Что происходит сначала? Потеря зрения? Головные боли? А может, отсутствие аппетита и постепенное истощение?

Почему бы этого не проверить?

С другой стороны, зачем забивать голову? Только немногие люди умрут от радиоактивного отравления. Существует множество других способов умерщвления – быстрее и без особых страданий. Например, эта бритва. Сейчас она лежала, сверкая на солнце, кривая и гладкая. Ею пользовались отец и дед Сонни, по крайней мере так утверждал он. Она была его радостью и гордостью.

Пит повернулся к ней спиной, намылил под мышками, поглощенный нежными прикосновениями лопающихся пузырьков пены. Когда он вновь испытал отвращение к самому себе из-за частых раздумий о смерти, его вдруг осенило. Его болезненный разум не подсовывал ему этих мыслей, мысли о смерти несло с собой знание положения дел. Или: "я никогда больше этого не сделаю", или: "я делаю это в последний раз". Может, начать делать все наоборот? – горячечно подумал он. Скажем, ползать по полу или ходить на руках, отказаться от сегодняшнего обеда, а вместо него перекусить часа в два ночи, а на завтрак съесть немного травы.

Однако дышать все равно нужно, и сердце твое должно биться. Ты будешь потеть и дрожать как обычно. Этого не избежать. Когда это произойдет, ты вспомнишь. Твое сердце уже никогда не выбьет свою дробь, оно будет биться все слабее и слабее, пока ты не остановишь его.

Ну и блестит эта бритва…

Твое дыхание будет таким же, как прежде. Ты можешь тайком выскользнуть через одну дверь, вернуться через другую и придумать совершенно новый способ преодоления третьей, но воздух твоего дыхания будет скользить взад и вперед через твои ноздри, как бритва по щекам, издавая звук, похожий на свист бритвы, которую правят на ремне.

Вошел Сонни. Пит намылил волосы. Техник поднял бритву и замер, вглядываясь в нее. Пит наблюдал за ним. Мыло попало ему в глаза, и он выругался. Сонни отскочил.

– Чего ты уставился, Сонни? Никогда прежде ее не видел?

– Конечно, видел. Только я… – он закрыл бритву, снова открыл – сверкнуло лезвие. – С меня довольно, Пит. Я хочу от нее избавиться. Нужно тебе?

Нужно ли ему? Может, еще сунуть ее в солдатский сундучок? Под подушку?

– Нет, Сонни, спасибо. Я не умею ею пользоваться.

– А мне больше нравятся электрические бритвы, – пробормотал Сонни. – Так что с ней сделать?

– Выбрось ее… нет. – Пит взмахнул в воздухе полуоткрытой бритвой, сверкнувшей над контейнером с мусором. – Выбрось ее через… – Нет. Падающая по дуге в высокую траву. Он может захотеть ее найти. Будет ползать вокруг, ища ее в свете луны, и может найти.

– А может, разломать ее на кусочки?

– Нет, – возразил Пит. – Кусочки… – Маленькие острые кусочки, воткнутые в землю. – Я что-нибудь придумаю. Подожди, сейчас оденусь.

Он быстро мылся и вытирался, а Сонни стоял, вглядываясь в бритву. Она была острой, и даже если ее сломать, останутся сверкающие обломки, по-прежнему острые как бритва. Если бы острие затупить на шлифовальном круге, кто-то может найти бритву и заточить ее снова, поскольку она несомненно останется бритвой – отличной стальной бритвой; которой можно…

– Есть! Лаборатория. Мы от нее избавимся, – уверенно заявил Пит.

Он натянул одежду, и оба пошли в лабораторное крыло. Там было тихо, и голоса их эхом отражались от стен.

– В какую-нибудь печь, – сказал Пит, протягивая руку за бритвой.

– В пекарную? С ума сошел!

– Ты никогда не бывал здесь, правда? – захохотал Пит. – Как и всюду на Базе, здесь происходило гораздо больше, чем думали многие. Это место называли пекарней, и официально здесь велись исследования по получению новых разновидностей высококалорийной муки. Но тут есть и множество других вещей. Здесь велись разные работы, опробовалисв инструменты, проектировались устройства для чистки овощей. Здесь находится электрическая печь, которая… – он толчком открыл дверь.

Они прошли через длинное, захламленное помещение.

– Здесь можно делать все, начиная с отжига стекла и покрытия керамики глазурью, до определения температуры плавления сковороды. – Пит для пробы нажал выключатель, вспыхнул контрольный огонек. Он открыл настежь небольшую тяжелую дверцу и поместил вовнутрь бритву. – Можешь попрощаться, через двадцать минут от нее останется мокрое место.

– Я хочу это увидеть, – сказал Сонни. – Можно смотреть, как она поджарится?

– Почему бы и нет?

Они прошли по великолепно оборудованным, но удивительно тихим лабораториям. Какой-то майор склонялся над сложным электронным устройством, размещенным на одном из стендов. Он следил за мерцанием маленького янтарного огонька и не ответил на приветствие. Они прошли мимо него на цыпочках, удивляясь его увлеченности и завидуя ей. Вокруг стояли модели автоматических блюмингов, витаминизаторов, дистанционной сигнализации термостатов, секундомеров, управляющих устройств.

– А что там?

– Не знаю. Я уже вышел из своего района. Не думаю, чтобы там кто-то остался, это были в основном теоретики – механики и электронщики. Эге!

– Что такое? – Сонни проследил взглядом за вытянутой рукой.

– Этот кусок стены… Смотри, он качается. – Пит толкнул выступающий фрагмент, за ним оказалось пустое пространство.

– Что там такое?

– Ничего или какой-нибудь полулегальный, темный промысел. Этим типам все сходило с рук.

– Может, это работа теоретиков Армии? – спросил Сонни с необычным у него проблеском иронии.

Они осторожно заглянули туда, потом вошли.

– Вот это да! Дверь!

Она быстро открылась и тихо захлопнулась. Мягко щелкнул засов, вспыхнул свет.

Помещение было невелико и лишено окон, в нем размещалось машинное отделение – устройство для медленной зарядки аккумуляторов, батарея, электрический генератор, две небольшие установки для освещения и дизель с цилиндрами под сжатый воздух. В углу находился пульт с переключателями, запаянный наглухо. Из него торчал рычаг с красной рукоятью.

Какое-то время они, оцепенев, разглядывали аппаратуру.

– Кто-то хотел иметь полную уверенность, что обладает достаточной энергией, – сказал Сонни.