БЕЗУСЛОВНО.

(ДАЙТЕ МНЕ, ПОЖАЛУЙСТА, САМОПИСКУ… СПАСИБО.)

Он находился точно напротив Собачьего Ущелья. Скалы превратились в воинов из гранита, размахивающих огненными мечами и спускающихся к нему, и из их пемзовых глоток на него сыпались угрозы. Он закрыл глаза и прочертил вспыхнувшую ночь снопом всеобжигающего огня. Все вокруг него ожило, и из середины горы, из точки, которая была вершиной и подножием его судьбы, поднялась гигантская птица с распростертыми крыльями и блестящим клювом. Ночь превратилась в день, вечерние сумерки стали рассветом, и он понял, что враг располагает средством, против которого никто ничего не может сделать, потому что это было АБСОЛЮТНОЕ ОРУЖИЕ!

Враг материализовался посреди мечты одного из противников и начинал атаку!

Никто не мог пережить убийство своей собственной мечты!

НИКТО!

НО МЕНЯ ОНИ НЕ ТРОНУЛИ! Я не двинулся с места, лежал на земле, уткнувшись лицом в грязь и затаив дыхание; перед моим мысленным взором была чудесная птица моей юношеской мечты. НО МОЯ НАСТОЯЩАЯ МЕЧТА НАХОДИЛАСЬ ЗА МНОГО СВЕТОВЫХ ЛЕТ ОТСЮДА! Здесь только символ, облако синих перьев, воспоминание детства – чувство раскаяния, угрызения совести, страницы интимного дневника! МЕНЯ ОНИ НЕ ПОЛУЧАТ!

Далеко вверху птица открыла свой клюв и прокаркала голосом доктора Берга:

– Еще один маленький рывок! Давай!

…но он глядел сквозь прищуренные веки. Влажная грязь отражала образ птицы: ее крылья были широко распахнуты, словно паруса бригантины, а ее клюв был огромным сапфиром, глыбой льда невыносимой синевы. Это не мечта, это кошмар, не мечта, не моя мечта, о, моя любимая, мое дитя, моя куколка с ароматными волосами!

(ПЕЙЛИС, НАПРЯГИТЕСЬ, ПЕРЕСТАНЬТЕ НЕСТИ ЧЕПУХУ!)

ПОТОК СТАНОВИТСЯ ВСЕ БЫСТРЕЕ, МЫ ПОЙМАЛИ ЕГО, ПОЙМАЛИ ЕГО. ОН НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ ДОЛЖЕН ОПРОКИНУТЬ, ОН ДОЛЖЕН СКАЗАТЬ ОБ ЭТОМ. ОН НЕ МОЖЕТ ПОДОХНУТЬ ИЗ-ЗА МЕНЯ!

Тело Пейлиса встало на дыбы, словно ему под ногти загнали иголки или ломали руки и ноги ультравибратором.

…в этой грязи он увидел отражение гигантской птицы, которая кружила над ним. Эта удивительная птица приближалась к нему, описывая круги, как лунь или ястреб-перепелятник, который приближается с неба к своей жертве. Пейлис больше ничего не мог видеть. Небо исчезло, закрытое крыльями чудовища. Берг молчал, и орудия тоже молчали. Все вокруг дышало смертью. Птица, казалось, скользила в невидимой воздушной воронке, описывая незримую спираль (как древняя пуля из нарезного оружия), устремляясь к Лесу, который пытался раствориться в грязи, словно дождевой червь.

(ПЕРЕСТАНЬТЕ ПОРОТЬ ЧЕПУХУ, ПЕЙЛИС, МЫ ХОТИМ ЗНАТЬ ПРАВДУ!)

…он перекатился на другой бок, как искусный и тренированный боец, которого из него сделали. Он направил свое оружие в небо и выстрелил в синеву снопом яркого оранжевого пламени. Птица издала жалобный, придушенный крик, слабый стон, вырвавшийся из нежного горла, и с неба на него стало падать причудливо изломанное тело женщины, которую он хорошо помнил; однако то, что упало в грязь возле него, было всего лишь черным предметом, похожим на обугленный зародыш.

Доктор Берг выронил авторучку. Рев, который издал подопытный, был похож на крик проклятых душ в глубине ада из древних car. Мужчина вскочил с такой силой, что оторвал металлические крепления от подлокотников никелированного кресла.

Он на мгновение выпрямился, стоя в центре маленького красного помещения, глаза его округлились и пылали. Потом его фигура осела, и жуткий запах горелого мяса распространился по лаборатории. Прошло две минуты, но доктор Берг, полковник, который никогда не курил, и молодой человек с нежными чертами лица все еще молча стояли и смотрели на почерневшую, спекшуюся массу на пластике, покрывавшем пол, от которого в обе стороны отходили две металлические полосы.

Она ждала его дни и ночи. Их брак не был зарегистрирован, и она знала, что не имеет на него никаких прав. На пятый день она вышла на балкон семьдесят шестого этажа, откуда был виден весь город, закрыла глаза и перевалилась через перила. Где-то вдали кричала птица.

…потому что никто не может пережить убийство своей собственной мечты.