем, черт возьми, твоя проблема? — Она хмурит брови, глядя на меня, и она довольно милая, когда злится.

— Вылезай из машины, нам нужно поговорить.