Я взглянул на Оливейру, он на меня, а потом на жену. Она ответила ему взглядом, а затем молча сходила в кабинет и принесла две большие бутылки текилы и три рюмки. Оливейра подвинул к столу три стула и со вздохом опустился на один.

– Пэт, – сказал он, – наверное, у меня никогда не будет миллиона долларов, но у меня есть нечто гораздо более ценное: женщина, которая знает, что нужно в такую минуту!

Вот вам история, лежавшая в основе Великого Перелома, по крайней мере один из ее аспектов. Вот почему, когда мы сегодня говорим о платиновой блондинке, звезде экрана, то имеем в виду не только прическу, но и всю серебристую шерсть, покрывающую ее с ног до головы.

И еще одно. Спустя несколько дней Берт Кафкет пригласил меня на ужин. Когда я рассказал ему и его жене о злоключениях, выпавших на нашу долю, он спросил, как дела с акциями фирм, производящих депиляторы.

– Я заметил, что эти акции упали до уровня перед Переломом, – добавил он.

– Точно, – ответил я. – Когда они начали падать, я не обратил на это внимания, поскольку был слишком занят исследованиями. Спохватился я в самое время, чтобы выйти из дела с жалкой несколькоцентовой прибылью на акции. А как у тебя с теми таинственными фирмами, которым ты отдал свои деньги?

– Видел мою новую машину перед домом? – с улыбкой спросил Берт. – Ею я обязан им. Точнее, ей, поскольку то была одна фирма: Компания Джонс и Галлоуэй.

– А что производит Компания Джонс и Галлоуэй? Я никогда о такой не слышал.

– Они производят… – улыбка Берта стала такой широкой, словно хотела обогнуть голову и соединиться на затылке, -

… скребницы!

– Вот и все. О, вот и Карл с пивом. Тебе сдавать, Ганнибал…