Настя поднялась на свой этаж и остановилась перед дверью квартиры. Сердце бешено колотилось в груди. Она не знала, что ее ждет за этой дверью. Она набрала номер квартиры и затаила дыхание. Внутри зазвонил звонок. Настя чувствовала, как ее ноги становятся ватными. Через несколько секунд дверь медленно отворилась. На пороге стояла мама. Она смотрела на Настю с удивлением и недоверием.

"Настя?" — прошептала она.

Настя не смогла сдержать слез. "Мама," — прошептала она в ответ.

Мама молча смотрела на нее несколько секунд, а затем бросилась к ней, обнимая крепко-крепко. Настя почувствовала, как её отпускает напряжение.

"Прости меня, мама," — сказала Настя, захлёбываясь слезами. "Я была не права. Я скучала по тебе".

Мама ничего не ответила, просто обняла ее еще крепче. Настя почувствовала, что ее простили. Она вернулась домой.

"Заходи," — сказала мама, отстранившись. "Я так рада тебя видеть".

Настя вошла в квартиру. Все здесь было по-прежнему. Знакомая мебель, любимые фотографии на стенах, запах маминого пирога. Ей было так хорошо и спокойно здесь.

Настя проснулась под аккомпанемент кухонного оркестра. Звуки напоминали не то репетицию симфонического оркестра, не то последние минуты Помпеи. Грохот кастрюль, свист чайника, зловещее шипение сковородки — казалось, на кухне происходит что-то из ряда вон выходящее. "Мама решила объявить войну холодильнику?" — пронеслось в голове Насти, прежде чем она окончательно продрала глаза.

Осторожно прокравшись на кухню, Настя замерла в дверях, пораженная открывшейся картиной. Ольга, в фартуке, испачканном мукой, стояла над огромной кастрюлей, словно колдунья над кипящим зельем. Вокруг нее, как верные приспешники, возвышались горы тарелок с идеально слепленными пельменями.

"Доброе утро, солнышко!" — бодро воскликнула Ольга, перекрывая шипение сковородки. "Приготовила тебе сюрприз! Настоящие, домашние пельмешки! Как ты любишь!"

Настя улыбнулась. Мамины пельмени были легендой. Маленькие, пухленькие, с сочным мясным фаршем, сваренные в ароматном бульоне — они были воплощением кулинарного совершенства. Это была еда, с которой она выросла, еда, которая напоминала о детстве, о беззаботных днях, когда мир был проще и понятнее. Она обожала их до безумия.

"Мамочка, ты лучшая!" — воскликнула Настя, подбегая к Ольге и крепко ее обнимая.

Но идиллия была недолгой. В дверь раздался звонок, настолько громкий и настойчивый, что казалось, будто кто-то пытается высадить ее плечом. Ольга поморщилась. "Сейчас начнется..." — пробормотала она, закатывая глаза. "Папа решил устроить нам диверсию?"

Настя знала, что последует. С тех пор, как она вернулась к маме, Артём, казалось, решил восполнить недостаток ее присутствия материальными благами. Он заваливал ее подарками, угощениями и дорогими развлечениями. И это, мягко говоря, раздражало Ольгу.

Ольга открыла дверь, и на пороге возник курьер, с трудом удерживающий огромную корзину, перевязанную золотой лентой. Внутри, словно сокровища пирата, сверкали баночки с черной и красной икрой, французские сыры с плесенью, экзотические фрукты, названия которых Настя даже не могла произнести.

"Доставка от Артема Сергеевича для Анастасии Артемовны!" — провозгласил курьер, чуть не выронив корзину.

Ольга скривилась так, словно ей предложили съесть тарелку улиток. "Вот, пожалуйста! Прислал нам объедки с царского стола! Словно мы тут голодаем!"

Настя, завороженно разглядывая все эти деликатесы, чувствовала себя Золушкой, которой фея-крестная превратила тыкву в карету, но вместо туфельки ей подарили килограмм икры. Она всегда мечтала попробовать настоящую черную икру, но даже в самых смелых фантазиях не могла представить себе, что у нее будет целая банка.

Однако, присмотревшись, она заметила, что икринки выглядят как-то неестественно. Слишком крупные, слишком блестящие — они казались какими-то… подозрительными. Словно их вырастили в лаборатории, а не добыли из настоящей рыбы.

"И что мы теперь с этим будем делать?" — ворчала Ольга, с отвращением ковыряя вилкой в икре. "Всю жизнь ели пельмени, и ничего, здоровые выросли. А тут, понимаешь, икра им подавай! Сплошная химия и добавки! А пельмени — вот, из настоящего мяса!"

Настя, не выдержав, взяла ложку и зачерпнула немного икры. Икринки лопнули во рту, оставляя солоноватый, маслянистый вкус. Не сказать, чтобы ей это очень понравилось. Скорее, было ощущение, что она ест маленькие, соленые шарики.

"Мам, ну попробуй!" — уговаривала она Ольгу. "Это же вкусно! Просто нужно привыкнуть!"

Ольга отмахнулась от нее, как от назойливой мухи. "Не нужна мне твоя икра! Лучше пельмешек ничего нет и не будет! Это тебе голову задурили своими заморскими деликатесами!"

Настя вздохнула. Убедить маму было нереально. Она была верна своим принципам и своим пельменям до мозга костей. С другой стороны, и Артём, с его неуместной щедростью, тоже перегибал палку. Словно он пытался загладить какую-то вину.

"Ладно, мам, давай хотя бы попробуем приготовить что-нибудь интересное?" — предложила Настя, пытаясь найти компромисс. "Сделаем, например, бутерброды с икрой и… пельменями!"

Ольга посмотрела на нее, как на душевнобольную. "Бутерброды с чем?!" — переспросила она, словно не расслышала.

"С икрой и пельменями!" — повторила Настя, доставая хлеб, масло и нож.

"Ты это серьезно?" — спросила Ольга, в ее голосе звучало неприкрытое недоверие.

"Абсолютно!" — ответила Настя с энтузиазмом, приступая к приготовлению бутербродов.

После нескольких минут кулинарного творчества на столе красовались шедевры, достойные кисти Сальвадора Дали. Ломтик черного хлеба, щедро намазанный сливочным маслом, покрытый слоем икры, а сверху — аккуратный, румяный пельмешек.

"Ну, кто смелый?" — весело спросила Настя, протягивая бутерброды Ольге и себе.

Ольга, с сомнением во взгляде, взяла один бутерброд и откусила крошечный кусочек. На лице ее отразился калейдоскоп эмоций — от удивления до крайнего отвращения.

"Ну и гадость!" — выплюнула она, сморщившись. "Кто это придумал? Зачем издеваться над продуктами?"

Настя пожала плечами и с удовольствием доела свой бутерброд. "А мне нравится! Это как символ моей жизни. С одной стороны — пельмени, с другой — икра. С одной стороны — ты, с другой — папа. Нужно как-то их объединить!"

Ольга вздохнула. "Объединяй, объединяй. Только потом не жалуйся на несварение желудка. И вообще, лучше бы ты пошла к школе готовилась. А то сидишь тут, ерундой занимаешься!"

Настя знала, что это значит. Мама была недовольна. Но она не могла ничего с собой поделать. Ей было весело. Идея с бутербродом казалась ей гениальной. Она чувствовала себя кулинарным бунтарем, бросающим вызов общепринятым нормам.

Завтрак закончился тем, что Ольга демонстративно съела тарелку пельменей, а Настя доела икру прямо из банки. И обе молчали, думая о своем. Настя — о том, как ей надоело быть между двух огней. Ольга — о том, как сложно воспитывать ребенка одной.

Школа встречала Настю привычным гулом и суетой. Но сегодня она ощущала себя особенно чужой. После возвращения к маме, ее школьная жизнь превратилась в настоящий квест на выживание. Нужно было одновременно соответствовать требованиям маминой скромности и при этом не потерять лицо перед одноклассниками, знавшими о ее "богатеньком папочке".

Ольга настояла, чтобы Настя надела старый свитер, доставшийся ей еще от троюродной сестры, и джинсы, которые, казалось, видели динозавров. "Нечего выпендриваться!" — отрезала мама, когда Настя попыталась надеть новую блузку. "И так на тебя все смотрят!"